В эту секунду на мне были наручники.

— Ты попалась. Хранение наркотиков класса А, — злорадно провозгласил офицер.

— Просто делай так, как мы говорили, — пробормотала Федерика себе под нос рядом со мной.

Мое тело обмякло.

Затем так же внезапно, как все началось, и остановилось, они установили полный контроль. Было все полностью перевернуто вверх дном, и все присутствующие были в наручниках. Невероятно, но это всего лишь заняло несколько секунд.

Я видела, как Робин лицедействовал, обзывая полицию «шлюхами», а Федерика материлась на итальянском, но я также заметила, что адреналин бурлил у них в крови от успешно проведенной операции, скорее всего от осознания, что им удалось закрыть еще один гадкий наркопритон. Я понимала, что, наверное, почувствовала бы то же самое, если бы не находилась в таком шоке. Я не могла забыть глаза этого мальчика наркоторговца. Ни одному из арестованных не будет предоставлена помощь, в которой они отчаянно нуждались, они настолько больны, что не в состоянии получить ее сами. Они просто будут задержаны на какие-то временя, затем их отпустят, и весь цикл повторится сначала. Это война, при которой нет победителей, только «хорошие» показатели ликвидации преступности, похвала от начальства и еще больше финансирования, причем что полиции, что наркоторговцев.

Сквозь разбитую дверь, просачивался яркий дневной свет. Я заплакала от облегчения, вздохнув глубокий глоток свежего воздуха и повернула лицо вверх, словно в молитве. За эти несколько секунд моя душа расцвела, а затем была грубо вырвана с корнем, как будто я была одуванчиком, который никому не нужен и меня толкнули в ожидающую патрульную машину. Я выглянула в окно и увидела собравшихся соседей из этого дома и близлежащих, которые наблюдали за таким захватывающим действием. Один из них встретился со мной глазами, в них не было жалости или сочувствия, только осуждение и отвращение на лице. Я была всего лишь еще одной наркоманкой для него.

Я повернулась к арестовавшего меня офицеру.

— Я полицейская, из UCO, — он пробежался по мне глазами, его взгляд был совершенно пустым.

И ответил с сарказмом:

— Без сомнений.

Я больше ничего не сказала, пока Робин не пришел за мной в местный полицейский участок, куда нас привезли.

— Мы схватили их, — сказал он, все еще под впечатлением.

— И ты была великолепна, — добавила Федерика, явно находясь в приподнятом настроении.

Я была слишком шокирована и потрясена, чтобы ответить. Я чувствовал, как у меня дрожат губы и слезы наворачиваются в глазах, но я стиснула зубы, проглотила свои эмоции и попыталась успокоиться. Я поняла, что они оба знали, что это не будет простой контрольной закупкой. Это был полноценный захват, но они не проинформировали меня об этом, потому что это была своего рода проверка.

И я не собиралась сейчас проваливаться или разваливается у них на глазах.

Я хотела, чтобы в своем рапорте они написали, что я выдержала и была сильной… что я была той мышкой, которая поймала Льва.

5.

На следующее утро я стояла в спартанском кабинете детектива-сержанта Дики Миллса. Он пользовался этим кабинетом, как UCO в течение многих лет. Теперь он имел высокий военный чин и руководил спецоперациями вместе с пятью другими офицерами под прикрытием. Он ездил на BMW 7-й модели и был беззастенчиво, беспардонно упрямый, но на него можно было положиться.

На нем был одето серое поло от Армани, кремовые брюки с отутюженными стрелками, словно острие ножа, и лоферы от Прада. Он уперся ладонями о край письменного стола, и показался его золотой Ролекс.

— Есть курс в течение двух дней для офицеров под прикрытием. Я хочу, чтобы ты пошла на него.

— Да, сэр.

— Получишь детали у Робина.

— Да, сэр, — уверенно ответила я.

— На этом все.

— Благодарю вас, сэр.

— Придешь ко мне после... если пройдешь. 

* * * 

Курс для офицеров под прикрытием проходил в учебном центре в Хендоне, оказалось, что он был рассчитан на две недели, а не на два дня и был чертовски тяжелым — курс обучения включал в себя допросы, ролевые игры, воплощение в определенную роль в режиме реального времени, психометрические и психологические тесты, оценка личности и заключительное собеседование с хладнокровными офицерами этого курса.

Нас поступило двенадцать на этот курс. Я думала, что моя Полицейская Академия своего рода средство высасывания из призывников индивидуальности и промывания мозгов, подразумевая беспрекословное подчинение иерархии власти во все времена, но этот курс для офицеров под прикрытием разрушал и жестко перемалывал рекрутов, накачивая своего рода «стероидами».

В течение двух недель мы подвергались жутким стрессам, усталости и дезориентации, при этом имея невероятно интенсивный график и недостаток сна. Однажды я легла спать в 5.30 утра и должна была уже вернуться в аудиторию в 8.00, наши преподаватели часто злоупотребляли своими обязанностями, унижая нас и совершенно не стеснялись этого. Один даже назвал меня сучкой. Троих просто выгнали, и мы больше никогда их не видели. Двое разрыдались и ушли сами.

Как-то нас фактически вынудили пить до раннего утра с персоналом, участвующих в ролевых играх на протяжении всей ночи, чтобы посмотреть сможем ли мы сохранить созданные нами образы, когда будем пьяны. Даже выходные не приносили нам передышки — поступали новые задания, при которые требовалось облазить весь Лондон, и заканчивали мы только в полночь.

Мой первый допрос превратился в полный бардак. Я должна была взять на себя роль сбежавшей стриптизерши, которая баловалась наркотиками и искала работу в стриптиз клубе. Напряженно, я взяла стул и взгромоздилась на кончик сиденья. Они начали заваливать меня своими вопросами.

Сначала они притупляли нашу бдительность, создавая в нас самих чувство ложной уверенности, что все О’кэй, задавая самые простые вопросы. В моем случае это были наркотики, которые я принимала.

Все шло гладко, и я расслабилась.

Затем они спросили у меня о ценах на эти препараты.

Я ответила.

Затем они спросили о последнем хостеле, который я посещала.

Я была подготовлена, и рассказала.

— На какой улице?

Я сглотнула. Я знала на какой улице, потому что выучила, но моя голова была совершенно пуста.

— Тот, что стоит рядом с супермаркетом «Аldi»? — спросил один из них, сверкая глазами и чувствуя мою слабость.

Я все еще барахталась, потому что не имела ни малейшего представления, есть ли там этот супермаркет.

— Я не уверена, в последнее время я не часто хожу туда, — уклонилась я от прямого ответа. Черные мысли стали кружиться у меня в голове. После всего что я здесь пережила, я не собиралась так просто сдаться. Но я чувствовала себя очень плохо, слезы щипали уголки моих глаз, но я поняла, что если только позволю себе заплакать, то получу от них очередную порцию издевок, и они меня уж точно не пощадят. Я видела, как они не один раз выплескивали это дерьмо на других. Я прикусила губу и с тяжестью на сердце посмотрела им в глаза.

— Так ты была в этом хостеле год назад?

Блин.

— Я... Я не помню, — пробормотала я.

— Это чушь собачья, — взревел один.

— Полная херь, — согласился другой дознаватель, фиксируя на мне взгляд.

Я распадалась внутри, но удерживала невозмутимое выражение на лице.

— Послушайте, я не хотела говорить этого раньше, но, когда была в том хостеле последний раз, то была совершенно не в адеквате. Я принимала столько наркоты, что даже не могу вспомнить, была ли я там уже или не была, — сказала я, немного прикрыв глаза, и тоном человека, как будто он пришел на исповедь.

После этого я отбила еще больше вопросов. К тому времени, когда я присоединилась к своим товарищам, меня трясло от нервного возбуждения, но они не сломили меня.

По окончании курса я была морально настолько истощена, что потеряла свой вес почти в половину. Нас всего осталось пятеро. Нам не дали никаких наград или медалей, не было никакой торжественной церемонии, на которой сказали бы какие-то напутственные слова, ничего. Мы просто собрались в ресторане на ланч, вот и все.

Двое из нас отправились в иностранный легион, еще двое стали работать, как бы офицерами под прикрытием, но «неполный рабочий день», это означало, что они будут работать ими заочно, поскольку будут выполнять свою обычную дневную работу в любом отделе полиции, в который они распределены. И я, единственная, была принята как часть полноценной команды UCO.

Я прошла! 

6.

Детектив-сержант Миллс, ерзал в своем большом черном кресле и созерцал мрачное серое небо за окном, пока я с удивлением пялилась на точеное, варварски красивое лицо Джека Идена, имеющего прозвище «Кристальный Джейк», крупного авторитета и наркоторговца. Я с трудом верила в происходящее. Задание — внедриться в один из его семейных клубов «Эдем» и выяснить все подоплеку их скрытой и огромной наркоимперии.

С того момента, когда я только пришла в полицию, единственное, о чем я могла мечтать, получить именно такую возможность. Я собиралась отправиться к «большому парню», чувствуете разницу. Воображая, что такое задание по счастливой случайности, вот так вдруг свалилось в мои руки, я была в восторге и мне хотелось выбросить кулак в воздух и крикнуть.

Я аккуратно положила фотографию обратно в тонкий файл, здесь же были фотографии его братьев: Шейна и Доминика Идена. Оба чрезвычайно хороши собой, но в них не было того опасного качества, как у их брата, что-то от пантеры.

— Мы давно хотели внедрить агента в его организацию, но необходимо, чтобы это был правильный человек.