— Чертовски надеюсь на это, — говорю я. — Я показала все, на что я способна.

— Так и есть. И ты заставила мистера Регби звучать здесь словно ангел. — Брэм поднимает свой напиток и поднимает его вверх, жестом показывая, что пьет за Лаклана.

Лаклан хмыкает, а потом извиняется. Я быстро выскакиваю из кабинки, и когда он вылезает, его рука задевает мою. Я чуть не взрываюсь от ощущения горячей кожи, которая заставляет мое тело гореть.

Он идет в туалет, и я смотрю на его задницу в этих джинсах так долго, как только могу. Это входит в привычку. Самая лучшая моя привычка.

— Посмотри на себя, — дразнит Брэм.

Я оборачиваюсь и смотрю на него.

— Посмотреть на себя? О чем ты?

— Ты, — говорит он, затем кивает в сторону уборной. — Он. Ты словно влюбленный котенок.

— Влюбленный котенок? — повторяю я, садясь. — Ты слишком много времени проводишь с Николой.

— Не думаю, что до этого видел, чтоб ты была кем-то одержима, — добавляет он.

— Что? — восклицаю я, — Это нелепо! Я всегда одержима кем-то.

Он сжимает губы и качает головой.

— Неа. Не так. Я тебя знаю. У тебя практически слюни текут.

— Чушь собачья, — говорю я, перегнувшись через стол и глядя ему в глаза. — Ты можешь думать, что знаешь меня, Брэм, но это не так. Ну да, я думаю, что твой кузен горяч, и что с того?

— Просто горяч? — говорит он. Он гоняет скотч по бокалу и ухмыляется, глядя на него сверху. — Хорошо. Жаль, что кошечка решила забраться на неправильное дерево.

На моем лице замешательство.

— А? Почему мы до сих пор говорим о кошках?

Он пожимает плечами.

— Просто не хочу, чтоб ты надеялась. На случай, если ты еще этого не поняла, он не так уж легко управляем.

Я закатываю глаза.

— Поверь мне, я это поняла.

И все же, когда Лаклан возвращается и спрашивает, хочу ли я чего-нибудь выпить, мое сердце начинает танцевать подающий надежды ритм.

— Хм, — мычит Брэм, наблюдая, как он уходит.

— Позволь угадать, он обычно никогда не покупает девушкам напитки, — говорю я.

— По крайней мере, я не видел, — говорит он. — Опять же, он сам не пьет много.

Я хочу нажать на Брэма и выяснить почему. Со своей внешностью хулигана он не походит на приверженца здорового образа жизни. Но если это что-то личное, я знаю, Брэм не станет об этом говорить.

Вскоре Лаклан возвращается с другим стаканом воды для себя и Bellini для меня. Он подвигает его ко мне и говорит:

— В качестве благодарности за статью.

Ой. Так он не покупал мне выпить, потому что, наконец, понял, что я горяча. Вот черт.

— Разве Джеймс заставил тебя заплатить за это? — спрашивает Брэм

Он кивает.

— Предполагаю, его любезность не распространяется на членов семьи. Не думаю, что очень ему нравлюсь.

— Джеймсу не нравится любой парень, который больше него, — замечает Брэм.

— За исключением Линдена, — говорю я. — Какая-то извращенная мужская дружба. — Благодарно улыбаюсь Лаклану и двигаюсь, чтоб он мог снова сесть рядом со мной. — Спасибо за выпивку. Ты был любезен, уделив мне время и ответив на мои неуклюжие вопросы.

Он кивает, беспокойно дергая козырек бейсболки. Спустя пару мгновений он говорит.

— Знаешь, хотел спросить, каким спортом ты занимаешься?

Я наклоняю голову в его сторону, и он быстро продолжает.

— Ты действительно очень хорошо играла на поле. Имею в виду, ты была неутомима. Упорна.

— О, — говорю я, обмениваясь взглядом с Брэмом. — Благодарю. Обычно я просто хожу в тренажерный зал по утрам, но раз в неделю беру уроки фехтования.

— Фехтование? — Спрашивает он. — Это…редкость.

Я сладко улыбаюсь ему.

— Я сама достаточно редкая вещица. — Я не смотрю на Брэма, но знаю, он не слишком впечатлен моими навыками флирта. Я продолжаю. — Это помогает мне оставаться в форме и в то же время выплеснуть свой гнев.

— У тебя напряженка с дисциплиной? — спрашивает он, и я не могу сказать, шутит он или нет.

— Разве это не очевидно? — говорю я и ловлю себя на том, что пододвигаюсь ближе к нему.

Он обдумывает мои слова, его глаза смягчаются, когда он смотрит на меня.

— Плюс ко всему, — добавляю я, — оно дает мне попку. Плоские задницы это не про меня.

— Определенно нет, — говорит он, и ничего не могу с собой поделать, мои нервы трепещут.

Брэм откашливается. Громко. Я прищуриваюсь глядя на него, раздраженная тем, что он прерывает поддразнивание между мной и Лакланом. Разве он не понимает, как это важно? Обмениваться шутками с Лакланом, это как разблокировать еще один уровень в игре. Кроме того, он похвалил мою охрененную попку.

Но прежде чем мы можем вернуться к разговору, в Lion заходит Линден и направляется к нам с огромной улыбкой.

— Привет, привет, — говорит он и шлепается на сиденье рядом с Брэмом.

— Оу, великая шотландская троица, — с придыханием говорю я.

— Через минуты ты заговоришь по-другому, милочка, — говорит Линден. — Потому что у меня есть довольно офигенные новости.

Мы втроем смотрим на него. Он облизывает губы и торжествующе улыбается.

— Один из моих клиентов спонсор фестиваля Outside Lands. Сегодня он расщедрился и дал мне пять VIP билетов на фестиваль в следующий уик-энд.

— Хороший бонус, — комментирует Брэм.

— Само собой я дам их вам, — говорит Линден.

— Но нас шесть, вместе со Стеф и Николой, — говорю я. — Получается, пойти смогут не все.

— Все в порядке, — говорит Лаклан. — Идите без меня.

Я шлепаю по столу разочарованно.

— Не глупи, — говорю я ему. — Ты здесь гость, так что определенно пойдешь. Это непременный атрибут Сан-Франциско. Я не пойду. Уверена, Линден бы все равно меня не пригласил.

И когда я смотрю на Линдена и вижу вспышку робости в его глазах, я знаю, это правда. Когда он составляет план действий, иногда он очень кстати не учитывает меня. Пока Стеф не начинает сердиться. Но не могу сказать, что не делаю то же самое.

— О, мать вашу, — говорит Брэм. Я куплю себе собственный VIP билет. Вот. Проблема решена.

Лаклан качает головой.

— Не беспокойся, приятель. Так или иначе, я не поклонник музыкальных фестивалей.

— Тебе не нравится музыка? — Спрашиваю я.

Он хмурится.

— Я люблю музыку. А вот людей не очень.

Не могу не улыбнуться.

— Может, мы похожи больше, чем я думала.

Клянусь, что вижу тень улыбки на его губах.

— Ауч, но на Outside Lands приходят едва одетые цыпочки, литрами глушащие вино и танцующие в бикини под музыку, даже если она не играет, — говорит Линден. — Удачное место чтобы подцепить парочку, что скажешь?

Какого хрена? Я таращусь на Линдена. Я знаю, он предлагает подобное дерьмо только чтобы разозлить меня.

— Нет, — Лаклан быстро отмахивается от него. — Не моя компания, не в моем стиле.

— Элтон Джон будет хедлайнером в воскресенье, — добавляет Брэм, и я могу сказать, что он пинает Линдена под столом, потому что Линден посылает ему этот «что я сделал?» взгляд. — Ты не можешь пропустить легенду.

Лаклан хмыкает в ответ. Думаю, это означает «посмотрим».

Остальная часть вечера проходит под разговоры о музыкальных фестивалях и группах. Столько много шотландских акцентов сразу. Лаклан, как и я, не особо участвует в разговоре, мы просто сидим и слушаем Линдена и Брэма, которые спорят какая группа лучше, Massive Attack или Portishead. Отчасти это хорошо. Их непрекращающаяся болтовня обеспечивает фоновый шум, и гарантирует, что они оба находятся в своем братском мире. Это означает, что Лаклан и я в своем собственном.

Не то чтобы мы даже разговаривали друг с другом, и не то чтобы он знал, что находится со мной в моем частном мирке. Просто так приятно сидеть с ним рядом и наслаждаться его присутствием, чувствовать его тепло, вдыхать аромат его кожи. Нахождение в тени этого зверя действует странным образом успокаивающе. Он волнует мое сердце и успокаивает нервы, и я не могу не думать о том, что Брэм прав. И я думаю, что для него это плохо. Действительно очень плохо. Я чертова влюбленная кошечка. И я начинаю думать, что не только на физическом уровне. Я совершенно не знаю этого парня – и кажется, никто не знает – но я чувствую, как меня тянет к нему, будто наша кровь сделана из магнитов, тянущихся друг к другу.

Грустная часть же состоит в том, что все эти сумасшедшие чувства лишь у меня в голове. И вероятно там они и собираются остаться.

Когда вечер продолжается, и Лаклан уходит домой, я чувствую себя потерянной. Не думаю, что когда-либо грустила из-за парня, но стоит этому шотландцу уйти, и я сразу же начинаю скучать по нему. Может, я просто скучаю по взглядам на эти губы, когда я задаюсь вопросом, каково бы было зажать их между зубами, каково будет ощущать их напротив моих губ. Может быть, я скучаю по разглядыванию его татуировок, придумывая для них истории в своей голове – лев на его предплечье символизирует гордость, крест на бицепсе в память о времени, когда он работал как монах-траппист, варя крепкое пиво в Альпах (я не знаю, может это и правда) (прим. пер. католический монашеский орден, основанный в 1664 г. Монахи некоторых северных монастырей зарабатывали на жизнь изготовлением ликёров, а в Бельгии — известного траппистского пива). Может, я скучаю по борьбе с желанием пробежаться пальцами по его бороде, носу, прикоснуться к каждому бледному шраму на его лице

Или может, я просто скучаю по односторонней игре в кошки мышки, в которую он даже не знает, что играет. Эти острые ощущения от погони, то, как каждая маленькая улыбка, которую он мне дарит, каждое произнесенное слово, сама по себе победа. Это словно вызов для меня, попробуй и выиграй. И если есть что-то, что я недавно узнала, так это то, что мне нравится, когда мне бросают вызов.