— Ты убийственно разумна, — ответила Сента.

Они вчетвером ехали в одном из роскошных автомобилей Альберта на север Англии. Теперь уже у Нико были манеры важной дамы.

— Дорогая мама, ты должна сесть сюда.

Клое поблагодарила ее. Виктор сел около шофера.

Сента, видя, как Виктор беспрерывно жестикулирует, и понимая, что он ведет бесконечные разговоры, почувствовала страшную жалость к матери, вынужденной постоянно жить с этим человеком. Какой это, должно быть, ужас. Она посмотрела на Клое. Та откинулась назад, закрыв глаза. Каждая ее черта выражала чувство облегчения. Ее очаровательные, нежные руки спокойно лежали на коленях. Вся ее тонкая, хрупкая фигура была погружена в спокойствие отдыха. Ведь она хоть на минуту освободилась от Виктора. Сента думала: «Какова будет жизнь, когда Сильвестр и я снова вернемся домой, когда все будет позади?»

Бредфорд оказался довольно угрюмым городом. Зато сэр Альберт был воплощением света, гостеприимства, цветов и сердечных речей. С минуты приезда Гордонов все свое время, кроме необходимого для туалета и сна, он проводил с ними. Сэр Альберт приготовил для Гордонов целую анфиладу комнат в отеле и наполнил их цветами, сладостями, журналами, сигарами. Он был живым доказательством поговорки: седина в бороду, бес в ребро. Ему было пятьдесят четыре, а Нико двадцать пять, но он был убежден в ее любви к нему. Сенте все это казалось трагикомичным. Альберт ей нравился. Он так сиял от самодовольства и искренне желал, чтобы все разделяли его счастье. Он сказал Сенте:

— Я говорил моей милой девочке, что устрою все, что нужно для вашего брата. Сильвестр может принять участие в моем деле, а потом выдвинется. Я тоже начал с малого, а посмотрите на меня теперь.

Сента предполагала, что церемония венчания не взволнует ее, а наоборот, заставит только смеяться. К своему ужасу она убедилась, что вид собора, цветов, преклоненных людей и вся церемония вообще страшно ее взволновали. Все окружающее исчезло, и ей казалось, что все совершавшееся здесь происходит с ней и Максом. Это она и он стоят на коленях среди золотисто-пурпурных роз в маленькой часовне над озером, в котором отражалась красота этого дивного дня.

Виктор быстро опьянел. Клое, растерянная и взволнованная, старалась быть как можно более любезной со всеми. Виктор был почти без чувств, когда они подъехали к вокзалу. Не успел отойти поезд, как он захрапел. Сента подошла к Клое и, взяв ее за руку, сказала:

— Мама, мы обязательно должны что-то придумать.

Тонкая интуиция Клое подсказала ей.

— Что вы с Сильвестром думаете предпринять?

— Конечно, мы хотели бы вернуться домой.

— Но… — перебила ее Клое со странной горечью.

Когда они вернулись домой, Сара взяла на себя заботу о Викторе. С трудом его удалось уложить в постель. После этого Сара пришла в комнату Сенты.

— Дорогая Сара, мне ничего не нужно.

— Зато я хочу поговорить с тобой, — возразила Сара.

Собравшись с мыслями, она сказала:

— Я много раз слышала, что ты и Сильвестр предполагаете жить самостоятельной жизнью. А что, если вы попытаетесь изменить свой план и пожить немного для кого-нибудь другого, например, для своей матери?

— Но почему мать не бросает отца!

— Почему ты не прекратишь войну, — возразила ей Сара. — Ведь есть же вещи, которые никто не может сделать, и то же самое в отношении мужчины, с которым ты связана законом. Законы для чего-то написаны. Не так легко получить развод. Но послушай меня. Уверяю тебя, что твоя мать выбивается из сил, и ты обязана не только отдавать все свое время общественным делам, но и подумать о своей семье.

Когда два дня спустя Сента обнимала мать на прощание, она сказала:

— Дарлинг, я вернусь домой!

* * *

Переезд во Францию и возвращение в привычную обстановку вызвали у Сенты чувство облегчения. Даже больной вид Звездочки и ее странное молчание не очень огорчили Сенту. Джорджи бесконечно радовалась ее возвращению. Спускались ранние сумерки, окутанные сиренево-голубой дымкой.

— Я так много хочу рассказать тебе. Прежде всего то, что Билль и я — мы любим друг друга. Он был ранен в плечо. Я вчера его навестила. Ты знаешь, Сента, когда я увидела его в постели, такого худого, всего забинтованного, — мое сердце было очень тронуто. Он показался мне похожим на золотую искорку. Короче говоря, мы объяснились. Я страшно счастлива. Вот тебе одна новость. Другая ужасна. Ты заметила, как скверно выглядит Звездочка? Сента, я очень боюсь за нее. В тот день, когда ты уехала, она получила письмо от Роди. Я не знаю, что он писал, но, мне кажется, он женат. С тех пор Звездочка все более и более тает. Я хочу с ней поговорить. Она не хочет ничем поделиться со мной. Может быть, я сама испортила наши отношения тем, что вначале была с ней резка. Я говорила с Нонной. Но я не знаю, сумеет ли она что-нибудь сделать. Звездочка не хочет отсюда уезжать. Я пойду в госпиталь. Мне нужно там поработать в холодильнике, а ты возвращайся и постарайся выпытать у Звездочки все, что сможешь.

Вернувшись, Сента застала Звездочку на кровати с папиросой во рту. На полу около нее было много окурков. Равнодушным голосом Звездочка спросила:

— Джорджи прислала тебя, чтобы утешить страждущую?

— Разве ты страждущая? — спросила Сента.

— И обманутая, моя дорогая. Перед тобой одна из заклейменных женщин, обычно украшающих скамьи подсудимых. — Она рассмеялась далеко не веселым смехом и продолжала глядеть на Сенту. — Почему ты не применяешь ко мне ни одного из обычных утешений.

Она вызывающе встретила взгляд Сенты. В ее красивых несчастных глазах нежность ребенка смешалась со страданиями женщины.

В одну секунду Сента оказалась рядом и крепко обняла ее:

— О, дарлинг!

Она почувствовала, как содрогнулось тело Звездочки. Голос ее почти неслышно прошептал:

— О, Сента, как ужасно. Он сказал мне об этом потому, что узнала его жена. Он не смеет просить развода. У него нет ни одного пенни собственных денег. Все ее. Он даже не может вернуться ко мне, хотя бы на один час, прежде чем отправиться в Верден. Нонна хочет, чтобы я поехала домой. Здесь очень скверно, но подумать о возвращении в семью, вспомнить мать, которая будет ежеминутно и ежечасно сочувствовать мне, — невозможно. О, Сента, если бы война была только борьбой, если бы это был единственный ее стимул. Но нет, она выбила всех нас из колеи.

Она подняла лицо, и в ее глазах был дикий ужас.

— Ты помнишь тот последний вечер? О, не покидай меня, держи меня крепко, обними меня…

— Я не покину тебя, дарлинг, — сказала Сента. — Послушай, Звездочка, я понимаю все, что ты говоришь. Ты права, любовь к Максу была моим щитом перед лицом ужасов войны. Поэтому я сохранила свое душевное равновесие. Но ты не должна впадать в отчаяние. Горе пройдет. Все проходит, даже когда думаешь, что это немыслимо. Все проходит…

— Да, но не в том дело. Я ищу выход, — хриплым голосом сказала Звездочка.

Вошла Джорджи, насвистывая и с папиросой во рту, веселая, как всегда.

— А что слышно насчет обеда? Нужно об этом позаботиться. Говорят, что ночью будет налет. Я хотела бы раньше как следует покушать.

Звездочка встала и помогла приготовить тоасты, пока Сента сварила сосиски в томатном соусе.

Совершенно внезапно начался налет аэропланов. В одну минуту погасили свет, притушили печку. Сента стояла у окна и наблюдала. Шум был ужасающий. Из второй комнаты Джорджи кричала:

— Идите обе сюда. Сента, принеси папиросы.

Сента посмотрела на Звездочку. Та была в спальне, она стояла на коленях у кровати.

Джорджи позвала опять:

— Поспеши с папиросами. Здесь невозможно выдержать от запаха карбида. Не рассыпал ли его кто-нибудь?

Сента продолжала стоять.

— Сента, дарлинг, я через минуту приду.

Джорджи зажгла папиросу и спокойно сказала:

— Кажется, приближаются.

Когда раздался первый взрыв, Сента и Джорджи подскочили.

— Куда-то ударило, — сказала Джорджи.

В минутном затишье был ясно слышен звук разорвавшейся шрапнели.

— Где Звездочка? Я пойду посмотрю, — сказала Сента и выбежала из мастерской.

Землянка была пуста, дверь — раскрыта настежь. Ветер выдувал остатки пепла из печки. Поблизости никого не было видно, никаких признаков живых существ. Сента не могла разыскать ее и поэтому вернулась обратно.

Джорджи сердито сказала ей в ответ на ее взволнованное замечание:

— О, какая глупая девочка. Если она считает, что это исчезновение — протест против жестокой судьбы, то она еще более глупа, чем я предполагала.

Ей пришлось прервать разговор, так как Сента не могла ее расслышать. Когда канонада на время затихла, она вновь заговорила:

— Уверена, что наши сосиски уже совершенно холодные.

Хотя Сента засмеялась, но ее мысли неотступно были со Звездочкой. Она близко присела к Джорджи, не сознавая, насколько взволнована, все время думая о том, где же Звездочка, что с ней, где она спряталась. Наступила тишина. Налет был отбит. Безмолвие было, как затишье перед грозой. Сента с трудом встала.

— Пойдем обратно в землянку.

Там все было покрыто пылью, грязью, пол взорван. Всюду была солома, камни, земля. За полчаса перед землянкой выросла целая гора. Кое-где вдали мелькали огоньки, указывавшие на работу Красного Креста.

— Идем, может быть, мы что-нибудь узнаем, — посоветовала Джорджи.

Воздух был наполнен газами, выедавшими глаза. Когда они вышли, Сента оглянулась, и ее внимание привлекло какое-то белое пятно около землянки. На земле лежала Звездочка. Лицо ее, неподвижное и маленькое, было обращено к небу. Тихим шепотом Джорджи сказала:

— Шрапнель.

Сента стала на колени около Звездочки. Незаметно спрятав что-то в карман пальто, она сказала: