О том, откуда Бондарь знает, что я в городе и что мой адрес несколько отличается от того, который указан в документах имеющихся в вузе, я решила даже не спрашивать.

- Куда собираетесь? - решила я спросить хоть что-нибудь для поддержания абсурдной беседы.

- В столицу. - вновь улыбнувшись ответил Львович.

- Мммм...

Нелепость ситуации заставила меня усмехнуться. Я сидела в квартире соседа и разговаривала с ректором, который, черт его знает как, нашел меня и решил вдруг проведать.

Видимо, Бондарь догадался о ходе моих мыслей и решил, наконец, начать разговор.

- Я понимаю, что немного удивил своим визитом, но я не мог уехать просто так.

От его слов понимать больше я не стала, поэтому продолжила молчать.

- Олеся, ты многого не знаешь. - продолжил ректор.

- Я еще и нифига не понимаю, судя по всему. - пробубнила я, а потом, вспомнив с кем разговариваю, одернула себя. - Простите, Николай Львович.

- Всё в порядке. - отмахнулся мужчина, на несколько секунд он задумался, а потом, выдохнув, сказал. - Прошлой осенью...

Он замолчал, а я, наконец, начала понимать, о чем он хочет поговорить.

- Вы ведь здесь сейчас не как ректор? - на всякий случай поинтересовалась я.

Он улыбнулся.

- Нет. Насколько тебе известно, у меня есть сын. - Львович посмотрел на меня, ожидая реакции.

Так как ее не последовало, он решил продолжить.

- В том году Виталик наломал много дров. - он немного помолчал, после чего усмехнулся и продолжил. - А в этом, вообще, сам себя переплюнул.

Я чувствовала, что начинаю закипать. Если Бондарь решил меня добить разговорами о насыщенной жизни Ковалевского и вновь загнать в яму депрессии и прочих похожих прелестей, то он был на верном пути.

- Николай Львович, - попробовала я максимально спокойно объяснить. - Я сейчас не очень хочу разговаривать о Виталике. Сказать честно, я вообще не хочу о нем слышать.

- На следующий день после приема, после того, как он расстался с тобой он приехал ко мне. - резко сказал Львович.

Не знаю почему, но эти слова заставили меня замолчать и прислушаться к тому, о чем говорил ректор.

- Он соврал тебе, Олеся.

А дальше Бондарь рассказал мне всё. Про Белова, про угрозы, про бизнес. Всё то, о чем я и не могла подумать в течении всего прошедшего времени. Я сидела и молчала, боясь перебить мужчину.


После того, как он замолчал, мы провели еще несколько минут в тишине, после чего я всё таки осмелилась спросить:

- Почему он мне сразу ничего не сказал?

Львович усмехнулся:

- А как бы ты отреагировала, если бы человек, которого ты знаешь всего ничего рассказал бы о том, что из-за него тебя могут убить?

Эти слова вернули меня с небес на землю. Здесь было нечего возразить, и Бондарь это понимал.

- Олеся, - сказал он, заглянув мне в глаза, - я много раз думал об этом, пытался поставить себя на его место, но до сих пор не знаю, как бы повел себя в той ситуации.

Я опустила взгляд. Раньше, у меня даже не возникало мысли, что Ковалевский таким паршивым, если признаться честно, способом, но решил меня оградить от того мира, где мне изначально не было места.

- Сейчас после всей этой истории с Аксеновым правда уже не так шокирует, верно? - прервал молчание ректор.

Я уже даже начала переставать удивляться.

- Про это вы тоже знаете. - скорей констатировала факт, чем спросила я.

Бондарь кивнул.

- Из одной истории логически вытекла другая, в которую, к сожалению, ввязали и тебя.

А дальше я узнала правду и про то, зачем на самом деле я понадобилась Белову. Я знала, что Львович не врет, а еще отлично понимала, что чья-то жизнь в том мире может практически ничего не стоить, но мне всё равно стало не по себе. Все рассказанное отчаянно не хотело укладываться в голове, как будто происходило не со мной.

Наверное, мне просто требовалось время, чтобы всё это принять.

Бондарь отставил пустую чашку и посмотрел на экран телефона.

- Пожалуй, мне пора. Оставшегося времени как раз хватит на дорогу до аэропорта. - сказал ректор вставая.

- Улетаете по делам? - поднимаясь следом проговорила я.

- К Марине. - коротко ответил мужчина.

В этот момент я замерла, а Бондарь повернулся ко мне лицом и в который раз за вечер улыбнулся.

- Кажется у меня есть еще пара минут, чтобы рассказать тебе еще одну маленькую историю.

Я внимательно посмотрела на Львовича, а он продолжил:

- Одна молоденькая и местами очень наивная, но добрая девушка не так давно сказала моей бывшей жене фразу, которая заставила задуматься, а потом и вовсе поменять свое мнение.

Мужчина вновь замолчал, а потом задал вопрос от которого по моей спине пробежали мурашки:

- Ведь правда лучше попробовать что-то изменить, чем потом всю жизнь жалеть о несделанном, вы согласны, Олеся?

Он практически повторил мои слова, сказанные Марине Степановне в день свадьбы Глеба и Лизы.

Я молча кивнула, а Бондарь закончил:

- Марина мне все рассказала.

Я не могла поверить собственным ушам, а мужчина тем временем продолжал спокойно обуваться.


Дар речи вернулся ко мне только тогда, когда Львович уже стоял в дверях. Я набралась сил, посмотрела ему в глаза и спросила:

- И вы ее простили?

Казалось, ректор ответил даже не задумавшись.

- Я ее люблю. - сказал он, пожав плечами.

Возникла пауза, которую я не знала как заполнить, однако Бондарь вновь взял слово:

- Кстати, если ты вдруг решишься вернуться к учебе за время моего отсутствия, Лена обязательно тебе поможет.

После чего, кивнув, скрылся за дверью нашего некогда общего с Основским коридора, оставив наедине со всей той информацией, которая внезапно на меня свалилась.

Глава 10



Следующие несколько дней я вновь провела спрятавшись в собственном мире, пытаясь разобраться в обуревавших меня мыслях.

Ковалевский мне никогда не врал. Это главное, что я сейчас понимала. Своими методами он переломал мне жизнь, но раз за разом, когда я приходила к этой мысли, в моей голове вспыхивала фраза Бондаря. А как бы я, действительно, отреагировала, скажи Виталик мне правду тогда после приема?

Я пыталась поставить себя на его место, но никаких разумных вариантов в мою голову не приходило. Он понимал, что если просто попытается со мной расстаться, я решу, что дело в его отъезде и могу не прекратить попыток с ним общаться.

Он решил, что самый надежный способ оградить меня от опасности - разорвать наши отношения. Резко, больно, подло. Так, чтобы у меня даже не возникло мысли больше к нему приближаться.

В своем плане он не учел только одного. Белова, который решил на всякий случай взять мою жизнь под свой личный контроль, превращая ее в очередной виток боли и отчаяния. Я не знала как именно Ковалевскому удалось избавиться от излишней заинтересованности Сергея нашими персонами, Бондарь не вдавался в подробности. Но по словам ректора, его бывший конкурент вряд ли еще когда-нибудь захочет влезть в нашу жизнь.

Не знаю почему, но в тот момент, когда я, наконец, осознала всю правду, то почувствовала себя той старухой из сказки про золотую рыбку, оставшуюся у разбитого корыта. Однако одновременно с этим, петля, всё это время висевшая на моей шее с треском лопнула и упала к ногам. Я больше не испытывала боли, проходя по знакомым местам, а воспоминания перестали душить.

Но грусть и ощущение, что в моей душе не хватает одного маленького, но такого важного кусочка, по-прежнему оставались моими верными спутниками.

В конце недели я все-таки добралась до университета. Знакомые стены подарили мне чувство спокойствия и защищенности. Я вошла в приемную Бондаря и улыбнулась Лене. Судя по насыщенному загару женщина только недавно вернулась из отпуска, который любила проводить где-нибудь в теплых краях.

Она улыбнулась мне в ответ, и появилось ощущение, как будто этих месяцев моего отсутствия и не было. Помощница ректора сразу поняла цель моего визита и быстро нашла папку с моим личным делом.

В конечном итоге я теряла год и сначала семестра возвращалась на третий курс. По факту, я могла ничего не делать аж до зимы, потому что Бондарь сдержал свое обещание, и моя сессия была закрыта. Но на самом деле на занятиях я не присутствовала, соответственно и знания в моей голове стремились к нулю, поэтому приступить к учебе я планировала с сентября, как и все остальные студенты.

Когда все вопросы были решены, Лена протянула мне свои неизменные конфеты, а вместо прощания сказала:

- Я по тебе скучала.

Я улыбнулась и вышла в коридор, понимая, как лед в моей душе стремительно тает.

В начале августа я решила рассказать всё Глебу, надеясь, что Лиза меня поймет. После небольшого вступления, я выдохнула, еще раз мысленно себя подбодрив, и сказала:

- Тогда, возле бассейна, ты был прав.

Друг на секунду задумался, видимо соображая о чем я говорю, после чего к моему удивлению сказал:

- Лесь, я знаю.

Тут я уже окончательно потеряла ход мыслей и медленно спросила:

- Откуда?

Основский окончательно добил меня усмехнувшись, после чего всё таки начал рассказ: