— Мы понимаем. Мы тоже сожалеем, что ее больше нет, как и все, кто ее знал. А теперь — почему бы вам не поздороваться с вашим единоутробным братом? Он с нетерпением ждал встречи с вами.

Катарина нерешительно взглянула через плечо королевы на Томаса Батлера. На его мрачном и жестком лице она не заметила никакого нетерпения.

— Добрый день, милорд, — неловко выговорила она.

— Леди Катарина… милая сестра, королева совершенно права. Вы — точная копия нашей матери. — Это как будто не доставило ему никакого удовольствия.

Катарина решила, что и он, и все остальные лгали ей. Ее мать, даже в сорок лет, когда она вышла замуж за Джеральда, была одной из самых красивых женщин своего времени. Катарина знала, что сама она не заслуживает похвал. Тем не менее она вежливо приняла его слова.

Вы оказываете мне честь. Благодарю вас.

Ормонд ничего не сказал, и наступило молчание.

Елизавета с раздражением взглянула на него, потом провела Катарину через комнату и жестом пригласила ее сесть в модное французское кресло. Катарина осторожно уселась и, чтобы не казаться провинциалкой, положила руки на деревянные подлокотники, чувствуя себя очень глупо. Королева села в стоявшее рядом глубокое кресло и похлопала ее по руке.

— Можете больше не думать о Лэме О'Ниле. Катарина резко выпрямилась.

— Он… он не умер? Королева рассмеялась.

Нет, Катарина, он живой. Чтобы его убить, требуется что-нибудь основательнее мушкетной пули.

Катарина ощутила невольное облегчение. Зная, что королева внимательно наблюдает за ней, она спросила:

Ведь О'Нил — пират, верно?

Конечно пират. Вы это отлично знаете. Катарина осторожно подбирала слова, опасаясь попасть в неловкое положение.

Вы… вы как будто его знаете, ваше величество.

Еще как знаю. Когда мой отец женился на Екатерине Парр, я жила с ней и моим братом, принцем Эдуардом. Матерью Лэма была Мэри Стенли — племянница мужа Екатерины, Эдуарда Боро. Екатерина пожалела ее и, беременную и опозоренную, взяла к себе фрейлиной. Я увидела Лэма О'Нила вскоре после его рождения, когда он был всего-навсего мокрым, красным и крикливым младенцем.

Катарина только рот разинула.

Даже когда мой отец умер, я осталась в доме Екатерины. Она заменила мне мать. Тремя годами позже она вышла замуж за Тома Сеймура, но я все равно оставалась с ней. Так же, как и Мэри Стенли со своим сыном. Так что когда Екатерина умерла, Мэри стала жить в моем доме. Лэму тогда было четыре года. Я это точно помню, потому что вскоре у него был день рождения. Она и Лэм оставались со мной, пока королевой не стала моя сестра Мария. — Елизавета говорила небрежным тоном. Нарочито небрежным, когда она упомянула Кровавую Мэри. — Тогда мать Лэма попросила разрешения уехать в дом своих родителей в Эссексе, и, учитывая ее твердые религиозные убеждения, я согласилась, думая, что так будет лучше.

Катарина не знала, что и подумать. Значит, Лэм вовсе не был дикарем — он был рожден при дворе и воспитывался вместе с принцами и принцессами. И хотя он был наполовину ирландцем, он исповедовал протестантство, как и его мать. Ей с трудом верилось в услышанное.

— У вас совершенно ошеломленный вид, — улыбнулась Елизавета.

— Я действительно ошеломлена. Так кто такой О'Нил — англичанин или ирландец, благородный или простолюдин?

И то и другое, — заявила королева уже без улыбки. — Не забывайте, что его отцом был Шон О'Нил, жестокий убийца, человек, который изнасиловал его мать. И Шон забрал его к себе, когда мальчику было десять лет, — вырвал его из рук матери и воспитал в дикости.

Катарина не сводила с нее глаз.

Вы так интересуетесь О'Нилом, — небрежным тоном сказала королева. — Он красив, верно?

Катарина подумала, что ей нельзя краснеть. Но ей вспомнилось выражение его лица, легкая насмешливая улыбка, вкрадчивый голос и прижатое к ней жесткое, сильное, возбужденное тело, и она вся вспыхнула.

Теперь вы свободны, да будет вам известно, — сказала королева, не дожидаясь ответа.

Катарина вскрикнула и порывисто схватила руки королевы.

Ваше величество! Спасибо вам! — Она тут же отпустила бледные холодные ладони, но королева сама взяла ее за руки.

Теперь мы друзья, Катарина, помните об этом. И что вы собираетесь делать дальше?

Катарина вспомнила обширные зеленые поля рядом с Эскетоном, леса и холмы, вспомнила Хью.

Я поеду домой!

Катарина чересчур поздно осознала свою промашку. У нее больше не было дома в Ирландии — он перешел в собственность короны.

Ваше величество, прошу вас, не сердитесь на меня. Последние годы я жила так уединенно, что даже не знала о том, что случилось с моим отцом. Я… я все еще думаю о Мюнстере как о своем доме.

Елизавета пробормотала что-то утешительное, но обменялась взглядами с Сесилом и Ормондом.

Катарина заметила ее взгляд, но не поняла его смысла. Она откашлялась

— Я вернусь в Ирландию, — заявила она.

— И что вы там будете делать? Куда направитесь?

— К моему суженому. Королева уставилась на нее.

— Так вы обручены?

Да. С Хью Бэрри, наследником лорда Бэрри. Я была обручена с ним с колыбели, но после битвы при Эффейне меня послали во Францию. Я столько лет ждала, ваше величество. Теперь я уже не девочка, мне уже восемнадцать. Я хочу выйти за него замуж, ваше величество. И как можно скорее.

Королева посмотрела на нее, наморщив лоб, потом взглянула на Сесила и Ормонда.

А вам об этом что-нибудь известно? — спросила она Тома.

Он пожал плечами:

Я помню, что обручение было. Мне неизвестно, что случилось потом. Наверное, надо послать ее к Бэрри, в Ирландию. — Во взгляде его темных глаз невозможно было что-то прочесть.

Королева так долго смотрела на Катарину, что та решила, что снова допустила какую-то промашку.

— Хорошо. Тогда отправляйтесь в Ирландию, дорогая, и выходите замуж за Хью Бэрри.

По телу Катарины прошла дрожь облегчения. Но она снова заметила многозначительные взгляды, которыми королева обменялась с придворными.

Было уже поздно. Вскоре церковные колокола должны были пробить полночь. Лэм услышал звук отпираемого замка в двери маленькой камеры, в которую его поместили. Могло быть и хуже. То, что он оказался в приличной камере с матрасом и ночным горшком, позволяло думать, что он сможет развеять подозрения королевы. И он нисколько не удивился, что за ним пришли в такой час.

Закутанный в плащ человек открыл дверь. Он ничего не сказал, но Лэму этого и не требовалось. Он накинул на плечи окровавленный плащ, чуть морщась от боли, и молча последовал за мужчиной. Они спустились по лестнице и вышли на выдающийся в реку причал. Их ждала небольшая лодка. Лэм с сопровождающим сели в нее, и люди на веслах принялись грести вверх по реке в сторону Уайтхолла.

Хотя он провел целый день в тесном замкнутом пространстве, он старался не слишком глубоко вдыхать ночной речной воздух. С наступлением теплой погоды на Темзе было не слишком-то приятно даже при ночной прохладе. Мысленно он старался подготовиться к тому, что ему предстояло.

Немного позже его провели вверх по ступеням, через речные ворота Уайтхолла, и пригласили подняться наверх в личные покои королевы. Когда он наконец вошел в ее кабинет, она сидела за маленьким письменным столом и что-то писала. Увидев его, она попыталась нахмуриться, но из этого ничего не вышло. Она улыбнулась.

Иногда вы совершенно невыносимы, Лэм.

Итак, королева запела другую песню. Преисполнившись уверенности, Лэм небрежно прошел к столу и поцеловал ее руку. Она выдернула руку, вспыхнув, как девушка — каковой она и была, если верить слухам.

Это вам не поможет, плут вы этакий.

Этим вечером она была в шутливом настроении, и его это устраивало. Хуже, если бы она была подозрительной. Но теперь в его душу закралось сомнение. Было ли это настроение только результатом ее переменчивой натуры, или Бет играла в свою собственную игру? Он улыбнулся ей.

Какие у вас нежные руки, Бет, — пробормотал он и снова взял ее изящную ладонь. Все знали, как королева тщеславна и как гордится своими прекрасными руками. — До чего мягкие, до чего милые.

Не в силах скрыть удовольствия, она легонько шлепнула его по запястью и пригласила сесть.

Я должна извиниться перед вами, — сразу заявила она.

Лэм молчал, выжидая, что она скажет дальше, и зная, что должен быть очень осторожен, чтобы не совершить ошибки. Если речь пойдет о его причастности к заговору, то доказать, что он стал жертвой несправедливости, будет весьма затруднительно. Кое-какие планы у него были. Поэтому ему требовалось знать, действительно ли она считает его невиновным, или ведет с ним собственную азартную игру.

У меня есть свидетели вашего захвата французского корабля и пленения Катарины Фитцджеральд, — сказала королева.

Он в этом сомневался — требовалось время, чтобы отыскать свидетелей, но промолчал. Возможно, это было основанием внезапной перемены ее настроения, а возможно, она все же считает его виновным в измене. Тогда его положение все еще оставалось шатким: Елизавета была умной женщиной.

. — Теперь я могу вздохнуть с облегчением. Но я все еще огорчен, Бет. Как вы могли подумать, что я мог изменить вам!

Я тоже была огорчена, — ответила она, испытующе вглядываясь ему в лицо.

Он знал, что несмотря на подозрения, ей хочется, чтобы он оказался невиновным. Он взял ее маленькую ладонь в свою и сжал ее преувеличенно тепло. Его пальцы поглаживали ее нежную кожу.

Я ваш друг, — негромким доверительным голосом сказал он. — И всегда буду им.

Она не выдернула руку. Наоборот, придвинулась к нему, как бы в порыве откровенности.

Надеюсь, так оно и есть, Лэм, очень надеюсь. — Их взгляды встретились, и он осознал, какую власть он имеет над ней. Ее чуть приоткрытые губы дрогнули, она вздохнула. — Лэм, — негромко вымолвила она.

У него дернулась щека. В ее глазах он видел желание. Королева исчезла, теперь это была просто женщина — женщина, которую он знал всю свою жизнь. Он обхватил ее одной рукой.