Заставила себя успокоиться и унять дрожь в пальцах. Так, спокойно. Вспоминай. Если этого не сделаешь, скоро кто-то из этих подонков вспомнит, что была и третья шлюха. Захочет и на ней проверить, насколько разработано местечко между ног. Механически набирала цифры, пытаясь вспомнить, откуда я знаю этот номер. Неуверенно нажала кнопку, вызывая неизвестного собеседника. Когда на другом конце провода послышался недовольный голос, едва не расплакалась от облегчения. Зашептала в трубку, боясь говорить громко:

– Бонька! Бонечка, родной!

После непродолжительного молчания раздался прерывистый голос фотографа:

– Клаудия, что случилось?

– Бонечка, забери меня отсюда, пожалуйста! Тут… тут… они…

– Ты где? – с беспокойством спросил он. – Где ты? Адрес знаешь?

– Мы тут с девчонками на выезде. Дача за городом… Они… они просто озверели… Бонечка, мне страшно!

– Адрес назови!

– Я не знаю адреса, – всхлипнула я. – Нас везли на машине…

– Марго должна знать, где вы! Не переживай, я заберу тебя… Спрячься где-то и не высовывайся, поняла?

– Да.

Услышав в трубке короткие гудки, я вжала голову в плечи и стала ждать. Ничего другого не оставалось.

Время тянулось томительно медленно. Не знаю, сколько прошло: полчаса, час, два. Тело затекло от лежания в неудобной позе. Каждой его клеточкой я чувствовала, как тверды доски пола. Даже пошевелиться не решалась, боясь разбудить спящего или привлечь внимание его дружков.

Когда за дверью послышались шаги и пьяный хохот, я мигом забыла о неудобствах. Постаралась еще сильнее вжаться в пол, словно это могло как-то помочь. Хоть и не была религиозной, в этот момент молилась, чтобы шаги проследовали дальше. Видимо, мой ангел-хранитель сегодня взял отпуск. Шаги остановились рядом с дверью. Послышался звук проворачиваемой ручки, дохнуло запахом спиртного и сигарет. Компания пьяных придурков ввалилась в спальню.

На этот раз шум разбудил спящего красавца, лежащего надо мной. Слышала его непонимающие возгласы, которым вторил гогот.

– Ты такое веселье пропустил! Но еще можно наверстать. Те шлюхи уже в кусок мяса превратились. Надо бы обновить! Где-то тут была еще одна, – сказал кто-то. Я узнала голос лысого качка, предложившего нам чувствовать себя, как дома. Ирония ситуации вызывала желание засмеяться и заплакать одновременно.

– Она, видно, в прятки решила поиграть, – хохотнул кто-то еще. – Поиграем! Кто первый найдет, тот первым ее трахает!

Послышались звуки удаляющихся шагов. Наверное, решили, что я спряталась где-то в доме. К моему ужасу, качок с виновником торжества остались в спальне. Последний продолжал валяться на кровати. Видимо, он совершенно обессилел и принимать участие в общем веселье был не в состоянии. Передвижения качка я могла наблюдать по его ногам. Даже дыхание затаила, боясь, что оно меня выдаст. Лысый заглянул в шкаф, за штору, даже в тумбочку, что вызвало у него самого приступ хохота. Когда я уже думала, что пронесет, нагнулся. Его лоснящаяся от пота морда оказалась напротив моего лица.

– Черт! – вырвалось у меня.

Я быстро заработала локтями, отодвигаясь назад, пока не уперлась в стену.

Если рассчитывала, что это поможет, то моей наивности можно посочувствовать. Нет, он не полез за мной. Он просто столкнул дружка с кровати и они вдвоем стали ее двигать. Вскоре я оказалась совершенно беспомощной, зажатой у стены. Все пути к отступлению были отрезаны.

– Попалась, птичка! – осклабился лысый.

Он грубо схватил меня за волосы. Я укусила его за запястье и получила такой сильный удар в челюсть, что искры из глаз посыпались. Даже испугалась, что у меня сейчас вслед за ними посыплются и зубы. Но обошлось. Качок сгреб меня в охапку и потащил из комнаты. Я визжала, извивалась всем телом, но это не производило на него никакого впечатления. На шум сбежались разбредшиеся по дому дружки.

Предвкушая новую забаву, они сгрудились в гостиной, куда, словно мешок с мусором, меня швырнул качок. Подвывая и отползая в угол, я смотрела на неподвижные тела подружек по несчастью, на чьих телах живого места не было. Обе не подавали признаков жизни. Я надеялась, что они просто без сознания.

– Поиграем в бутылочку, а? – сверкнул глазами качок, поднимая уже знакомый мне предмет.

– Нет, не надо, пожалуйста!

Я валялась у них в ногах, обливалась слезами, но это их только раззадоривало.

– Сначала я сам! – облизнувшись, сказал лысый. – Получу свой приз.

– И я хочу! – хихикнул все-таки вышедший к остальным виновник торжества.

– Без проблем, – щедро обвел рукой лысый. – Шлюхи на всех хватит.

По его знаку четверо других пригвоздили меня к полу, широко разведя руки и ноги. Даже дергаться не получалось, так крепко они держали. Качок рванул платье, и так больше напоминающее тряпочку, едва прикрывающую тело. С громким треском материя порвалась. Трусики полетели следом. Я дрожала перед этими ублюдками, совершенно голая, чувствуя себя абсолютно беззащитной. До крови закусила губу, чтобы не орать. Понимала, что это только разъярит их. Постаралась отрешиться от происходящего, думать о чем-нибудь другом.

О походе в луна-парк с папой. О том, как мы катались с ним на чертовом колесе. Все вокруг вертелось перед глазами, словно я и правда была на карусели.

Мощный толчок, будто в меня врезался таран, заставил вынырнуть из спасительных воспоминаний. Я взвыла. Какой же он огромный! Мое тело сейчас просто не выдержит, разорвется на куски. Он продолжал врезаться снова и снова, словно отбойный молоток. Это продолжалось невыносимо долго, пока внутри не стало липко. Он обмяк на мне, извергая сперму. Потом поднялся и пнул ногой, застегивая ширинку.

Тут же подскочил женишок, вытаскивая из брюк хилое достоинство. После того, что только что побывало во мне, этого я почти не ощущала. Вяло потолкался, потом в меня снова брызнула сперма. Следом пристроился еще один желающий, другой пожелал одновременно трахнуть меня сзади. Я чувствовала себя куском мяса или, скорее, резиновой куклой, единственное предназначение которой – быть оттраханной, использованной. Я потеряла счет, сколько этих больных ублюдков побывало во мне. Некоторые из них делали это по несколько раз.

Когда натешились с новой игрушкой, проклятый качок вспомнил о бутылке. Кто-то из его дружков с гаденькой улыбочкой протянул ему ее. Меня снова пригвоздили к полу, а я могла лишь смотреть на то, что приближалось ко мне.

– Я не выдержу! Нет! Помогите! – могла лишь бессильно подвывать, как раненое животное.

В этот момент раздался выстрел. Все вокруг превратилось в стоп-кадр. Ублюдки застыли, глядя куда-то поверх моей головы. Я напрасно пыталась так изогнуть шею, чтобы увидеть, что происходит.

– Какого хрена? – наконец, ожил качок.

– Отпустите ее! Быстро! – послышался сдавленный голос у двери.

Боня! От облегчения по щекам снова покатились слезы.

Руки удерживающих меня подонков разжались, я поползла к выходу, не в силах даже подняться. Увидела перекошенное лицо Бони, его глаза сейчас мало напоминали человеческие. В них разгоралась почти животная ярость.

– Ублюдки!

– Опусти пистолет, дебил! – сплюнул лысый. – Ты хоть знаешь, кому угрожаешь? Кто тебя вообще впустил?

Снаружи послышался топот, через несколько секунд в комнату ввалился охранник.

– Кто стрелял? Кто?..

Он застыл, увидев направленный на него пистолет.

– К остальным, быстро! – скомандовал Боня.

Я поражалась тому, как он держался. Куда делся безобидный чудак, смотрящий на меня взглядом побитой собачонки? Передо мной был человек, которым можно разве что восхищаться. Не побоялся сунуться к озверевшим ублюдкам, угрожал им пистолетом. Даже зная, что его уничтожат, сотрут в порошок. Охранник, пятясь к остальным, торопливо объяснял:

– Он сказал, что на мальчишник. Даже кодовое слово назвал…

Вот это Бонька! – снова восхитилась я. Выпытал у Марго все. Но где же сама Марго? Или бросила нас на произвол судьбы?

– Сейчас мы с Клаудией уйдем, ясно? Никто из вас пусть и не думает задерживать нас. Скоро сюда приедут серьезные люди. Вам придется многое объяснять.

Он кивнул в сторону истерзанных девушек.

– Ты понимаешь, что ты труп? – не проявляя никакой обеспокоенности, ухмыльнулся качок. – Я твою рожу запомнил.

Боня так крепко сжал челюсти, что на скулах заиграли желваки. Рука с пистолетом направилась прямо на качка.

– Боня, не надо! – пискнула я. – Не порть себе жизнь из-за этого дер…

– Смотрите, кто заговорил, – хохотнул лысый. – Подстилка. А они и разговаривать умеют, оказывается?

Остальные неуверенно заржали. Дальше все произошло так быстро, что я не успела и глазом моргнуть. Лысый сделал знак другому дружку, они одновременно кинулись к Боне. Прозвучал выстрел, но пуля попала в декоративную вазу. Качок бросился на фотографа, выбивая пистолет. Боня отчаянно сопротивлялся, но на него уже навалились остальные. Его пинали, били с таким остервенением, словно он был не человеком, а куском теста.

Прижав колени к груди и забившись в угол, я рыдала. Не знала, как помочь, что делать дальше. Боль была невыносимая: как физическая, так и душевная. Только сейчас я ощутила, насколько на самом деле мне дорог Боня. Меня разрывало на части. Ну почему, почему я раньше не поняла этого? Отталкивала его, играла в холодную безжалостную суку. Лолита хренова!

– Бонечка! Не надо! Не надо, пожалуйста! – шептала я одними губами, утратив способность даже говорить нормально.

Звук выстрелов заставил меня содрогнуться. Что еще? Неужели, мало этого ада? В комнату ввалились люди в камуфляже и масках. Им хватило минуты, чтобы растаскать пьяных ублюдков по углам и присмирить их. Я подползла к Боне, который уже мало напоминал человека. Лицо превратилось в окровавленную распухшую маску.