Елена Усачева - Игра по чужим правилам

Записи на вырванных листочках:

«Она стояла на сцене. Это был триумф. Безусловный. Она еще не слышала оценок, ей еще никто ничего не сказал, но уже по тому, как притих зал, по тому, как на нее смотрели зрители, – было понятно. Победа.

Поначалу она не хотела участвовать в этом спектакле. Какая из нее актриса? Есть и получше. Но ее уговаривали. Согласилась, чтобы развеять тоску после чудовищного расставания с ним. Он ее бросил. Променял на другую. Значит, она для него неинтересна. Мир стремительно окрашивался в черные цвета. Чтобы не дать всему вокруг покрыться пеплом, она и приняла участие в спектакле. Сначала ей дали небольшую роль. Она выходила ближе к середине действия, танцевала, пела. Ей не было дела до мелких интриг и ссор, до бесконечных выяснений отношений между актерами. Когда главная героиня сломала ногу, она узнала об этом последняя. Много шумели. На замену – две претендентки. И вдруг роль досталась ей. Режиссер подошел после очередной неудачной репетиции – обе претендентки никуда не годились – и сказал: «Учи текст. Завтра выйдешь в главной роли». Наверное, нашлось много недовольных. Наверное, ей тоже желали сломать ногу. Она всего этого не знала. И сейчас, стоя на сцене, не слышала, как шипят недовольные ее триумфом актеры. Она видела только, как радуется ее выступлению зал.

Победа была в том, что вон он, тот, кто ее бросил, кто посчитал ее скучной и неинтересной, сидит в зале и по лицу его видно, что он уже жалеет о своем поступке. О своей ошибке. Все бегут к сцене, а он близко подойти не может. Потому что сам перечеркнул малейшую надежду на возможность что-то вернуть. Рядом с ним другая, та, что, возможно, для него до этого момента была лучше, но теперь-то он все понял.

Изменить уже ничего нельзя. И она проходит мимо. В ее руках огромные букеты цветов. Она улыбается. Но не ему».

Октябрь уверенно срывал с деревьев листья, напоминая человечеству о тщете всего сущего, а Ира носилась по квартире, лишний раз убеждаясь, что слово «бессердечный» может относиться только к очень старому деду, кто уже не способен любить. Потому что влюбленный чувствует свое сердце постоянно. Оно ему отсчитывает каждую секунду его существования. Норовит выскочить из груди, чтобы побежать впереди хозяина.

В шесть! Саша будет в шесть около автобусной остановки. Они наконец-то встретятся! Все как-то стало очень быстрым. Два часа дня превращались в три, а там уже и четыре не за горами. В пять вернется с работы отец, устроит допрос с пристрастием – куда собралась, почему так оделась. А там и сестра подтянется. Фыркнет и выдаст свои замечания. Только настроение испортят. Себе на радость. И почему им так хорошо, когда остальным плохо? Надо торопиться!

Она надела короткое шерстяное платье, по подолу которого бодро вышагивала стайка красных пекинесов, добавила к нему бусы из дымчатого кварца, надела шерстяные колготки в жизнерадостную клетку. Красные сапоги на каблуке. Белое пальто. Пора бежать!

Напоследок обмахнула сапоги губкой и выскочила на улицу. Свернула за угол, остановилась. Все, бег кончился, теперь можно собраться с мыслями.

Интересно, как все получится? Она придет. Он уже будет стоять на остановке? Еще возможный вариант: ей придется ждать. Долго. Пустая дорога… Ни одного автобуса… Или Сашу что-то задержит? Станут приходить автобус за автобусом, щелкая, распахиваться двери, но из них выйдут не те люди. Или он забежит купить ей цветы? Выбор красивого букета занимает много времени. Она слегка замерзнет. Холодные розы исколют ей пальцы.

Или они подойдут к остановке одновременно? Вон автобус! Он останавливается! Десять шагов. Раз, два, три, четыре, пять… Все равно других вариантов нет. Либо так, либо так, либо так – они встретятся в любом случае. Катя сказала – приведет. У Иры есть записка! Всех любят, ее тоже! Придет в шесть! Осталось немного. Пять минут. Два раза каркнет ворона, ветер сорвет тринадцать листиков с липы, хлопнет подъездная дверь, пролетит по дороге двадцать одна машина. И всё. Вселенная замрет, чтобы не помешать их встрече.

На остановке стоял Никодим. Он нервно переступал с ноги на ногу, глядя в туманную даль.

Первую секунду Ира смотрела на него, втайне надеясь, что неприятный фантом растает. Но он не исчезал, не складывался бумажным макетом, не стекал сотнями ручьев на асфальт. Увидев Иру, бодро зашагал в ее сторону. Улыбнулся.

– Что ты тут делаешь?

– Да я вот все Катю пытаюсь встретить, – неуверенно доложил фантом. – Она на меня злится.

– И ты решил меня выследить?

– Ты можешь с ней поговорить? – Радость встречи стремительно улетучивалась. Его глаза тускнели. Врет, что ли?

– О чем? – Ира боролась с желанием развернуться и дать дёру. Но каблуки ее сапог пустили корни, намертво сцепившись с крошками битума, щебня, гравия и песка – что там еще у нее находилось под ногами? От такого не убежишь.

– Узнать, чего она так… – Никодим скис окончательно. Лучше бы и не начинал говорить, настроение не портил.

– Иди и поговори с ней сам.

Вот бы он испарился. Сейчас придет Саша, а она здесь опять не одна. Да и Волков будет не один. С Катей. Вот ей радости-то. Никодим кинется к ней, и у них тут же состоится бой на вениках, а они с Сашей… ничего не устроят, потому что падут от первого же удара в неравной борьбе с действительностью.

– Шел бы ты к ней домой. Она наверняка там сидит, тебя ждет, собаку до дыр загладила уже.

– Не, она сказала, ждать здесь. – Никодим огляделся. По-хозяйски так окинул взглядом остановку, словно поселиться решил. – Обещала, короче.

Неужели все это счастье ей выдано в нагрузку за грехи? В детском саду пряником не поделилась с соседом по горшку? На Рождество не была хорошей? Недоедала кашу, в то время как в Никарагуа дети голодали? Что за дела? Катя и правда сюда придет. С Сашей! И никакой Ник в этот момент здесь быть не должен. Братания на Эльбе не состоится! Не станет она кидаться на шею своему любимому при свидетелях. Никодима надо срочно убрать отсюда!

Ира вдохнула побольше воздуха. Хорошая мысль не приходила. Что бы такое сказать, чтобы земля разверзлась?

– Ну, давай, я тебя провожу, – сквозь зубы процедила она.

– Не надо меня провожать, – начал отступать Ник. – Мы с Катей договорились. Ты ей позвони, узнай, какое у нее настроение. Может, мне конфет купить? К чаю. А то она трубку не берет.

На секунду мелькнуло нехорошее предчувствие беды. Не могло быть такого совпадения. Саша ей назначил свидание, а Катя – Нику. При этом Катя знала, что Саша придет сюда. Значит, Ник перепутал, ему назначили свидание в другом месте. К дому Сергеенко ближе другая остановка, за два квартала отсюда.

– Договорились, говоришь? – пошла на форсаж Ира.

– По телефону, – со страданием в голосе признался Никодим.

Неужели ее мания начала брататься с паранойей и ей теперь кажется, что все сговорились против их встречи с Сашей?

– Катя дома, – медленно, четко проговаривая слова, чтобы вернее дошло до ушей собеседника, произнесла Ира. – Я только что от нее. Никуда идти она не собиралась.

– Чего дома-то? – Никодим верил. И обижался. Это было видно по лицу. Оно напряглось, резче обозначились и без того сухие скулы. – Мы здесь договорились.

Все-таки влюбленные на редкость тупые создания. Видимо, любовь забирает себе часть мозга, и люди глупеют. Им про одно, а они свое гнут.

– Я точно знаю – она дома, – как заклинание, повторила Ира. – Ну, хочешь, я сделаю так, что она на улицу выйдет?

– Хочу.

Никодим мгновенно посерьезнел. Но не поумнел. Потому что никому звонить Ира не собиралась. Она решила применить Катин излюбленный прием – пообещать и не выполнить.

Взгляд вдоль дороги – автобуса нет.

– Пошли! – Потянула Ира Никодима за собой. – Представляешь, как она удивится. Думает, что ты на остановке мерзнешь, а ты к ней идешь.

– Ну да, – вялым теленком тянул Ник.

– Вы так друг другу подходите! Ты бы слышал, как она о тебе говорила!

– Как? – эхом отзывался Никодим.

– Восторженно!

За пятнадцать минут они добежали до Катиного дома, если ковыляние на каблуках можно назвать бегом. Окна на первом этаже около подъезда зашторены. Кати дома нет – обычно она выставляла свое жить-бытье на всеобщее обозрение.

– Жди! – Ира немного погипнотизировала подъезд, соображая, как лучше сделать. Даже если она туда сейчас войдет, то как потом выйдет незамеченной, чтобы призраком отправиться на остановку? Никодим не должен с ней вернуться, его во что бы то ни стало надо было оставить тут.

– А как она узнает, что я здесь? – задал логичный вопрос Ник.

– Я ей позвоню. – Ира показала свой мобильный. – Я звоню, ты стоишь. Я говорю, что жду ее, она выходит, а тут ты. Все просто! Радость, фейерверки и чепчики в воздухе! И не забывай улыбаться.

Ира пятилась, старательно изображая, как будто набирает Катин номер.

– Алло! – сказала она демонстративно громко. – Ну, что ты? Скучаешь? Выходи, прошвырнемся по улице. Давай, давай, вылезай из своего компьютера! – Она замахала Нику, пытаясь передать, что все в порядке.

Цирк сгорел, клоуны разбежались, пора на остановку.

Ира успела сделать всего несколько шагов, когда сотовый ожил.

Все-таки сегодня у нее какой-то неправильный день. Подозрительно неправильный. Звонила Катя.

– Подруга, ты где?

– А ты где? – С ходу придумать убедительное вранье не удалось.

– С ума сошла! – завопила Катя. – Он сейчас уйдет! И так стоит, дергается.

– Пятнадцать минут! – выдохнула Ира и бросилась бежать. Никогда еще она не устраивала спринтерских забегов на каблуках. Все лужи, все выбоины и камни были ее. Она собрала всю грязь и все красные светофоры на пешеходных дорожках.

А потом каблук сломался. До остановки оставался всего один квартал, когда бежать вдруг стало неожиданно легко, а потом нога подвернулась, не встретившись с опорой на пятке. Ира дохромала до ближайшего заборчика. Паника заставила засуетиться, сделать десяток бесполезных движений. И только через множество ускользающих мгновений вспомнила – телефон.