То есть в тот день, когда она пыталась его ударить.

— А теперь… Я теперь считаю вас очень хорошим человеком, Себастьян Стирлинг.

Хорошим. Но мысли его хорошими, пожалуй, не назовешь. Теплая, душистая ямка на ее шее притягивала его, как магнит железо, напоминая о других, мягких и бархатистых, углублениях на ее теле, спрятанных под покровом одежды.

Да, мысли у него решительно нечистые.

— Благодарю вас, — произнес он почти грубо.

— Джастин тоже очень славный человек.

Славный. Себастьян в жизни не слышал, чтобы женщины характеризовали его братца подобным словом. Он хрипло откашлялся и сказал:

— Боги небесные, только не говорите этого ему самому. Он мнит себя чрезвычайно опасным.

Крохотная морщинка появилась у Девон между бровей.

— Опасным?

— Да. Он всячески распространяет слухи о том, что ни одна леди не может чувствовать себя в безопасности в его присутствии. — Себастьян улыбнулся. — Сказать по правде, я этому верю.

Девон прищурилась:

— А как насчет вас, сэр? Вы тоже опасный мужчина?

— Сильно в этом сомневаюсь. Джастин, например, считает меня самым порядочным и воспитанным мужчиной из всех, кого он знает.

— Он также считает вас самым утонченным из всех известных ему мужчин.

— Он так вам сказал? Неужели?

— Не в таких точно словах, — призналась она, — однако смысл был именно такой. Я это почувствовала. И еще он сказал, что у вас терпение святого.

— Серьезно? — спросил явно обрадованный Себастьян.

Раздался громкий стук в дверь.

— Милорд, — послышался голос, — ваша карета готова.

Девон отступила на шаг.

— Я не могу дольше вас задерживать.

Себастьян не двинулся с места. Стоял и смотрел на Девон вопрошающим взглядом. Она прочитала его мысли.

— Я больше не плачу, — сказала она. — Нисколько.

Взяла его руку и прижала к своей щеке.

Каждый мускул в теле Себастьяна напрягся. Они стояли совсем рядом, платье Девон касалось полы его сюртука.

Джастин ошибается. У него нет терпения. Совсем нет. Ему хочется прижать Девон к себе и целовать, целовать без конца.

Он поднес ее руку к губам.

— Вы уверены, что с вами все хорошо?

Она кивнула.

Он почти хотел, чтобы она ответила отрицательно.

Ему хотелось послать ко всем чертям свои планы, послать туда же бал у герцогини и вообще весь мир — и остаться здесь.

И тем не менее он подчинился велениям рассудка. Поступил так, как привык поступать с тех лет, когда был еще совсем мальчишкой.

Потому что Себастьян был человеком долга. Он поехал на бал к герцогине и танцевал со всеми возбужденно щебечущими светскими барышнями.

Но он ни секунды не переставал думать о Девон.

И всю ночь перед ним сияли золотистые, радостно сияющие и будоражащие его сердце глаза.

Глава 10

Двумя днями позже Девон ровно в девять часов утра явилась в библиотеку. Себастьян уже ждал ее там. Солнечный луч, проникший в комнату через окно, высветил четкие очертания его густых бровей, линии красиво вылепленного носа и плотно сжатые, по-мужски твердые губы.

Странное чувство охватило ее. Она стояла, не в силах сдвинуться с места, словно приросла к полу. И едва могла справиться с таким естественным и простым действием, как дыхание. И откуда взялось это стеснение в груди? Инстинктивно она догадывалась, что это как-то связано с нехваткой воздуха в легких… а также с Себастьяном, с его присутствием.

Он что-то деловито писал на листке пергаментной бумаги. Если и заметил, что она стоит на пороге, то никак этого не показал. Девон обратила внимание на его пальцы — сильные, длинные и смуглые.

Со все еще стесненным дыханием она наблюдала за тем, как он аккуратно складывает листок втрое, капает на него растопленным воском и прижимает к воску свою печатку. Вид его рук породил у нее желание спрятать собственные, и Девон укрыла их в складках юбки. Танзи дала ей целебный бальзам, чтобы она втирала его в кожу каждый вечер перед сном, но руки все еще были потрескавшиеся и сухие.

Он, как видно, заметил ее присутствие. Отодвинул стул от стола, встал и проговорил с улыбкой:

— Прекрасно, я вижу, что вы готовы к занятиям.

Девон поспешила взять себя в руки. Подняла повыше голову и вошла в комнату. Двигаясь мимо книжных полок, она вела пальцем по корешкам толстых томов, выстроившихся в ряды.

— Да, я готова, — сказала она, вытаскивая с полки какой-то из томов. — Вот эту, — заявила она, легонько похлопав ладонью по обложке с золотым тиснением. — Я хочу прочитать эту книгу.

Себастьян взглянул на обложку.

— Это собрание английского фольклора. Волшебные сказки. Насколько помню, одна из любимых книг Джулианны. — Он помолчал. — Если она вам понравится, то есть еще парочка братьев, которые пишут замечательные сказки, просто очаровательные, как мне говорили. Кажется, их вторая книга вышла в этом году.

— Тогда я прочту и то и другое, — сказала Девон.

Какое-то быстрое и немного необычное выражение промелькнуло по его лицу и тотчас исчезло, но Девон успела его заметить.

— В чем дело? Я думала, вам понравится, если я так сделаю.

— Мне понравилось, Девон, я просто боюсь, что поспешил со своим сообщением. Книги этих замечательных братьев написаны по-немецки.

— Два брата, вы говорите?

— Да. Братья Гримм.

— Вы живете в этом большом доме вдвоем с вашим братом Джастином. Может, и вы начнете когда-нибудь вместе писать сказки.

— Сказки? — Он усмехнулся. — Поверьте, Девон, что это дело лучше всего предоставить братьям Гримм.

Девон почудилось, что в глазах у него появилось грустное выражение. Она поставила книгу обратно на полку и вернулась к столу.

— А вы умеете читать по-немецки?

— Да. Боюсь, это не слишком красивый язык. Впрочем, говорят, что у меня ужасное произношение.

Девон была потрясена тем, что ее учитель говорит и читает по-немецки.

— Вы знаете еще какие-нибудь языки? — спросила она.

— Разумеется, но еще только греческий и латынь.

Разумеется. Девон заметно приуныла: вряд ли ей удастся преодолеть препятствия на пути между ней и образованием.

Выражение лица выдало Девон, и Себастьян поспешил ее успокоить:

— Вам нет необходимости изучать греческий и латынь, да и немецкий тоже. Немножко французского, не более того.

— Французского? — удивилась она. — Зачем? Мы же воевали с французами. И не любим их.

Себастьян рассмеялся:

— Я знаю. Вернее сказать, я вас понимаю, но мы живем в таком странном мире. Все французское у нас в чести, начиная с фасонов одежды, Бог мой, даже повара! Портниха уже более не портниха, а модистка. Дети должны учиться французскому языку, а значит, гувернантка обязана его знать.

Девон немного подумала.

— А ваш повар тоже француз?

— О нет! Я вполне доволен моей истинно английской кухаркой.

Девон все еще находилась где-то между надеждой и страхом.

— А чему еще я должна научиться? — неуверенно спросила она.

— Я буду рад дать вам несколько уроков истории и географии, покажу, как вести записи расходов. Когда моя сестра Джулианна вернется с континента, она научит вас манерам настоящей леди, а также музыке, танцам, вышиванию, рисованию. Сама она делает прекрасные акварели.

Вышиванию? Боже милостивый, почему она не научилась от мамы хотя бы искусству вязать на спицах? И рисовать красками… Она осталась совершенной неумехой в таких вещах. На сердце Девон словно лег тяжелый камень. Но не успела она опомниться, как ее подбородка коснулись длинные пальцы. Легким движением большого и указательного пальцев Себастьян приподнял ее низко опущенную голову и посмотрел ей в глаза.

— Да не огорчайтесь вы так, Девон. Вы справитесь со всем этим. Я верю в ваши силы.

Но в голове у нее все еще царил хаос отчаянного беспокойства. Сумеет ли она? И сколько времени ей на все это понадобится? Может, стоило бы задать вопрос, каким временем она располагает? Ведь она не имеет представления, на какой срок он позволит ей остаться у него в доме.

Ей ужасно хотелось верить ему. И его спокойная убежденность помогла поверить.

Она добьется своего, твердо сказала она себе. Научится читать и всему прочему, о чем он говорил. Стимул был весьма убедительный: она ни за что не хочет возвращаться на работу в «Воронье гнездо». И ни за что не вернется в Сент-Джайлз.

Справится со своей неуверенностью. Со своей слабостью. Это единственная возможность улучшить собственную жизнь, и она будет попросту дурой, если не воспользуется такой возможностью.

На ее губах появилась чуть заметная улыбка.

— В таком случае, сэр, на станем тянуть время. Проницательные серые глаза смотрели на нее одобрительно.

— Отличная мысль, — похвалил он Девон и тотчас перешел к сугубо деловому тону: — Кажется, вы упоминали, что знаете буквы?

— Да, мама обычно изображала их прямо на земле, когда мы гуляли. Думаю, я их помню. — Соединив перед собой кончики пальцев обеих рук и прикрыв глаза, Девон начала вслух произносить названия букв алфавита.

— Отлично. — Себастьян одобрительно кивнул. — Это значительно упростит дело.

Так и начались их занятия.


Следующие четыре дня Девон и Себастьян занимались ее образованием с девяти утра и до четырех часов дня, уединившись либо в библиотеке, либо у него в кабинете. Делали перерыв только на ленч, а заканчивали к чаю. Себастьян был человеком слова, весьма пунктуальным и никогда не запаздывал к началу занятий.

К тому же он был твердым приверженцем раз навсегда усвоенных привычек.

Неудивительно, что Девон испытывала острое чувство вины, когда остановилась однажды утром у двери его спальни.

Соблазн был непреодолимым. Горничная только что вышла из комнаты с охапкой постельного белья в руках. Девон была уже хорошо знакома с заведенными в доме порядками. Она знала, что служанка сюда уже не вернется. И Себастьян тоже — она слышала раскаты его баритона, доносившиеся с нижнего этажа.