- Мне так его не хватает, Чейз.

Она никогда не была так близка к слезам за долгие годы. Его губы прикоснулись к ее волосам, он сжал ее еще крепче. Но теперь они не удерживали ее, а приносили утешение и покой.

- Мне тоже очень не хватает его, солнышко. - Он приподнял ее на коленях. - Мне тоже.

Они долго сидели в обнимку, не произнося ни слова. Карли и не подозревала, что можно ощущать такую близость с другим человеком, как она сейчас была близка с Чейзом, уткнувшись лицом в его широкие плечи, по пояс в теплой воде красивого озерка под догорающим в горах закатом.

Сумерки сгустились, и Карли с Чейзом рука об руку вернулись в лагерь. Он расстегнул «молнию» на ее палатке и молча ждал, пока она забиралась внутрь.

- Поспи хоть немного, - сказал он. - Если все будет в порядке, завтра ты уже проведешь ночь в своей теплой, уютной постели.

И отвернулся, чтобы уйти. Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы это заканчивалось - их путешествие, горы, Чейз…

- Останься, пожалуйста.

Он улыбнулся. Медленная, нежная улыбка затопила ее душу теплым чувством.

- Конечно, моя госпожа. Как скажете. Она заснула в его объятиях, со счастливой улыбкой на лице.

* * *

Как быстро всему этому пришел конец.

Рассвет следующего утра был прозрачно-чист. Карли проснулась одна в своей палатке. Только легкая боль в бедрах и хвойно-мускусный запах Чейза напоминали о прошлой ночи. Они занимались любовью… сколько? - три, четыре раза? Она потеряла счет, но всякий раз он все глубже затягивал ее в свои сети.

Суровую правду труднее всего признавать в шесть утра, но с ней Карли так или иначе пришлось столкнуться лицом к лицу. Она непоправимо, неотвратимо влюблена в Чейза Самуэльсона. И это уже не детское обожествление лучшего друга своего брата, но серьезная, глубокая, истинно женская любовь.

Она вздрогнула от резкого звука открываемой «молнии». Спустя мгновение небритое лицо Чейза появилось в просвете. Увидев, что она проснулась, он склонился над ней со сладким утренним поцелуем.

Он всегда был ранней пташкой. Карли с трудом стряхнула с себя остатки сна.

- Привет, - улыбнулся Чейз. - Завтрак уже ждет. Так что когда ты примешь пристойный вид…

- Пристойный? - Она изобразила возмущение. - На что это ты намекаешь, Самуэльсон? Что я, эдакая бесстыдная особа, воспользовалась твоей слабой натурой?

Он рассмеялся.

- Позволь мне перефразировать свои слова, особенно учитывая тот факт, что лично мне твой вид кажется самым пристойным на свете. - Чейз очертил кончиком пальца круг на ее соске. - Скажем, когда ты оденешься и спрячешь от моей слабой натуры все эти прелести, завтрак будет тебя ждать. И я тоже, лежебока.

Он отнял руку и исчез из палатки. Карли вздрогнула, лишившись его тепла. «Как же приятно снова научиться смеяться», - подумала она.

Пятнадцать минут спустя - и полностью одетая - она вернулась в лагерь после утреннего умывания у ручья. Чейз развлекался с Джексоном, швыряя ему палку.

- Мой бедный пес и не представляет себе, во что ему могут обойтись такие игры с человеком, чей бросок считался легендарным.

- Считался? Считался? - возмущенно воскликнул он, хотя уголки его губ уже задрожали в улыбке.

- Прошу прощения. Чей бросок все еще считается легендарным. Так лучше?

- Гораздо. - Он налил ей кофе и поднес чашку с улыбкой и поцелуем.

От восторженного ощущения его губ на своих губах Карли на мгновение даже забыла об ароматном напитке. Он отстранился, когда горячая чашка уже начала жечь ей пальцы.

- Подожди минутку, - сказал он. - Тесто уже готово. Осталось только разогреть сковородку.

Оладьи и кофе в горах, думала она. Какое блаженство! И Чейз, конечно. Жизнь вдруг стала потрясающе привлекательной. Карли опустилась на один из походных стульев и, прихлебывая кофе, смотрела, как Чейз управляется с оладьями.

- Жаль, что нет времени еще раз искупаться в минеральной ванне, - он с улыбкой обернулся к ней.

Карли вздрогнула от этих слов и пролила на себя кофе.

- Проклятье, - пробормотала она и бросилась к пакету с вещами, которые принесла с озера. Дрожащими пальцами он достала сумочку с уликами и стала лихорадочно искать, чем бы вытереть влажные пакеты.

Чейз протянул ей тарелку с пышными оладьями.

- М-м. Какое блаженство, - сказала она после первого кусочка. - Я запросто могу привыкнуть к тому, что ты обо мне заботишься.

Карли поперхнулась, сообразив, как он может интерпретировать ее слова. Поспешно опустила голову, чувствуя, что краска заливает щеки, шею, уши.

Меньше всего ей хотелось давить на него. Чейз ни разу не упомянул о том, что случится после их возвращения с гор. Возможно, он и не собирался продолжать эти хрупкие отношения. А она здорово усложнила ему ситуацию.

- Я был бы очень рад. - Тихие слова четко раздались в прохладном утреннем воздухе. Его взгляд, торжественный и открытый, ни на секунду не уклонился от нее.

- Чему… рад? - едва слышно произнесла она.

- Заботиться о тебе. Если ты только позволишь, я сделаю все возможное, чтобы ты до конца своих дней была счастлива.

Эти слова и глубокое чувство, прозвучавшее в них, потрясли Карли. И испугали. Она неловко отвернулась, поставила тарелку на плоский камень рядом с ее стулом. К несчастью, она забыла о разложенных там для просушки пакетах с уликами, и все это свалилось на землю.

Она выругалась сквозь зубы. Чейз опустился рядом с ней, чтобы помочь собрать все в сумку. Карли и не заметила, как он взял пакет с найденным ею на месте преступления ножом.

- У меня когда-то был такой же нож, - сказал он.

Она подняла на него глаза и обнаружила, что нож каким-то образом выскользнул из пластикового пакета. Карли быстро протянула к нему руку, в панике, что он сотрет все оставшиеся на ручке ножа отпечатки пальцев.

Но он оказался куда проворнее и быстро отдернул руку, несколько раз повертев нож в пальцах, чтобы прочесть надпись. Лицо его вдруг озарилось широкой, радостной улыбкой.

- Эй, послушай-ка, да это ж и есть мой нож! Джейк подарил его мне несколько лет назад, когда я застрял на самой вершине Уитни из-за августовской грозы. Вот, видишь надпись? «В следующий раз тебя ничто не застанет врасплох». Дж. - это «Джейк»!

У Карли кровь молотом застучала в висках.

«Мой нож. Мой нож. Мой нож».

Задыхаясь, она лихорадочно пыталась вспомнить, где именно нашла нож. Совсем рядом с пустыми гильзами от оружия, из которого убили медведицу гризли с ее детенышем.

Огромные пространства Уинд-Ривер не позволяли допустить простое совпадение. Тот, кто потерял этот нож на месте преступления, непременно должен был быть замешан в убийстве, а также скорее всего и в остальных случаях браконьерства в этом районе.

- Где ты его нашла? - спросил Чейз.

- Я… Я… - Она не могла ни думать, ни говорить.

- Наверное, в одном из рюкзаков, точно? - Не дожидаясь ответа, он продолжал: - Я его потерял в начале весны. Мне казалось, что я перетряхнул эти чертовы рюкзаки, вывернул их наизнанку. Но, похоже, ему все-таки удалось спрятаться.

Чейз еще раз улыбнулся и поднялся на ноги, сунув нож в карман.

- Джейк будет рад находке. Мне уже, слава Богу, тридцать один, а он по-прежнему вызывает во мне такое чувство, словно я мальчишка, потерявший дедушкин подарок. Спасибо, что нашла, солнышко.

Он наклонился, и Карли поняла, что он собирается поцеловать ее. Она быстро повернула голову, и он запечатлел поцелуй на ее щеке.

Не заметив этого, Чейз направился тушить костер и собирать вещи.

Карли осталась на стуле, пытаясь обрести вновь почву под ногами. Первый шок прошел, и теперь ее душу грызли сомнения.

Она никак не могла поверить, что он как-то связан с той кошмарной сценой, которую она видела. Нет, только не Чейз. Он, конечно, не идеал, но уж определенно не безжалостный убийца. Несколько дней назад Карли была бы в числе первых, кто указал бы на него пальцем, она была бы счастлива обвинить его во всевозможных противозаконных и аморальных действиях. Но ведь это раньше, до того, как она узнала, каким он стал, до того, как она увидела в нем сострадание и нежность, до того, как она смогла снова шутить и смеяться с ним, до того, как она провела ночь в его объятиях.

Она нутром чувствовала, что он невиновен, но, помимо этого, у него и мотивов-то не было. Он не нуждался в деньгах, а это самая обычная причина для браконьерства. И он слишком сильно любит и ценит горы и дикую природу родного края, чтобы так жестоко расправиться с ними.

От этой мысли она испытала огромное облегчение. Складывая вещи в сумку, Карли пыталась сообразить, что же все-таки произошло.

Если Чейз не браконьер, то каким образом его нож оказался на месте преступления?

Возможно, кто-нибудь - работник турбазы, клиент, завистник - украл этот нож у него и специально оставил там, где она его нашла, чтобы пустить расследование по ложному следу. А может, этот «кто-то», украв нож, потом случайно потерял его в горах. Но вся проблема в том, что теперь на ноже она наверняка найдет исключительно отпечатки пальцев Чейза, если вообще сможет получить обратно этот нож, чтобы сделать экспертизу.

Все складывалось против Чейза. Разумеется, никто в округе не поверит, что он имеет какое-то отношение к этим вопиющим случаям. Но гризли охранялись законом в сорока восьми штатах, а потому ей придется сообщить о результатах своей работы в федеральную природоохранную службу.

Она обязана найти способ оправдать Чейза до того, как появятся сотрудники вышестоящих органов. И она обязана сделать это так, чтобы никто не мог обвинить ее в выгораживании своего приятеля.

«В данных обстоятельствах самое лучшее, - решила Карли, - это снова возвести между нами барьер, разрушенный во время поездки». Только так она сможет вести расследование, не отвлекаясь на свои чувства к нему. Ей нужно быть беспристрастной, чтобы избежать даже намеков на личную заинтересованность в этом деле.