Она была несчастной вдовой и теперь находила счастье в том, чтобы заботиться о брате и его детях. Иденхему нравилось женское присутствие в доме, тем более что он очень любил Кей. После несчастного случая с их средней сестрой Сарой, которая погибла еще в детстве, упав с лошади, осталась только Кэтрин, самая младшая, которая была на восемь лет моложе его, и с тех пор он оберегал ее. Возможно, слишком, но когда так часто сталкиваешься со смертью, как довелось им, трудно осуждать проявление излишней, иногда даже болезненной заботливости. Но если вы хотели сохранить хорошие отношения с Софией Далби, подобные проявления чувствительности были недопустимы, ибо она этого не терпела. Впрочем, в их случае это было к лучшему. Ведь болезненная заботливость Иденхема и Кэтрин друг о друге привела к тому, что они отгородились от всего мира, что было неправильно, и он решил изменить свою жизнь к лучшему. И настоятельно требовал того же от Кэтрин, несмотря на ее активное сопротивление. В результате они наконец появились на званом вечере. Хотя и с большим опозданием.

Поскольку прием организовала графиня Ланрит и поскольку у графини Пейнтон, ее сестры, была интрижка с покойным ныне мужем Кэтрин, которую леди Пейнтон и не собиралась скрывать, нежелание Кэтрин появляться в этом доме было вполне логичным. Но пришла пора все менять. Если Кэтрин сможет встретиться лицом к лицу с леди Пейнтон, то она победит свои страхи. И косые взгляды перестанут ранить душу.

Жизнь должна продолжаться, несмотря на все печали и огорчения.

Иденхем свято верил в это и потратил немало усилий, чтобы убедить Кэтрин в своей правоте. Она всегда была склонна к меланхолии, даже в детстве. С годами меланхолия только усилилась. Но ничего хорошего из этого не вышло, поэтому он твердо решил изменить ее жизнь, даже если бы ему пришлось силой тащить ее в дом леди Ланрит.

— Ты должна выйти из дома, Кей. Сидение в четырех стенах тебя убивает.

— Возможно, мне не помешает немного развеяться, но я не обязана ехать именно в тот дом, — сказала она, пытаясь уложить волосы. У Кэтрин были красивые каштановые волосы теплого оттенка с золотистыми прядями, в точности как у Сары. Собственная дочь была очень похожа на его сестру, что доставляло Иденхему огромное удовольствие.

— Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, — сказал он, обхватив ладонями ее руку. — Ведь для меня это тоже непросто, и мне нужна твоя поддержка.

— Я тебе не верю, — со слабой улыбкой сказала она. — Думаешь, я ничего не знаю, но слухами земля полнится, Хью. Все дело в том, что еще одна хорошенькая молодая особа хочет стать следующей герцогиней Иденхем. О чем тебе волноваться?

— Не о том ли, что некая молодая особа хочет стать моей герцогиней? — усмехнулся он. — Тебе не кажется, что жен у меня было достаточно?

— Нет, не кажется, — сказала она, взяла его под руку и переступила порог открытой для них двери. — И ты тоже так не думаешь. Некоторым мужчинам нравится быть женатыми, и ты, дорогой брат, один из них. Я уверена, что такие мужчины, из которых получаются идеальные мужья, большая редкость, однако они существуют на этом свете, и женщины всегда будут за ними охотиться, как за редкими животными.

— Звучит устрашающе и жестоко.

Кэтрин улыбнулась, и они вышли из дома.

— Смирись.


— Примите мои извинения за столь неприличное опоздание, леди Ланрит, — сказал лорд Даттон, его проницательные голубые глаза пытались пробиться сквозь вежливую холодность к сердцу хозяйки дома, которое, как он надеялся, бьется в ее груди. Надеялся, ибо внешне она не проявляла ни малейшего интереса к мужчинам вообще и к нему в частности. Антуанетта и сама это знала, но всю свою сознательную жизнь она практиковалась в том, чтобы выработать эту манеру вежливой недоступности. Причиной тому был ее брак с очень пожилым человеком, почти ровесником ее отцу, и никто не должен был догадаться, как это невыносимо. Она никогда ни в чем не отказывала мужу, но и не поощряла его. Она приспособилась к своей жизни и со временем научилась прекрасно владеть собой. — Надеюсь, вы сможете меня простить.

— Без малейших колебаний, — ответила она. — Вы не единственный опоздавший, лорд Даттон. Похоже, в этом виновата необычная активность в клубе «Уайтс» нынешним вечером. Думаю, и вы попались в сети?

Даттон улыбнулся и пожал плечами:

— Каюсь. Пари заключались одно за другим, ужасно увлекательно.

— Разве так не всегда происходит? — спросила она намеренно равнодушным голосом.

По ее мнению, это было нелепое занятие, и она не могла понять, что такого увлекательного находил свет в заключении пари. Она считала это потерей времени и денег. Сама она выходила замуж, чтобы обрести финансовую стабильность, и ни за что не позволит, чтобы ее жертва оказалась напрасной, чтобы ее капитал ушел на нелепые ставки в нелепых пари. Эти пари заключались постоянно и всегда с одним и тем же результатом. Кто-то терпел финансовый крах. Кто-то впадал в отчаяние. Кто-то на очень короткое время оказывался в выигрыше. До следующего пари.

— Судя по всему, — сказал Даттон, который, надо признать, был очень хорош собой, — ваш званый ужин станет самым обсуждаемым событием этого сезона.

— Хотелось бы на это надеяться, но не уверена, что так и будет. Кухарка сказала, что устрицы, которые доставили сегодня, не самого лучшего сорта. Еще неизвестно, что скажут гости.

Даттон улыбнулся. При своей красоте он был слишком сдержан и рассудителен; такое противоречие показалось бы странным в любом городе, но только не в Лондоне.

— Леди Ланрит, у меня нет ни малейшего сомнения, что любые устрицы, поданные к столу в вашем доме, будут восхитительны на вкус. — В его устах это «восхитительны на вкус» прозвучало несколько двусмысленно.

Но ей понравилось.

— Отвечая на ваш вопрос, признаюсь, что я тоже попался и сделал пару ставок. — Даттон вернулся к начатому разговору, придвинувшись так близко, что она ощущала его запах. — Это касается соперничества между герцогом Иденхемом и лордом Айвстоном. Именно они были фигурантами бесчисленных пари, и, надеюсь, сегодня все прояснится.

— Пари касалось?..

— Леди, конечно.

— Естественно. Там, где жаркая схватка, всегда замешана леди.

— Но только не эта леди, — медленно сказал Даттон, осматриваясь по сторонам, — она не относится к тому сорту дам, на которых делают ставки. Это удивительно и необычно, что-то за всем этим кроется.

— Видимо, она очень гордится собой, став центром всеобщего внимания, — сказала Антуанетта и, проследив за взглядом Даттона, заметила, что его глаза вспыхнули, задержавшись на миссис Уоррен и лорде Стейвертоне, но в следующий момент он уже наблюдал за Софией Далби, которая вместе с мистером Греем показалась в дверях гостиной. Мистер Грей был замечательным и необычным молодым человеком, и Антуанетта искренне надеялась, что Бернадетта устоит перед соблазном откусить кусочек от этого сладкого пирога. Мистер Грей не был ни лондонским денди, ни даже обычным повесой. Она вновь посмотрела на лорда Даттона. Повесы в равной степени привлекательны и опасны, и у Бернадетты был, несомненно, большой опыт в общении с этой категорией мужчин, но мистер Грей был не настолько заурядным. — Полагаю, эта женщина еще не замужем?

— Простите? — спросил Даттон, отрываясь от созерцания миссис Уоррен. — Нет, не замужем. Но именно поэтому все эти пари возбуждают такой интерес.

— Неужели? Как я слышала, не так давно подобный ажиотаж с заключением пари сопровождал других незамужних женщин. Можно начать с дочери Софии. Затем идет леди Луиза Керкленд, и совсем недавно пари заключали на леди Амелию Кавершем. Причем стало модным записывать ставки в клубной книге «Уайтса», только я не могу понять, каким образом эти девушки смогли все устроить. Когда я выходила замуж, такого и в помине не было, но времена и мода быстро меняются. У меня сложилось впечатление, что в наше время леди, которая трезво оценивает происходящие в нашем мире изменения, будет вынуждена устраивать свою судьбу с помощью книги ставок клуба «Уайтс». Вопрос только в том, к каким последствиям приведут все эти пари?

Даттон улыбался, неторопливо и соблазнительно, отчего у нее потеплело на сердце. Она подумывала о любовнике, но ей не хотелось следовать примеру Бернадетты, которая меняла мужчин, как некоторые женщины меняют модные шляпки. Антуанетта вела размеренную, уединенную жизнь и всегда была очень осмотрительна, но иногда серым зимним утром или долгими летними вечерами в душу закрадывалось сомнение, что она избрала правильный путь. Правда, леди Ланрит отмахивалась от этих мыслей, вновь отдавая предпочтений осторожности и разуму, ибо это гарантировало спокойствие, которое она так ценила. Но Даттон был крайне обольстителен и в самом расцвете мужской красоты и силы. Он казался подходящим партнером для любовных игр в ее постели. И теперь она все больше склонялась к тому, что сделала правильный выбор.

— Леди Ланрит, — мягко сказал Даттон, — если вы хотите, чтобы ваше имя появилось в книге клуба «Уайтс», только скажите. Я уверен, что смогу придумать какой-нибудь провокационный повод и заключить пари относительно вас, что-нибудь такое, что вызовет живейший интерес.

— Лорд Даттон, надеюсь, вы хотели польстить мне.

— А вы чувствуете себя польщенной?

— Когда вы заключите пари и расскажете мне о нем, я отвечу на этот вопрос, — сказала она и осмотрелась. Больше половины гостей переместились в гостиную вслед за лордом Айвстоном и мисс Прествик, видимо, чтобы ничего не пропустить. — А пока окажите мне любезность и расскажите о нынешнем пари и его фигурантах.

— Хотя заключать пари в последнее время стало модным, должен признать, что это пари крайне необычное, поскольку здесь фигурируют не просто джентльмен и леди, а двое джентльменов и одна леди.