Она так же долго обдумывала, как ей отрекомендоваться. Если только Лэм не сказал кому-нибудь об их браке, все считают, что она жена Джона Хоука. Катарина сама не собиралась никому сообщать о своем втором замужестве. В этом не было смысла, потому что она не намерена снова жить с ним, если ему удастся выпутаться из этой переделки. Где-то в глубине души Катарина все еще глупо, бессмысленно любила Лэма, и всегда будет любить. Но она никогда больше не сможет доверять ему.

Его предательство оставило на ее сердце шрам, который никогда не исчезнет.

На пороге холла Катарина остановилась. Огромное помещение было полно народа. Придерживая капюшон у шеи, Катарина пыталась высмотреть знакомое лицо. Она заметила несколько фрейлин, которых знала, включая Энни Гастингс, с которой больше всего подружилась.

— Подождите здесь, — негромко сказала она Мак-грегору и Ги.

Катарина протиснулась сквозь толпу и подошла к баронессе сзади.

— Энни, — негромко прошептала она.

Энни повернулась. Увидев Катарину, она широко раскрыла синие глаза.

— Клянусь всеми святыми! Катарина! Как вы здесь очутились? — Ее глаза раскрылись еще шире, когда она что-то сообразила, что — Катарина не знала.

— Я должна поговорить с королевой, — сразу сказала Катарина. — Но позже мы еще побеседуем, — добавила она, зная, что Энни очень хочется узнать все о ее пребывании у знаменитого пирата.

— Ее величество сейчас в приемной, — быстро сообщила Энни.

Катарина сжала ей руку и хотела уйти, но Энни воскликнула:

— Подождите, Катарина, вам надо еще кое-что узнать!

Катарина, не слушая ее, сделала знак Макгрегору и торопливо прошла через холл, расталкивая джентльменов и дам, низко опустив голову и глядя в пол. Ее сердце оглушительно колотилось. Только подойдя к приемной королевы, она осмелилась поднять голову и осмотреться. Ее сердце забилось с перебоями. Массивные деревянные двери были закрыты, и перед ними толпились придворные вместе с дюжиной королевский гвардейцев: королева давала кому-то личную аудиенцию.

Ей придется ждать. Катарину охватило неудержимое беспокойство — и страх.

Двери вдруг открылись. Придворные замерли. Наступило молчание. Гвардейцы подошли к дверям, словно готовясь сопровождать просителя, с которым беседовала королева.

На пороге появился Лэм, оборванный, нечесаный, со скованными за спиной руками и с невероятно гордым видом.

Катарина ахнула. В полной тишине это прозвучало громко и неуместно, и все взгляды обратились к ней.

Словно узнав ее голос, он сразу нашел ее взглядом. В его глазах заблистали молнии.

Она встретила его взгляд. Несмотря на предательство Лэма, ее сердце сжалось от его страданий, глаза налились слезами. Уже не беспокоясь о том, что ее могут узнать, Катарина медленно опустила капюшон, позволив ему упасть с головы.

Ее узнали. Раздались изумленные восклицания, сразу сменившиеся возмущенным приглушенным перешептыванием.

Только теперь Катарина увидела королеву, стоявшую сзади Лэма, глядевшую на нее так же ошарашенно, как и все остальные. К Лэму подошел мужчина в алой форме, и ее сердце упало. Это был не кто иной, как Джон Хоук.

Глава тридцатая

Взгляд Катарины остановился на Хоуке, лицо которого окаменело от неожиданности. Она снова взглянула на Лэма. Если и его удивило ее появление при дворе, то по нему этого не было заметно.

Катарине хотелось провалиться сквозь землю. Ей было стыдно смотреть в лицо Джону Хоуку. Она бессовестно жила с Лэмом, хотя до того, как они обвенчались, ее настоящим мужем был Хоук. Она даже помыслить не могла, что встретится с ним вот так, на людях, окруженная хихикающей толпой, когда он будет конвоировать Лэма в Тауэр. И сейчас она собиралась выступить в защиту человека, который похитил ее из брачной постели, человека, которого весь свет считал ее любовником.

Катарина старалась больше не смотреть на Лэма. Она решила не обращать на него внимания, остро ощущая устремленные на нее взгляды и слыша возбужденное перешептывание. Говорил ли Лэм кому-нибудь, что они женаты? Она украдкой снова взглянула на Джона. Считает ли он все еще себя ее мужем? Что бы он сказал и сделал, если бы знал правду? Во всяком случае, Катарина была вполне уверена, что все до единого считают ее шлюхой и глубоко презирают. Это был, без сомнения, самый ужасный момент в ее жизни.

Хуже того, теперь Катарина увидела графа Лечестера, стоявшего сзади Джона с тем же удивленным выражением на лице, что и у всех остальных. Но его удивление очень быстро сменилось чем-то другим. Он буквально сверлил ее взглядом. Катарина быстро отвела глаза, успев заметить, что ее брат, граф Ормонд, тоже был здесь и что он выглядел очень мрачно. Мысли Катарины путались.

Королева протиснулась между Хоуком и Лэмом. Катарина сразу же опустилась на колени.

— Какое невероятное совпадение, — резко сказала королева.

— Ваше величество, — пробормотала Катарина. Ее сердце колотилось с бешеной силой.

— Встаньте, нам надо поговорить наедине. Сейчас же. Это приказание Катарина была готова выполнить с радостью. Не только потому, что хотела побыстрее уйти отсюда, от этих разинувших рты дам и кавалеров и от своих двух мужей, но и потому, что за этим она и приехала ко двору. Очень неловко и очень осторожно Катарина поднялась на ноги. Кто-то, кажется, Макгрегор протянул руку и помог ей встать. Она придерживала края плаща. Ее беременность оказалась бы для всех еще одним потрясением.

— Отведите заключенного в караульное помещение, — приказала королева Хоуку.

Хоук кивнул, не спуская глаз с Катарины. Он явно не понимал, как она могла явиться ко двору, и не скрывал своей ярости. Догадывался ли он о ее намерении? Или возлагал на нее вину за потерю чести? Какова бы ни была причина его гнева, его гнев был праведен, и Катарина не могла его обвинять. Когда он узнает, что она носит ребенка Лэма, он разъярится еще больше.

Хоук повернулся и подтолкнул Лэма. Сердце Катарины снова екнуло, и мгновение она смотрела им вслед. Если бы только Лэм не предал ее, если бы он ее любил, насколько легче было бы ей вымаливать его жизнь, его свободу. Но если бы так было, то он не стал бы узником короны. И ее сердце не было бы разбито и не болело бы так сильно.

Катарина бросила на Лэма последний взгляд. Он расправил плечи и высоко держал голову, но его одежда превратилась в лохмотья. Стальные кандалы на его запястьях сверкали, отражая падающий из окон свет. У него был такой гордый, спокойный и уверенный вид, как будто он был хозяином положения и не зависел от превратностей судьбы или милости разъяренной королевы. Он вел себя так, словно был властелином не только морей, но и этой опасной игры. Но ведь это не так! Теперь он жертва, а никакой не властелин. При этой мысли Катарина содрогнулась.

Королева не сводила с нее глаз. Катарина вздрогнула, надеясь, что ее лицо не выдало тех чувств, которые она все еще испытывала к Лэму.

— Идемте, — сказала Елизавета.

Катарина прошла следом за ней в приемную. Когда они остались вдвоем, Елизавета сказала:

— Я не удивляюсь, Катарина, что вижу вас здесь. Я могла бы и сама догадаться, что вы приедете.

Катарина молчала, пытаясь придумать достаточно убедительные доводы. Но ее мысли разбегались. Знала ли королева об их с Лэмом браке? Сказал ли он кому-нибудь? Ей надо быть осторожной.

— Значит, вы последовали сюда за своим любовником. Может, вы собираетесь просить за изменника? — спросила Елизавета.

Катарина почувствовала облегчение. Значит, Лэм никому не рассказывал, что они женаты.

— Да. Я хочу выступить в его защиту, ваше величество.

Елизавета холодно уставилась на нее.

— Вы такая же бесстыдница, как ваша мать. Катарина дернулась, как от удара. На застывшем лице королевы можно было явно видеть неодобрение, даже скорее ярость Катарина испугалась. Этого она не ожидала. Когда она в последний раз видела Елизавету, королева обращалась с ней мягко и дружелюбно. Королева побагровела. Не давая Катарине возможности вставить слово, она продолжала, грозя пальцем:

— Я должна была с первого взгляда на вас понять, что вы точно такая же соблазнительница, как ваша мать.

— Я не соблазнительница, — прошептала Катарина, ошарашенная злобными обвинениями королевы.

Елизавета расхохоталась.

— Нечего оправдываться! Лучше признайтесь, что вы, прежде чем обручиться с Джоном Хоуком, водили за нос О'Нила! Вы разожгли его мужской аппетит, довели его до того, что он вас похитил, и скорее всего это из-за вас он сделался заговорщиком!

Потрясенная Катарина ужаснулась. Но королева еще не договорила:

— Ваша мать была потаскушка! Она затащила вашего отца к себе в постель, когда ее муж лежал на смертном одре! Вы точь-в-точь как она. Взять себе в любовники пирата, будучи замужем за благородным человеком!

— Нет, — сказала Катарина. Она уже готова была сообщить, что ее брак с Хоуком не был завершен и что теперь она жена Лэма, но удержалась. С королевой не спорят, а Лэм был ее мужем только по названию, и никак иначе.

— Нет? — с перекошенным от ярости лицом Елизавета изо всех сил ударила Катарину по щеке. — На колени!

Катарина пошатнулась, но не упала. Она схватилась за щеку, чувствуя выступившую кровь там, где ее расцарапали кольца королевы. На ее глазах выступили слезы — не от боли, а от страха и бессильной злости.

— На колени, — повторила королева. Дрожащая Катарина, не осмеливаясь ослушаться, опустилась на колени.

Королева принялась расхаживать по комнате.

— Это вы во всем виноваты, — объявила она. — Вы соблазнили моего пирата точно так же, как пытались соблазнить Лечестера и Ормонда.

Чтобы не возразить ей, Катарина прикусила губу. До чего несправедлива была Елизавета, до чего жестока!

Елизавета остановилась перед ней и уставилась на ее склоненную голову.

— Когда вы только появились при дворе, Ормонд был настроен против вас. Но вы заворожили его, и теперь он ваш сторонник! А Роберт! Когда вы заходите в комнату, он смотрит на вас так, словно готов вскочить на вас быстрее, чем жеребец на кобылу. Вы спали с ним?