— Сделай так опять.

Я поднимаю горсть денег, и они опускаются вниз на мое тело. Одинокая банкнота приземляется мне на губы, я сдуваю ее. Я коп, работающая под прикрытием, купаюсь в деньгах чертового гангстера, не желая больше быть нигде в мире, как только здесь.

Он опускается на корточки и своими большими руками сжимает, пощипывая мои ягодицы, приподняв бедра и раздвигая их, приближая свое лицо к моей открытой киски и глубоко вдыхая мой женский аромат. Я весь день проходила по улице, и представляю насколько он будет безобразно терпким и мускусным. Но я почему-то не испытываю смущения, знаю — он любит грязный секс. Он именно тот мужчина, который считает, что еще теплый сырой морской еж обладает хорошим вкусом.

Его язык устраивает просто водоворот между моими розовыми складками. Его бархатистые касания по набухшей киски приносит с собой шепот ощущений. Глубоко внутри и все мое тело начинает неудержимо дрожать, я инстинктивно выгибаюсь, вжимая бедра в его рот, что чувствую его зубы, но я прошу большего. Он проскальзывает в меня пальцами. Я хватаю его за голову и притягиваю еще ближе к себе. Он работает пальцами внутри меня так же, как его язык работает вокруг моего клитора.

— Обопрись на локти и позволь мне видеть тебя.

Я подчиняюсь его приказу и не отвожу от него взгляд, он выглядит сногсшибательно. Он смотрит в мои остекленевшие глаза. Внезапно, я не могу больше выносить его взгляда, потому что я предательница, которая обманывает его. Я закрываю глаза.

— Открой глаза и смотри, что я делаю с тобой.

Я открываю глаза, не в силах встретиться с ним взглядом, поэтому наблюдаю, как он сосет мою киску, словно голодный малыш грудь матери. Мое тело не ощущает никакой вины. Он доводит меня до оргазма, и я с глухим криком кончаю ему прямо в рот, его пальцы по-прежнему глубоко во мне, глаза не оставляют меня ни на минуту, наблюдая, как далеко назад запрокидывается моя голова, что касается даже лопаток.

Я медленно поднимаю голову.

Он смотрит мне в глаза, его губы блестят от моих соков.

— Мне нравится наблюдать, как ты теряешь контроль.

Я падаю обратно на кровать, переворачиваюсь, к моей влажной коже прилипли деньги, упираюсь на локти и на колени, открыто предлагая ему мою пульсирующую жаждущую секса киску.

— Положи лицо на кровать, — рычит он, какой-то глухой клокот слышится из глубины его груди.

Я слышу, как его брюки падают на пол, прижимаюсь щекой к деньгам, запах от которых бьет мне непосредственно в нос — грязной краски, слегка неприятный. Он хватает меня за бедра, и с рыком жаждущего и оголодавшего, погружается в меня. Мне кажется, что на этот раз его член более большой, чем обычно, более набухший. Я поражаюсь тем ощущениям, которые испытываю, пока мои мышцы напрягаются вокруг него, пропуская его глубже. Покрытый горячими скользкими соками, он начинает толкаться сильнее, я приподнимаю бедра, чтобы он входил еще глубже.

— Кому же принадлежит эта киска, Лили?

— Тебе, — восклицаю я, потому что его следующий толчок настолько сильный, что прилипшие деньги ссыпаются с меня дождем.

Он делает еще толчок.

— Скажи еще раз.

— Тебе, — хриплю я.

— И кому принадлежишь ты?

— Тебе. Я принадлежу тебе.

И от моих слов он взрывается внутри меня, дикая горячая сперма выстреливает внутрь.

Я слышу, как он тяжело дышит, резко вдалбливаясь в меня последний раз, и наклоняется вперед, едва касаясь своим телом моей спины, целует в основание шеи, где пульсирует жилка, это заставляет меня вздрогнуть, он шепчет на ухо, обдавая меня горячим и влажным дыханием:

— Ты можешь взять все деньги, которые сможешь унести в руках.

Придя в замешательство от колючего покалывания в позвоночнике, я оглядываюсь через плечо, чтобы взглянуть на него. Он...?

Но его лицо невинно, как у младенца.

Он отстраняется и выходит из меня, мое тело сразу же начинает скучать по нему. Я смотрю в его наевшиеся и налитые кровью глаза, покрасневшую плоть между своих ног и сочащуюся из меня сперму.

Я могу прочитать его мысли. Если я останусь в таком положении хоть на одну минуту дольше, он проскользнет своими пальцами в меня опять. Я отползаю вперед и сажусь, скрестив ноги, прямо на деньгах, одна банкнота прилипла к моей голени. Я начинаю рыться в них, собирая купюры, вспоминая Мелани, которая как-то сказала мне: «Я заберу свои деньги и потрачу их так, как хочу, и это будет моя месть».

Пылинки кружатся волшебными блестками в последних лучах вечернего солнца, светящего в окно.

Я окидываю взглядом лежащие передо мной банкноты, в основном десятки и двадцатки. Должно быть я сижу по крайней мере на пятидесяти тысячах фунтов. Я могла бы поинтересоваться, откуда у него эти деньги, но вспоминаю слова Робина: «На самом деле, не выведывай никакую информацию. Пусть все идет само собой, может ты услышишь что-то, не проявляй любопытства. Усыпи его бдительность, добейся полного его доверия, прежде чем сможешь посадить его на крючок». Итак, он хочет поиграть в игры гангстеров самого низкого уровня, устраивая такое шоу своим женщинам? Когда наши глаза снова встречаются, мое лицо совершенно спокойно, все мои мысли спрятаны.

— У меня есть лимит времени? — спрашиваю я.

— Неа.

— Хорошо, — я начинаю тщательно собирать деньги в пачки. Я не смотрю на него, но чувствую, что он внимательно наблюдает за мной, сдвигаю пачки вместе. Шесть пачек. Я ставлю их друг на друга так, чтобы если я растопырю пальцы они уместились бы на ладони. Я ставлю их все вместе, и замечаю банкноту, лежащую на полу, поднимаю глаза на Джека, возвышающегося надо мной, скрестив руки на груди.

Я выгибаю бровь.

— Не возражаешь?

Он молча наклоняется, поднимает ее и протягивает мне. Я беру банкноту, кладу сверху моей груды пачек, скольжу под ними ладонью и второй рукой, растопырив пальцы, удерживаю сверху. Они все поместились у меня в руках.

Я смотрю на него снизу-вверх, итак, я стала богаче на пятьдесят тысяч фунтов.

Он хватает меня за руку (пачки падая на кровать, рассыпаются) и тянет меня к своему обнаженному телу.

— Знаешь, о чем я думаю? — бормочет он.

Мое сердце делает кульбит. Я прикусываю его нижнюю губу зубами и оттягиваю ее, причем намного, как могу, начиная расстегивать верхнюю пуговицу у него на рубашке. Он выдергивает свою губу, я думаю, испытывая адскую боль, хватает меня за горло и приподнимает мой подбородок, опускаясь на мои губы. Его язык тут же проникает внутрь, призывая мой, словно ребенок, к которому пришел друг, интересуясь может ли он выйти и поиграть с ним.

— Кто-то должен тебя схватить, — мягко говорит он, намного, намного позже. 

9.

Джек 

Меня будет щебетание птиц. Дерьмо. Чертова птица не появилась у меня на самом деле в спальне. Я сразу становлюсь напряженным, потому что это означает только плохие новости. Я слышу, как Лили двигается на свой стороны кровати в кромешной темноте, включая лампу, стоящую на прикроватной тумбочке. Она моргает и щурится в тусклом свете. Я кладу руку ей на плечо.

— Спи, — тихо говорю я и быстро выхожу из комнаты, смотрю на экран телефона — мигает 3.50 часа утра!

— Что, Дом? — спрашиваю я еще сонным голосом. Пока сбегаю вниз по лестнице, то слышу резкие звуки, достаточно беспокойные и раздражающие в трубке.

— Они только ушли и подожгли «Эдем», понимаешь ли? — говорит он так, словно пьян.

Мой желудок сжимается, первая мысль, которая возникает:

— Где Шейн?

— С ним все в порядке, — мгновенно отвечает мой брат.

Я чувствую почти тошноту от облегчения.

Не переводя дыхания, Дом выдает свои умозаключения:

— Это сделали Пилкингтоны. Я, бл*дь знаю, что это тот большой ублюдок. Никто другой не посмел бы.

Я влетаю в гостиную и направляюсь к окну.

— Успокойся, Дом.

— Успокойся? Успокоиться? — рявкает он. — Я убью его. Я убью этого долбанного мудака. Эти ублюдки должны понимать, с кем они решили поссориться. Я возьму несколько наших парней в «Red Ice» завтра и устрою им хороший костер.

Это не хорошо. Дом в данный момент в состоянии бушующего вулкана. Я даже запросто могу сейчас представить, как его худое, подтянутое, сухопарое тело крушит все, в той комнате, в которой он находится, как у него на шее вздулись фиолетовые вены, а перед глазами стоит красная пелена. Мне необходимо его как-то успокоить. Ситуация достаточно плохая и без его костра, хотя со стороны вроде бы все прекрасно.

— Успокойся, Дом.

— Ты издеваешься надо мной? Этот босяк-мразь пытается влезть на нашу территорию, а ты просишь меня успокоиться? Он умрет, превратившись в обычный кусок мяса, прежде чем я объявлю вражду между Иденами и Пилкингтонами, — кричит он мне в ухо.

— Заткнись. Ты совсем *бнулся на голову, — яростно рычу я.

Видно эти слова до него доходят, и он замолкает.

Я глубоко вздыхаю.

— Дай мне подумать. Мы должны оставаться спокойными и сосредоточенными, — серьезно говорю я.

— И что тогда? — выплевывает он, все еще кипя бешенством, но кажется катастрофы удалось избежать пока, по крайней мере.

В висках начинает пульсировать, из-за этой глупой вражды между поколениями семей. Я когда-нибудь освобожусь от нее? Но сейчас я совершенно не в настроении вступать в спор.

— Я решу, что тогда. Я глава нашей семьи и никогда об этом не забывай.

Дом сдувается, как суфле, которое слишком рано вынесли на свет.

— Хорошо, я понял тебя. Прости. Что ты хочешь, чтобы я сделал, Джек?

— Возьми своих ребят и пошастайте везде, и утром доложишь мне какие ходят слухи.

— Ладно, я сделаю, как ты просишь, но стоит быстро что-то решить. Я не позволю, чтобы какой-то самоуверенный мудак взял верх над нами…