Келли выпрыгнула из постели и подбежала к окну, не представляя, что ее ждет внизу. А когда увидела, ноги у нее подкосились. Если бы не кресло с гнутой спинкой, придвинутое к окну, она непременно села бы на пол. Келли тяжело опустилась в кресло, вперив в окно взор и вцепившись в подоконник словно хотела удержать опрокидывающийся мир.

Прямо под окнами лениво жевала ее цветы белоснежная лошадь, украшенная плюмажем и покрытая небесно-голубой попоной — как на рыцарском турнире. На ней самодовольно восседал сам певец в блестящей кольчуге, ботфортах и голубой шляпе с длинным пером, обвивавшимся вокруг нее и спускавшимся на спину. Всадник бренчал на лютне, начиная новую серенаду. И Келли наконец обрела дар речи.

— Ради Бога, Мэтт, что вы тут делаете? Он опустил лютню и снял шляпу, фигурно взмахнув ею.

— О, миледи проснулась!

— Бросьте, Мэтт, это вам не дворец короля Артура! Что вы тут делаете?

Он улыбнулся ей, держа шляпу в отставленной руке.

— Я полагал, что, увидев меня в таком одеянии под своими окнами, вы поймете все без слов. У ваших ног Белый рыцарь! Хотите песню?

— Нет.

На мгновение он замолчал, размышляя. Проезжавший мимо автомобиль затормозил, развернулся и остановился посередине улицы.

— Разве вам не нравится? Какой наряд вы бы предпочли? Из каких времен? Я могу вернуться при галстуке, в сопровождении оркестра Пола Витмана и исполнить шлягер «Вы прекрасней всех».

— Я бы предпочла еще поспать! Слишком рано. Келли услышала хлопанье дверей и догадалась, что они с Мэттом разбудили соседей. Из машины вышла дама и, стоя на тротуаре, с любопытством взирала на них. Мэтт никак не отреагировал на даму. Келли увидела на его лице многозначительную ухмылку Чеширского Кота, и это еще больше раздражило ее.

— Поднимайтесь в дом, поговорим, — нашлась она.

Он покачал головой.

— Ни за что, пока вы не согласитесь выйти со мною в свет.

Он явно испытывал ее терпение.

— Мэтт, ну пожалуйста! Моя лужайка не пастбище!

— Либо вы говорите ему «да», либо вхожу я! — крикнула дама у машины.

Келли совершенно растерялась. Что случилось с ее удобно организованной жизнью? С ее безопасностью и тихим соседством, где стабильность была необходима как категория жизни? Келли посмотрела вниз на гарцевавшего Мэтта и на лошадь — не менее довольную происходящим, чем ее хозяин. На соседей, глазеющих из кустов, обрамляющих ближние лужайки. На даму, блокировавшую движение ради бесплатного спектакля.

— Да! — выкрикнула Келли. — Зайдите, Мэтт! Толпа зевак замерла. Дама села в свою машину, но не трогалась с места, боясь пропустить что-нибудь интересное. Мэтт спешился и привязал кобылу к перилам крыльца, позволив ей лакомиться хризантемами Келли.

Пятью минутами позже Келли впустила Мэтта. Он сбросил с себя кольчугу, оставшись в голубой водолазке. В этой водолазке и в высоких сапогах он походил на современного пирата. Он улыбался и был явно доволен собой. В уголках его глаз лучились морщинки.

— Я знал, что вы не сможете устоять, — заявил он, входя. — Для вас надо подобрать лишь разумное сочетание романтики и фантазии.

— Это называется шантаж.

Он пожал плечами, ведя ее на кухню.

— Называйте как хотите. Вы измените свое мнение через две недели. Для нас заказан столик на шесть вечера — кстати, в «Ричарде Перри».

Он сел за массивный дубовый стол, и Келли пошла варить кофе.

— Знаете, что мне в вас нравится, Келли? Она даже не обернулась, отвечая:

— Прежде всего — мое безграничное терпение.

— Да, особенно ваше безграничное терпение, — подтвердил он, хотя в его голосе послышалась досада.

— Вы не можете отказать себе в удовольствии покрасоваться перед окружающими, — упрекнула она.

Поскольку Мэтт не ответил на ее выпад, Келли обернулась и заметила ухмылку, с которой он рассматривал ее наряд. Времени у Келли едва хватило на то, чтобы натянуть джинсы и простую блузку, а длинные волосы в беспорядке спускались по спине. Она невозмутимо улыбнулась:

— А меня это вовсе не волнует. Пусть кинозвезды демонстрируют себя, гарцуя на белых лошадях. Я же в такой ранний час не утруждаю своего костюмера.

Она поставила чашки с кофе на стол и спросила:

— Расскажите, что на вас нашло?

Мэтт улыбнулся, покачиваясь на стуле и вытягивая затекшие ноги. Чашка с кофе удобно устроилась у него на животе.

— Это все Мередит. Она отвела меня в цех реквизита. И я приехал из театра верхом. Вы не представляете, как трудно читать дорожные указатели, сидя на лошади.

Он таки вынудил ее улыбнуться. Воображаю реакцию Мисси, когда я ей расскажу, подумала Келли.

— Неужто вы не знали, что лошадь — гораздо менее комфортабельный вид транспорта, чем машина марки «MGM»?

— Да, но только на машине испытываешь меньше впечатлений.

Он налил в кофе сливок, помешал ложечкой и, держа чашку на животе, вновь принялся раскачиваться на стуле.

— Рад, что вы сказали «да». Думаю, мы оба будем лакомым кусочком для всего города.

Келли пришлось признать, что она тоже рада. Нет, не рада, а просто испытывает облегчение оттого, что решение принято.

Она пересекла кухню и села напротив Мэтта, потирая грудь от незнакомого прежде веселого возбуждения. Она чувствовала, как затягиваются ее раны.

— Принимаю ваше предложение. Но с одним условием, — предупредила она, потягивая кофе и все еще удивляясь своей затее.

Мэтт молчал в ожидании. Она неторопливо посмотрела на него.

— Я знаю, что вы никогда прежде не бывали на Среднем Западе. Большинство американцев с побережья относятся к нему свысока. А я покажу вам все достопримечательности, если вы предоставите мне такую возможность. Сент-Луис и его окрестности великолепны!

Мэтт ответил без колебаний:

— Условие принято. Но я надеюсь, мы не станем лазать по горам, а?

Келли нахмурилась над чашкой.

— Если вы найдете хоть одну, я вас ей представлю. Однако не рассчитывайте, что у вас захватит дух от этого знакомства.

Он улыбнулся.

— Думаю, у меня будет грандиозный тур. Вебстер сильно возбудил мое любопытство. Когда построены эти дома? В конце прошлого века?

Келли кивнула.

— Мой дом — в 1884 году. А соседние появились тогда, когда Вебстер соединили с городом железной дорогой. Я же говорю — настоящая Америка.

— Пожалуй, я уеду из Южной Филадельфии и, наверное, поселюсь здесь, — со значением проговорил он, допивая кофе. И вдруг взглянул на часы. — О'кей. С чего начнем? У нас времени — до часу дня. Потом я должен встретиться с Мередит.

Келли замерла:

— Прямо сейчас?

— Почему бы и нет?

— Хорошо… Только у меня еще работа по дому, к тому же надо сделать покупки на всю неделю, и…

— Келли, — запротестовал Мэтт, отодвигая стул и наклоняясь к ней. — Не отступайте. Я принял ваше предложение. Покажите мне Сент-Луис.

Она огляделась вокруг в нерешительности. Как обычно, в ее доме не было ни пылинки. Регулярная уборка стала для Келли ритуалом самосохранения, который она исполняла с почти религиозным фанатизмом. Хотя вовсе не обязательно было отдавать этому столько времени.

— Вы всегда спрашиваете разрешения у родителей? — поддел он ее.

— У меня их нет, — огрызнулась она. И подумала: неужели и правда его интересует все: смерть, темнота, тени одиночества, которые он предложил разогнать… — Жаль, что вы любите делать сюрпризы до завтрака, из-за этого я вспыльчива. Конечно же, мы скоро отправимся. Но все еще закрыто. Да и я никак не могу проснуться.

— Надеюсь, наша экскурсия не предполагает знакомства с церквами Сент-Луиса? — Он озорно улыбнулся. — Ведь мы оба одеты неподходяще.

Она улыбнулась в ответ:

— Единственно для чего подходит ваш наряд, так это для рыцарского турнира. Предлагаю компромисс: сначала зоопарк, а потом ландшафтный парк. Возможна и прогулка вниз до арки.

— Звучит как в туристском путеводителе.

— Если будете хорошо себя вести, мы сможем дойти даже до пивоваренного завода.

— Пивоваренного завода?!

Ее брови многозначительно скакнули вверх.

— Да. Фирма «Анхойзер Буш». Улыбка выдала его явную удовлетворенность услышанным.

— Ну что же. Отправляемся в погоню за достопримечательностями Когда Келли переоделась, Мэтт взобрался на лошадь и поехал верхом к театру. Она же сопровождала его в автомобиле. Исподтишка поглядывая на Мэтта, Келли не замечала в своем спутнике ничего театрального, деланного. Однако игра уже началась: все вокруг жаждали увидеть женщину, к которой так красиво, так романтично сватается Мэтт Хеннеси. И Мэтт не рассеивал иллюзий — наоборот, упрочивал их. Келли повсюду встречали дружелюбные улыбки. Мэтт поддерживал ее под руку, пока она шла, открывал ей дверцу автомобиля…

Так прошла вся первая половина дня. У посетителей зоопарка теплели лица при виде Мэтта Хеннеси, покупающего воздушные шары и бутерброды, поддерживающего под локоток свою даму. Все оборачивались, глядя, как близко он наклоняется к Келли, слушая ее и чему-то смеясь. Его глаза светились счастьем.

Келли пришлось признать, что она восхищена игрой Мэтта. Возможно, сегодня он исполнил свою лучшую роль, ведь он умел входить в образ. Он был Мэттом Хеннеси — таким, каким и хотели видеть всеамериканского киноидола: красивым мужчиной и прирожденным лидером, но с чувством меры и такта. Улыбка этого парня поистине стоила миллион долларов.

Каждый раз, когда он вперял в нее свой взор или смеялся счастливым смехом, глядя ей в глаза, Келли завидовала самой себе. Она будто переживала сцену из фильма, в который ее пригласили на главную роль. Люди праздно гуляли среди деревьев и альпийских горок, ярких воздушных шаров и свистящих трамвайчиков, аплодировали выступлениям зверей. В бассейнах с лающими морскими котиками отражалось кобальтовое небо. Дети визжали от восторга.