Бренда Джойс - Игра

Хоук наклонил голову и повернулся к Катарине, стиснув челюсти.

— Как вы себя чувствуете, Катарина? С учетом всего, что случилось?

— Я… я расстроена.

— И неудивительно, — сказал Хоук. — Ребенок… когда он должен родиться?

— В июле.

— Сэр Джон, — резко сказала Елизавета, — как вы собираетесь поступить с Катариной?

Лицо Хоука приняло неопределенное выражение.

— А что бы вы мне посоветовали, ваше величество? Развестись с ней? Чтобы она оказалась на улице, может, даже стала проституткой, чтобы иметь возможность прокормить ребенка?

— Это послужило бы ей уроком, — отрезала королева.

Катарина застыла, не в силах шевельнуться.

— Я отправлюсь к отцу, — прошептала она. Джон повернулся к ней:

— Фитцджеральд практически нищий. Он с трудом может прокормить свою жену и сына, и вы хотите отправиться к нему? Я думаю, нет.

— Ее можно отослать во Францию, откуда она приехала, — заметила Елизавета. — Мы не станем возражать, если вы отошлете ее в монастырь до рождения ребенка или если захотите продержать ее там всю жизнь. Мы с удовольствием найдем ребенку приемную мать.

Катарина вскрикнула. Она посмотрела на Джона, с мольбой в глазах, надеясь на его поддержку.

— Она поедет в Хоукхерст, — сказал Джон, стиснув зубы и не спуская с нее глаз. — Там ее место.

Катарина ахнула, не веря своим ушам. Он не отрекается от нее? Наверняка она что-то не так поняла.

— А чего вы ждали, Катарина? Чтобы я развелся с вами, и вам оставалось только выпрашивать или красть себе на хлеб? Вы моя жена. Возможно, вам нравится этот чертов пират, но не вы замыслили похищение, и если бы я в тот вечер не был таким беспечным и выставил охрану, ничего бы не случилось, и тогда это был бы мой ребенок.

Катарина сцепила руки.

— Так вы не разведетесь со мной? — выдохнула она.

— Я человек долга, мадам, — резко ответил Джон. — И выполню свой долг перед собой и перед вами и вашим ребенком тоже.

Несмотря на пережитое потрясение, Катарина понимала, что ей повезло, потому что даже если Лэма не повесят, она никогда не вернется к нему, а ей надо будет растить, кормить и воспитать ребенка, чего бы это ей ни стоило. Но, Боже милостивый, она не ощущала ни малейшего удовлетворения — она чувствовала себя бесстыдной, греховной, отчаявшейся и ничего не соображающей. Она совершенно расстроилась.

И кто-то предательски шептал ей в ухо: «Как же ты сможешь жить без Лэма?»

Королева захлопала в ладоши.

— Отлично сказано, сэр Джон. Вы благородный человек.

— Я хочу завтра утром сам отвезти жену в Хоукхерст, если ваше величество позволит, — сказал он.

— Я согласна, — ответила Елизавета. — Но при одном условии.

Хоук и Катарина посмотрели на королеву. Катарина все еще не пришла в себя от такого оборота дела.

— Она должна оставаться в Корнуэлле, подальше от Лондона. Я желаю, чтобы духу ее здесь не было, сэр Джон. Я очень недовольна ее поведением и не хочу, чтобы эта зараза распространялась среди благородных дам моего двора. Вам ясно?

Хоук мрачно кивнул.

Катарина смотрела перед собой. Изгнание. Ее удаляют в Корнуэлл в наказание за грехи. Она будет жить там как жена Хоука.

Хоук протянул ей руку. Катарина не могла заставить себя взять ее. Она наконец поняла. Если она останется с Хоуком, то нарушит заповедь Господню: женщина не может иметь двух мужей.

Он сам крепко взял ее под руку.

— Теперь я отведу вас в вашу комнату, — сказал он. — Я думаю, до отъезда вам лучше не покидать ее.

Идя рядом с Джоном, Катарина еще раз умоляюще оглянулась через плечо и встретила торжествующий и враждебный взгляд королевы.

Королева выиграла. Но Катарине никогда не могло прийти в голову, что итогом этой схватки будет ее изгнание в забытый Богом Корнуэлл в качестве жены Джона Хоука. И у нее из головы не выходил Лэм, грязный и оборванный, закованный в кандалы и брошенный в Тауэр. Ее охватила паника.

Какмогла она уехать с Хоуком, если она жена Лэма? И если она оставит двор, как сумеет помочь ему?

Выйдя из дверей королевской приемной, Катарина остановилась, повернулась к Джону и схватила его за отворот мундира.

— Джон! Я должна сказать вам одну вещь, — воскликнула она. — Я… я замужем за О'Нилом, и у меня есть документы, чтобы доказать это.

Хоук застыл, уставившись на нее.

Катарина только теперь поняла, что она наделала. Ее сердце отчаянно заколотилось. Она пыталась собраться с мыслями, но у нее ничего не получалось. Она не знала, надо ли было говорить ему об этом, тем более сейчас, у дверей королевских покоев и на виду у глазевших на них и перешептывающихся придворных. Но брать обратно свои слова было уже поздно, и она даже чувствовала облегчение от того, что сказала правду.

Хоук схватил ее за руку

— Здесь не место для разговоров, — выдавил он из себя, подталкивая ее вперед. Толпа расступалась перед ними, словно по мановению волшебной палочки, и у самого выхода Катарина встретилась взглядом с Энни. Баронесса как будто искренне сочувствовала ее затруднительному положению.

Заметив, кто стоит за спиной Энни, Катарина споткнулась: Лечестер не сводил с нее взгляда.

Хоук не дал ей упасть и спросил:

— Эти двое с вами?

Катарина только теперь увидела следующих за ними Макгрегора и Ги.

— Да. — Она помолчала. — Они сопровождали меня сюда. Я боялась ехать одна.

Хоук окинул Макгрегора презрительным взглядом:

— Мне не требуются пираты. И Катарине они тоже больше не нужны.

Катарина задрожала, поняв, что остается совсем одна.

— Это ничего, — негромко сказала она Ги и Макгрегору, — со мной все будет в порядке.

Хоук молча, быстро провел ее по длинному коридору. Выйдя из холла, он отпустил ее руку. Она остановилась перед одним из переходов, ведущих в другую часть дворца. По его взгляду невозможно было что-нибудь понять, но его синие глаза завораживали ее. Катарина не могла отвести взгляда. У нее в горле застрял комок.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь. Когда той ночью О'Нил вас похитил, вы были потрясены не меньше меня.

Катарина медленно наклонила голову. Он гневно уставился на нее.

— Значит, вы клюнули на его смазливую физиономию.

Катарина не осмелилась что-либо сказать — ни возразить ему, ни согласиться с ним.

— И когда он попросил вас выйти за него замуж, вы обрадовались.

— Нет, Джон, — негромко сказала она, — все было совсем не так.

— А как? — потребовал он.

— Он притащил меня в церковь, несмотря на мои возражения, говоря, что скорее всего вы уже развелись со мной. И там католический священник сразу же обвенчал нас. — Катарина замолчала, обхватив себя руками. Она не собиралась говорить Джону, что уже почти влюбилась в своего похитителя и охотно смирилась со свершившимся браком.

— Он принудил вас выйти замуж? — резко спросил Хоук.

Она прикусила губу. Хоукне понимал, а она не могла объяснить. Она заморгала, чтобы смахнуть слезы.

— Выходит, у меня два мужа? — воскликнула она. — И что же мне теперь делать?

Джон снова взял ее за руку. Когда он заговорил, его голос звучал мягко, успокаивающе, но решительно.

— Кто-нибудь еще знает об этом браке? Она отрицательно покачала головой.

— Ничего никому не говорите.

— Почему? — Ее вдруг снова охватила паника.

— Потому что мы повенчаны по закону, Катарина, а пирата повесят. Я не собираюсь бросить вас сейчас, когда вам требуется помощь. За кого вы меня принимаете?

Катарина уставилась на него, как пришибленная.

— Не думайте, что это доставляет мне удовольствие, — мрачно продолжал он. — Но со временем, после смерти пирата, мы сумеем начать новую жизнь. Если бы я в это не верил, то, наверное, оставил бы вас.

Катарина заплакала.

— Почему вы плачете? — сердито спросил Джон. — Вы плачете о нем? Вы его любите?

Она выдернула руку и снова неловко обхватила себя, зная, что не должна говорить правду.

— Он отец моего ребенка. Я не хочу, чтобы его повесили.

— Его повесят, — уверенно сказал Хоук, — потому что в данном случае королева не может допустить никакого послабления. И это к лучшему. Так будет лучше для всех, и вы с этим согласитесь, если только хорошенько подумаете и о себе, и о вашем ребенке.

Ее ребенок. Дитя пирата-изменника. Весь свет будет презирать его. Вдруг Катарина поняла Лэма, хотя и слишком поздно. Какое трудное у него было детство и как тяжело приходилось сейчас — жить с вечным осознанием того, что он никогда не избавится от позорного клейма сына Шона О'Нила. Катарина вспомнила, как издевалась над ним, обзывала и презирала его за то, что он сын пирата. Вспомнила и их последнюю яростную ссору, когда сказала ему, что никогда не сможет его любить, потому что Шон О'Нил был его отцом.

Катарина была потрясена до глубины души. Как могла она быть такой бессердечной, такой жестокой?

Неужели ее дитя будет, так же как и Лэм, страдать за грехи своего отца?

Катарина вытерла слезы и посмотрела на Джона.

— Вы будете растить моего ребенка? — дрожащим голосом спросила она. — Будете хорошим добрым отцом? — Ее сердце снова разрывалось на части. Лэм, мне ужасно жаль, но я должна, должна позаботиться о нашем младенце!

— Я не только буду хорошим отцом для вашего ребенка, Катарина, я дам ему свое имя, — сказал Хоук. — Даже если это окажется мальчик.

Из горла Катарины вырвалось рыдание. Она не могла говорить.

— И конечно, вы дадите мне моих собственных сыновей, — добавил он.

Катарина отвернулась, не в силах сдержать слезы. Скоро она будет матерью и, как любая мать, она готова на все, чтобы защитить своего ребенка. Но до чего тяжело было ей смириться со своей судьбой, как трудно, как болезненно! Но у нее не было выбора. Во всяком случае, сейчас. Даже если случится чудо и Лэму удастся бежать или его освободят, она не сможет вернуться к нему, хотя теперь поняла, что все еще любит его всем сердцем.