Келли чувствовала себя настоящей Одри Хепберн,[2] она готова была воспарить в небо вслед за серебряным шариком.

В ландшафтном парке толпа поредела. Келли хотелось тихо побродить среди тщательно подстриженных газонов и еще блестящих от росы цветов. Здесь хорошо мечтать и размышлять, ведь тебя не преследует сотня жадных глаз и ушей. Они с Мэттом пробрались сквозь сочную сырость тропических джунглей и сели на скамейку в прохладном безмолвии среди цветов. Потом целый час бродили среди роз, упиваясь их ароматом и держась за руки, как дети.

Под конец Келли привела Мэтта в японский сад, воспроизводящий колорит Востока, который всегда ее восхищал. С любой точки осмотра открывался великолепный вид. На фоне прозрачной воды крошечных озер отчетливо выделялись валуны, расставленные с математически выверенной гармонией. Причудливые островки были изрезаны большими лагунами и соединялись изысканно выгнутыми мостиками. Деревья, цветы и скалы воссоздавали атмосферу безмятежности и неги. (Когда Келли с Майклом украшали свою гостиную, они купили картины, изображавшие этот сад.) — Келли! — Он коснулся рукой ее плеча. — Я хотел вам сказать…

Не отрываясь, она смотрела вдаль.

— Что?

Он потянулся к ней другой рукой.

— Что это не пивзавод.

Келли не смогла сдержать улыбку.

— К черту, Мэтт! Вы пивоман.

— Я понял это, когда не почувствовал запаха хмеля. А ведь вы обещали сводить меня!

Она посмотрела на солнце, ласкающее своими лучами его лицо.

— Вам что, не нравится здесь?

— Очень нравится, но…

— Лучше всего здесь весной, — вздохнула Келли, любуясь парком.

Она знала, что Мэтт улыбается.

— Где, на пивном заводе?

— Да ладно, хватит вам! Я решила приберечь экскурсию на пивзавод для плохой погоды. Сегодня слишком хороший день, чтобы его пропускать.

— Вы хотите сказать, что здесь не всегда стоит чудесная погода? — уточнил он с видом дотошного экскурсанта.

Она покачала головой, не отрывая взгляда от парка.

— Это вам не Калифорния. Средний Запад гордится контрастами своей погоды.

Келли наслаждалась прекрасным пейзажем. Вода отражала небо, мостики, пагоды. И деревья в пламени листьев. Келли вздохнула. Покой, царящий вокруг, и общество Мэтта дополняли друг друга.

Мэтт поднял голову, улыбнулся солнечному лучу и снова воззрился на воду.

— Я бы хотел вернуться в весну и увидеть все это.

— Ах, не знаю, не знаю, — поддразнила его Келли. — Сент-Луис оказался таким провинциальным, да и погода здесь может испортиться, — спародировала она его интонации.

Он помолчал, как бы в раздумье.

— Да, вы правы. Пожалуй. Келли шутливо ткнула его в бок.

Мисси поджидала ее на веранде, терпеливо трудясь над своими ногтями.

— Хочешь услышать новости или дождешься первого телефонного звонка? Я провела утро, наблюдая, как создается фольклор. Не знаю, в курсе ли ты, но все соседи определенно в курсе. И я не удивлюсь, если телерепортеры объявятся здесь с минуты на минуту.

Она выпрямилась, элегантно жестикулируя:

— Местная девушка говорит «да» влюбленному рыцарю!.. Надеюсь, ты не разочаруешь восторженную публику?

Ничего не ответив, Келли вошла в дом, и Мисси пришлось убрать свой маникюрный набор и поспешить за ней.

— Итак, каковы твои намерения? — неустрашимо приставала она к подруге. Моя железная логика убедила тебя? Я знала, что это произойдет. У тебя недостало сил противостоять высокому темноволосому мужчине с зелеными глазами. Почему бы тебе снова не пригласить его в дом, чтобы он получил возможность взглянуть на меня? Стыдишься своих друзей? Или боишься конкуренции?

— Он здесь с Мередит. Мисси скривилась.

— О да, конечно. Все они любят холодных блондинок. По-моему, твой Хеннеси просто-напросто дурак. Выбирает ту, которая ослепительно красива, талантлива и известна. А если бы он действительно постарался, мог бы заполучить тебя. Или, что еще лучше, меня.

Келли усмехнулась, перемывая кофейные чашки.

— Думаю, предстоящие две недели — это все, на что я могу рассчитывать. Мисси подула на ногти.

— Если постараешься, то оставишь след в его душе. Интересно, что может Мередит Мейсон, чего не можешь ты? Мэтт Хеннеси уже в таком возрасте, что ему не следует тратить время на актрису. Все, что ему нужно, — это красивая, но обычная девушка со Среднего Запада. Только с ее помощью он удержится на земле.

— Мисси! — Келли одернула подругу чуть громче, чем следовало. — Это всего лишь игра, неужели ты не понимаешь?

Мисси изумленно подняла брови.

— Не кричи на меня. Я на твоей стороне. И торчу здесь только для того, чтобы создать тебе имидж на время твоего дебюта, а затем уйти в тень.

— Но ведь ты непременно окажешься здесь, когда придет Мэтт!

— Разумеется, — примирительно улыбнулась Мисси. — Кто-то же должен опекать молодую девушку.

Казалось, Мэтт обрадовался новой встрече с Мисси и поцеловал ее в лоб. Мисси в свою очередь удержалась от пустой болтовни. Ей удалось даже изобразить равнодушие, глядя на Мэтта в великолепном костюме-тройке. Разумеется, это дало ей основание гордиться собой.

Келли же, напротив, не смогла сохранить невозмутимость. Какой-то чудо-портной подогнал по фигуре Мэтта темно-голубой костюм — он сидел как перчатка. Накрахмаленная кремовая рубашка прекрасно оттеняла его, а галстук, казалось, изобрели специально для Мэтта. Правда, Келли утешалась мыслью о собственном первоклассном светлом костюме, к которому замечательно подходила темно-розовая блузка. Однако волосы ее спадали на плечи безо всякого изыска.

Слишком просто, подумала она, сконфузившись. И почувствовала себя неловко рядом с Мэттом.

Но когда его глаза оглядели ее с головы до ног, она прочла в них искреннее восхищение. Это подбодрило ее, и она засмеялась — немного смущенно и пылко. Она чувствовала, что теперь может открыто смеяться, над чем ей хочется, так же, как Мисси.

— Разве вы не знаете, что негоже затмевать кинозвезду? — спросил Мэтт с лукавой улыбкой, и робость ее тут же улетучилась.

Мэтт и Келли провели чудесный вечер, хотя не оставались одни ни на минуту. Лимузин доставил их к «Ричарду Перри», где они отведали телятины и трехслойных шоколадных пирожных, а затем отправились в театр. Репортеры и поклонники следовали за ними по пятам, забрасывая Мэтта вопросами. Келли же сочла за лучшее ограничиться улыбками и короткими репликами.

Люди вокруг, которых ей предстояло узнать, были очень разные. Мэтт всем улыбался, говорил прекрасно поставленным голосом, и его глаза с доброжелательным вниманием смотрели на собеседника. У каждого, кто подходил к нему, возникало ощущение, будто они давно знакомы. Келли подметила, что хотя он чуть сутулится после бессонной ночи, однако стремится выглядеть свежим, энергичным и бодрым, контролирует каждый свой жест и каждое слово, Несмотря на кажущуюся близость, они были далеки друг от друга — словно только что встретились в кафе и беседовали о том о сем: работе, семье и городе. Мэтт не признавал за собой статуса всеобщего кумира, и Келли опять почувствовала себя серебряным шариком, вот-вот готовым взлететь.

Когда в фойе их обступили репортеры, Мэтт представил им Келли. Его рука, как бы защищая, обхватила ее талию, а глаза по-прежнему смеялись счастливым притягательным смехом. Следуя его инструкциям, Келли отвечала на вопросы журналистов с улыбкой, которую она называла улыбкой принцессы Дианы.

Да, они встречаются с Мэттом давно. Но они слишком тщательно оберегали свою тайну, чтобы выдать ее раньше, чем то было угодно судьбе. Да, подтвердила она, бросив ласковый взгляд на Мэтта, он гарцевал утром на лужайке перед ее домом.

Но оба избегали вопроса, который вертелся на языке у каждого журналиста. Мэтт просто решил, что, раз их тайна раскрыта, Келли следует представить прессе — так объясняли они интересующимся. Келли от природы застенчива и потому с журналистами не общается, а у Мэтта большой опыт, и он взял это на себя.

Мэтт завершил интервью, привычным жестом обнимая Келли и целуя в макушку. Все остались довольны: фотографии сделаны, любопытство публики удовлетворено. Свет в зале стал меркнуть, и они с Мэттом поспешили занять свои места в третьем ряду.

— У вас талант, — шепнул он ей на ухо, а все подумали, что он клянется в вечной любви. — Вы прекрасно держались. Хотите пробу в кино?

Придвинувшись поближе к Келли, Мэтт обнял ее за плечи. Она вздрогнула, подумав, что в полутьме, без докучливых репортеров, нет нужды изображать какие-либо взаимоотношения. Его пальцы нежно мяли ее онемевшие плечи, пока он шептал ей комплименты. Келли изо всех сил старалась остаться равнодушной к его ласке и сосредоточиться на чем-нибудь еще, ведь отодвинуться от него значило бы вызвать недоумение публики.

Однако это давалось ей нелегко. Стараясь не думать о том, как приятно чувствовать на своих плечах его руки, она слегка запрокинула голову и улыбалась ему с тем выражением глаз, которое, по ее мнению, должно быть у любящей женщины.

— В следующий раз не заходите так далеко, — задыхаясь, проговорила она. А то я уже перестала понимать: на свидание вы меня пригласили или на покорение Лабрадора?

Он улыбнулся. Его глаза — в ее глазах. Келли не шевелилась. Она чувствовала необычайную скованность, словно ей не хватало воздуха. Силы покинули ее. Мэтт был слишком близко, и у нее не хватило духу сорваться с места и убежать. Со всех сторон она ощущала на себе любопытные взгляды. В этом театре ей нечего делать. Слишком здесь жарко и слишком много народу! Неожиданно она поняла, что, не может здесь больше оставаться. Ей так хотелось вновь оказаться в холодной пустоте своего дома…

Мэтт склонился над запрокинутым лицом Келли, осторожно взял ее за подбородок и провел пальцем по сомкнутым губам. Прикосновение было очень нежным. Келли не видела, как он надвинулся на нее. Задыхаясь, она ловила его дыхание и ощущала его щеками и ухом. Все еще придерживая ее подбородок, он коснулся губ Келли. Его губы оказались так же мягки, как щека — чисто выбритая и гладкая, пахнущая лесом и ночью.