Ему не хотелось вспоминать этот сон, не хотелось возиться с другими воспоминаниями, которые весь день пытались овладеть им. Воспоминания, которые поднимались из окружающего пейзажа.

Тогда почему он здесь?

Лэйкен не правильно представляла себе это.

Она вовсе не заставила его. Он мог избавиться от нее почти без проблем. Но ему было легче притвориться — даже перед самим собой — что она шантажировала его, чем взглянуть в глаза правде. Что-то в нем было такое — он не мог этого понять и не хотел исследовать — что заставило его приехать сюда.

Может быть, все дело в женщине, спящей в метре от него? А может быть, прошлое взялось за него? А может быть, тут сочетание первого и второго?

Во всяком случае, пока он здесь, он должен в этом разобраться.

Лэйкен сидела на камне, уперев локти в колени, и держала в руках пластиковый кувшин с кофе. Было еще очень рано, и в воздухе чувствовался холод, но она по опыту знала, что скоро станет жарко.

Марк был в уютном убежище. Снова. Последние два дня он проводил там половину того времени, которое бодрствовал. Другую половину он тратил на то, чтобы не замечать Лэйкен.

Услышав шелест парусины, она повернула голову. Ей следовало привыкнуть к его полуобнаженному телу, но вид его голой плоти, смуглой и крепкой, блестящей от пота, всегда доставлял ей странное удовольствие.

— Я буду отсутствовать большую часть дня, — сказал он, приблизившись к ней. На нем были джинсы и футболка. Думаю, мне пора вступить в связь с землей.

— В добрый час, — сказала она. А затем, когда он повернулся, чтобы идти, спросила: — Как ваше индейское имя?

— Орел С Распростертыми Крыльями, — ответил он, не оглядываясь.

Посмеявшись, она переменила положение, чтобы видеть, как он взбирается на скалу позади лагеря. В следующую минуту он исчез.

Марк дышал ровно. К своему удивлению он обнаружил, что взбирается так же легко, как и дышит. Очевидно, когда тренировал Джозеф Два Дерева, закалка оставалась навсегда.

Подъем продолжался уже около двух часов, когда он наконец обнаружил место, отвечавшее его цели. Скала резко выдавалась вперед, образуя подобие узкого балкончика, нависавшего над унылой местностью.

Оглядев равнину, расстилавшуюся подобно грязноватому одеялу, он почувствовал неуверенность.

Какого черта ему здесь надо? Что он надеется совершить?

Он проснулся еще до восхода солнца, чувствуя беспокойство и возбуждение, как будто что-то невидимое влекло его. Горы, сказал голос на периферии его сознания. Горы звали его.

Но теперь, при свете дня, эта мысль казалась более чем смешной. Эти горы, предварявшие горную цепь на западе, представляли собой не что иное как нагромождение каменных глыб, смотревших вниз на песок и пыльные перекати-поле.

Почесав мокрые от пота волосы, он прикрыл глаза и попытался отогнать от себя всевозможные мысли. Его грудь вздымалась и опускалась, когда он глубоко вдыхал и выдыхал воздух. Снова и снова он пытался освободить свое сознание от ограничений, наложенных на него тем миром, в котором он жил последние двадцать пять лет.

Наконец, он открыл глаза и, не отводя взгляда от горизонта, наклонился, чтобы снять башмаки и носки. Затем он снял через голову футболку и бросил ее на камень. И пошел вперед.

На каждом повороте он останавливался и подставлял лицо солнцу. Приближался полдень, и жара становилась все ощутимее. Он слышал далекий крик птиц и чувствовал запах креозота, которым был пропитан воздух. Земля говорила с ним.

Он еще долго стоял там, прислушиваясь.

День был уже в самом разгаре, когда Лэйкен увидела Марка, движущегося по направлению к лагерю.

Она сразу поняла, что в нем что-то изменилось. Это проявлялось в том, как он шел, как держал тело, как будто в течение дня он пережил нечто, позволившее ему чувствовать себя более удобно в пределах собственной кожи.

Подойдя к ней, он встретился с ней глазами и сказал:

— Началось.

Лэйкен наклонила голову, прислушиваясь к драматической модуляции, сопровождавшей его речь. Она поднялась на ноги, сунула руки в задние карманы и встретила его взгляд.

В глазах тоже все было иначе. Она даже готова была подумать, что его коричнево-черные глаза блестят от удовольствия. Во всяком случае, ей стало не по себе.

— Началось, — повторила она медленно. — Вы хотите сказать, что есть дело и для меня? — Когда он кивнул, она продолжала: — Прекрасно. Я готова. Ведите меня.

Одна из его темных бровей взмыла вверх:

— Вы еще не готовы. Вы больше походите на Жанну д'Арк перед пламенем.

Она сощурилась и спросила:

— Почему вы ее вспомнили? Разве мое дело как-то связано с огнем? — Переминаясь с ноги на ногу, она попыталась заискивающе улыбнуться: — Мало кто знает об этом — то есть, мне удавалось это скрывать, но суть в том, что отношение к боли у меня, как у ребенка. Темная бровь поползла выше:

— Вы хотите пойти на попятный?

— Нет… конечно, нет. Я здесь вовсе не для этого. — Она помедлила и кашлянула. — Что я должна делать?

— Перестать беспокоиться. Огонь здесь ни при чем. — Он потер подбородок, задумчиво смотря на нее. — Вы видели фильм «Человек-лошадь»?

— «Человек…» — Лэйкен осеклась, почувствовав тревогу. — Там, где вонзают стрелы в его грудь и подвешивают к потолку? — Она скрестила руки на груди. — Я даже не прокалывала себе уши. Может быть, это немного…

Она снова осеклась, наклонив голову, чтобы удобнее было смотреть на него. Он смеялся. Марк Аврелий Рид смеялся. И это не было слабым хихиканьем. Он облокотился о корпус машины, и его тело сотрясалось от беспомощного смеха.

Ответная улыбка показалась у нее на губах, когда она похлопала его по плечу и сказала:

— Нет, в самом деле. Это так и есть.

Он отпрянул от джипа, вытирая глаза кончиками пальцев.

— Простите, я не мог удержаться.

— В следующий раз постарайтесь, — сказала она сухо. — Так что же я должна делать?

Обойдя джип сзади, он порылся в одном из мешков, что-то вытащил и протянул ей. Лэйкен не верила своим глазам:

— Купальный костюм? Следующая часть ритуала — купание? А ручей не слишком мелковат для этого?

— Мы не станем спускаться к ручью. — Он кивнул в противоположном направлении. — Мы пойдем вверх.

Они карабкались по камням часа полтора и хотя путь был нелегким, он не пытался помочь ей. Перелезая через огромные валуны, она часто теряла его из виду. А выбираясь на открытое пространство, обнаруживала его, терпеливо ждущего, чтобы тут же продолжить путь дальше.

Она едва не падала с ног, когда услышала, как он позвал ее:

— Здесь.

Поравнявшись с ним, Лэйкен увидела, что он стоит на каменной террасе пятнадцати метров в длину и шести в ширину. Хотя поверхность казалась ровной, ее ногам не было особенно устойчиво. В течение столетий дожди и ветры шлифовали каменный пол, сделав его хотя и гладким, но изобилующим выемками. Некоторые лунки были не более пяти сантиметров в глубину, другие углубления достигали полуметра.

Проследив за тем, куда смотрел Марк, ей бросилось в глаза серебристое свечение. Это была вода, блестевшая в лучах солнца.

Подойдя ближе, она увидела, что три соседние котловины оказались соединены вместе, образовав подобие бассейна шириной метра полтора.

— Естественная ванна, — сказала она восхищенно. — Откуда в ней столько воды? Или здесь есть родник?

Он покачал головой:

— Нет, прошлой ночью шел дождь. Когда я увидел его, поднимаясь наверх, то подумал, что это прекрасное место для того, чтобы вы помыли меня.

Почувствовав комок в горле, Лэйкен старательно прокашлялась. Может быть, она ослышалась?

— Прекрасное место для чего? — начала она. — Мы забрались чуть не на небо, чтобы я могла устроить вам ванну?

Его упругие губы сложились в довольную улыбку:

— Именно так.

— Это тоже часть ритуала? — Она не пыталась скрыть своего скептицизма. — Я имею в виду, что это тоже входит в список правил?

— Вы признаете мою значимость. Это не только покажет, что вы знаете, откуда должна прийти помощь, но и подтвердит, что вы готовы выполнять мои приказания. Вы смиритесь перед Отцом Земли.

Он одним махом стянул через голову свою рубашку.

— Я разденусь здесь. А вы можете уйти за тот выступ или остаться здесь же, если хотите.

Когда его пальцы начали расстегивать штаны, Лэйкен отпрянула за выступ скалы и стала переодеваться в черный купальник, который он ей дал. Закончив, она помедлила еще несколько минут на тот случай, если он окажется не таким расторопным.

Когда она наконец вышла из-за своего укрытия, Марк был уже в воде. Он откинулся на спину и закрыл глаза. В стороне лежало белое полотенце.

Лэйкен немного постояла, почесывая подбородок. Каждый раз, когда она видела это полотенце в течение последних трех дней, оно опоясывало его обнаженные бедра. Обнаженные. Это было фактом номер один. Фактом номер два было то, что он ничего не сказал о том, что переменит свое одеяние. Он сказал, что разденется. Но до какой степени?

Она осторожно подошла ближе. Бросила быстрый взгляд через край бассейна и тут же отвела глаза в сторону. Издав чуть слышный вздох облегчения, она посмотрела на него. Сквозь прозрачную воду были видны черные плавки.

— Вот мыло.

Сбросив с себя мечтательную задумчивость, она сделала шаг в сторону. Его глаза были по-прежнему закрыты, но он поднял одну руку, чтобы взять кусок мыла.

Она вернулась к краю бассейна. Наклонившись, взяла у него мыло.

— А что вы скажете о загрязнении? Ящерицы и… и прочие чешуйчатые создания, которые привыкли останавливаться здесь, чтобы пропустить по маленькой прежде, чем возвратиться домой к жене и детям — что скажут они?