— Вы знаете об Эллиоте и его кораблях?

— Вы удивлены? — ответил вопросом на вопрос Джордж. — Как, по-вашему, София впервые попала в Англию? Эллиот взял ее на свой корабль.

— Он взял ее на торговый корабль? — удивился Кранли. — Но почему?

— Это был подарок, — сказал Джон Грей, остановив на нем тяжелый немигающий взгляд черных глаз. — Салли настояла на этом.

— Моя тетя Салли? — удивился Айвстон. Как удалось его матери и тете больше двадцати лет скрывать столь важную информацию? Они даже не потрудились ввести его в курс дела.

— С какой стати моей тете делать подарки Софии? — тут же вслед за Айвстоном задал вопрос Кранли.

— Раз они не сочли нужным посвящать вас в подробности, значит, это вас не касается, — ответил Джон.

Джон был индейцем. У него не было ни состояния, ни положения в обществе, ни титула. Но Айвстон сразу почувствовал, что тема закрыта и что он больше ничего не сможет добиться, во всяком случае, от Джона, так что продолжать разговор не имело смысла. Но ничто не помешает ему спросить об этом свою мать.

Далби откашлялся, явно забавляясь происходящим. Индейцы не проявляли никаких эмоций, даже Джордж, которого, как правило, забавляло все и вся. Действительно, что такого забавного в английской аристократии?

— Откуда вам известно, какой именно корабль на подходе? — спросил Кранли, явно обеспокоенный тем фактом, что какие-то индейцы осведомлены гораздо лучше его. Его можно было понять.

— Мы видели «Дурнушку Джейн» в нью-йоркском порту, лорд Кранли, — ответил Джордж. — Разговорились с капитаном, ведь мы знаем семью Эллиота.

Айвстон не находил слов. Как и Кранли. Индейские родственники Софии были знакомы с их американскими кузенами. Как такое возможно?

— Что же касается пари, — заговорил Джордж, — я согласен посвятить вам, англичанам, столько времени, сколько потребуется, и сыграю роль третейского судьи. Как долго я должен, — тут индеец Джордж Грей замолчал, бросив на мисс Прествик откровенно заинтересованный взгляд, — вести наблюдение?

— Три дня, — коротко бросил Айвстон.

— Всего три дня? — задумчиво протянул Джордж, не отрывая глаз от мисс Прествик. Мисс Прествик, должно быть, почувствовала, что ее буквально пожирают глазами, как оно и было на самом деле, ибо она прервала разговор с братом, еще одним Джорджем, что создавало некоторое неудобство общения, и обернулась, чтобы посмотреть на мистера Грея. Он сразу почувствовал, что девушка с характером. — Думаю, я справлюсь с этим.

— Справлюсь? — сказал Айвстон. — Мне кажется, вы не поняли, что от вас требуется, мистер Грей.

Вы должны только наблюдать, но не вступать с ней в контакт. Полагаю, вам все ясно?

— Вы можете полагать что угодно, лорд Айвстон, — без намека на смущение сказал Джордж. Чего еще ждать от ирокеза? Чувство стыда было незнакомо этим дикарям. А если учесть, что он был кровным родственником Софии Далби, то все становилось на свои места, ибо цинизм был у них в крови. — Вы делайте свое дело. А у меня своя задача.

Лорд Далби чуть не поперхнулся от смеха. Он, как мог, попытался скрыть это, но от внимания Айвстона ничего не ускользало.

— Вы не должны вмешиваться, иначе нарушите условия пари, — сказал Айвстон.

— Я все понимаю, — ответил Джордж Грей, обнажив зубы в какой-то дьявольской усмешке.

— Итак, Айвстон, у тебя три дня, начиная с сегодняшнего вечера, — подвел итог Кранли, схватив брата за локоть. Что это на него нашло? Неужели он подумал, что Айвстон собирается дать затрещину ухмыляющемуся индейцу? Может, он и прав? Айвстон давно уже так не злился, он вообще никогда еще не был так зол. — Думаю, пора браться за дело, время пошло. Джордж не подведет, будь уверен.

О какой уверенности можно говорить, если у него из головы не шел полный сладострастия взгляд Джорджа, устремленный на мисс Прествик? Нельзя сказать, чтобы его это действительно задевало, но все-таки мисс Прествик была невинной английской девушкой из хорошей семьи, поэтому он нес за нее ответственность, хотя бы из чувства патриотизма и национальной гордости. Что-то вроде того.

Глава 8

— Джордж, — прошептала Пенелопа, наклонившись к брату, — один из этих индейцев таращится на меня.

Стараясь не привлекать внимания, Джордж обвел взглядом гостиную, скользнув по группе индейцев, но не заметил ничего предосудительного.

— Ты единственная женщина в комнате, Пен. Наверное, в этом все дело.

— Теперь они все на меня уставились, — сказала она, обернувшись, чтобы посмотреть на братьев. Такая мелочь, как чей-то пристальный взгляд, не могла смутить такую девушку, как Пенелопа. — А тебе не кажется, что причина в очаровании твоей сестры, а не в том, что других женщин здесь нет? Ты унижаешь меня. К сожалению, мне нужен сопровождающий, иначе я бы давно избавилась от тебя.

— Что прикажешь делать? Грехи замаливать или уйти с глаз твоих? — с откровенно насмешливой ухмылкой сказал Джордж.

— Как только я выйду замуж, ты от меня освободишься. Пусть эта мысль греет тебе душу, — парировала Пенелопа, также насмешливо улыбаясь.

Она очень любила Джорджа. Брат был великолепным товарищем и почти не перечил ей, что положительно характеризовало любого человека, тем более мужчину. Обычно поведение мужчин казалось ей иррациональным и поэтому трудно объяснимым. Оставалось только удивляться, что им вообще что-то удавалось в этой жизни. Правда, каким-то непостижимым образом они обошли женщин, заняв самые высокие посты в структурах закона, права и власти, но, по мнению Пенелопы, это объяснялось лишь тем, что мужчины отвоевали для себя это право еще в стародавние времена, когда все решалось с помощью меча, боевого топора и так далее. Мир не так сильно изменился с тех пор и жаждал крови, но любой образованный человек не мог не заметить, что женщины гораздо лучше владеют собой, чем мужчины.

— Уже греет, — сказал Джордж. — Может быть, мы все-таки пойдем? Поздно, а нам еще нужно переодеться, чтобы… куда мы идем сегодня вечером?

— Мы приглашены на званый вечер у графини Ланрит, — негромко сказала Пенелопа. — По слухам, Иденхем тоже должен там быть. Я очень на это надеюсь.

— В таком случае ему давно пора откланяться, — сказал Джордж. — Не представляю, как мы все успеем, осталось всего два часа.

Пенелопа посмотрела на Джорджа. Тот моргнул.

— Я покину этот дом только после того, как уйдет Иденхем. Думаю, это ясно, Джордж?

— К сожалению, Пен, это ясно не только мне, но и каждому в этой комнате.

Пенелопа обернулась и с удивлением обнаружила, что все, как один, включая Иденхема, смотрят на нее. С неким подобием улыбки она поставила чашку на столик и поправила шаль. Но уходить не собиралась. Наоборот, она поступила совершенно неожиданно и смело — встав со своего места, Пенелопа направилась в ту часть гостиной, где расположились братья-индейцы и лорды Далби, Кранли и Айвстон, которые явно не испытывали друг к другу искреннего расположения. Этот тактический прием позволил ей оказаться ближе к Софии, которая беседовала с Иденхемом и Руаном.

— Я заметила, что вы смотрите на меня, мистер Грей, — громко возвестила девушка, чтобы Иденхем мог расслышать каждое слово. — Это навело меня на мысль, что вы имеете смутное представление об английских леди. Я с радостью отвечу на все ваши вопросы, чтобы помочь вам вписаться в светское общество. Как долго вы собираетесь оставаться в Англии?

Мистер Грей, старший из братьев, который, не отрываясь, смотрел на нее самым неподобающим образом, чьему примеру последовали и остальные братья, улыбался ей, пытаясь обезоружить своей очаровательной ямочкой на щеке. Пенелопа с удивлением обнаружила, что он необыкновенно хорош собой, но его красота была какой-то дикой, безжалостной. Ей и в голову не могло прийти, что откровенная, даже первобытная беспощадность может быть столь притягательной. Теперь она знала, как это бывает.

— Мисс Прествик, — заговорил мистер Грей, — если у меня появятся вопросы, я непременно обращусь к вам. И что именно я должен знать об английских леди?

— Что им не нравится, когда их так пристально разглядывают? — поинтересовался лорд Айвстон. Это уж слишком. И кто его спрашивал, скажите на милость?

— Вы именно это хотели сказать, мисс Прествик? — спросил мистер Грей, наступая на Пенелопу. Он стоял так близко, что возвышался над ней, как башня. Этот человек не имел ни малейшего представления о цивилизованном поведении, что неудивительно, ибо вряд ли он мог научиться правилам хорошего тона в лесах Нью-Йорка или Нью-Джерси, или в другом диком месте, откуда он родом. — Значит, английские леди не выносят пристальных взглядов? Софию вполне можно считать англичанкой, но такие мелочи ее явно не беспокоят.

— София Далби — уникальная женщина, — неожиданно для себя самой дипломатично ответила Пенелопа, — и я не претендую на то, что могу с ней сравниться.

— Однако! — весело заметил Джордж. Его игривое настроение сейчас было совершенно неуместно. У Джорджа, хотя она очень любила брата, было странное чувство юмора.

— Вам не кажется, мисс Прествик, что если у родственников леди Далби возникнут какие-либо вопросы, они могут обратиться к лорду Далби? В конце концов, они родственники, а семейство Греев не первый раз в Англии, — сухо констатировал лорд Айвстон.

— Правда, дух местных обычаев нам не очень близок, — не слишком любезно сказал мистер Джордж Грей. Очевидно, лорд Айвстон раздражал его не меньше, чем Пенелопу.

— «Дух» — не совсем правильное слово в данном случае, мистер Грей, — вмешалась Пенелопа, смягчив неловкость, возникшую между лордом Айвстоном, который вел себя более чем странно, и мистером Греем, который почему-то был настроен воинственно, что соответствовало представлению Пенелопы об индейцах, правда, о них она знала не много, и то только по слухам. — Это слово имеет совершенно другое значение.