Решив сменить тактику, Изабель осведомилась:

— А как насчет вашей прошлой жизни? Как насчет вашей женщины? Ведь если вы на мне женитесь по-настоящему, то все изменится. К тому же… Знаете, мой отец, возможно, потребует, чтобы вы ограничили свою деятельность на фондовой бирже. Теперь понимаете?..

— Я все прекрасно понимаю.

— Значит, вы должны со мной согласиться, — с воодушевлением продолжала Изабель. — Ведь если наш брак будет временным, то вполне можно будет немного потерпеть, не так ли?

Маркус молчал, и Изабель на всякий случай добавила:

— Но за это время вы наверняка снова успеете стать своим в светском обществе.

Он вдруг взглянул на нее насмешливо и спросил:

— А почему выдумаете, что я этого хочу?

— Ну… я полагаю, вы намерены найти настоящего виновника кражи картины. Ведь вы же ее не брали — я это прекрасно знаю. Однако я нисколько не сомневаюсь: кто бы ни был вором, этот человек наверняка выполнял заказ какого-нибудь члена бомонда, того, кто может позволить себе такую роскошь, как приобретение дорогих произведений искусства. По крайней мере этот человек располагает средствами для того, чтобы нанять негодяя Данте Блэка. А в качестве моего мужа вы сможете присутствовать на всех балах, вечерах и маскарадах. Общаясь с этими людьми, вы, возможно, сумеете что-либо узнать…

— Леди Изабель, вы не перестаете удивлять меня. — Маркус расплылся в улыбке. — И знаете, кое в чем вы правы. Я действительно намерен выяснить, кто настоящий вор. А что касается Данте Блэка, то и в этом вы, скорее всего, правы. Я полагаю, что аукционист выполнял заказ весьма богатого и влиятельного человека. Не исключено, что именно этот человек задумал всю аферу.

— В таком случае мы с вами заключаем соглашение? — спросила Изабель.

— Но вы кое-что не учли, дорогая.

— Что же?

— Я понимаю, сейчас вы уверены, что никогда не захотите жить в браке. Но если обстоятельства вдруг изменятся?

Изабель склонила голову к плечу и с улыбкой ответила:

— Не думаю, что для счастья женщина обязательно должна иметь мужа. Тетушка Лил никогда не была замужем. Тем не менее, она вполне счастлива и очень довольна своей жизнью. Что же касается моих обстоятельств, то они едва ли когда-нибудь изменятся. Но если это все же произойдет, то мы сможем развестись.

Маркус с сомнением покачал головой:

— Развод почти невозможен, дорогая. Для него требуется специальное разрешение, добыть которое не так-то просто. Только в редких случаях, когда речь идет об адюльтере со стороны жены, появляются достаточные основания для развода. Гораздо реальнее договориться о том, чтобы просто разъехаться.

— Да-да, конечно, — закивала Изабель. — Раз у нас не будет детей, то разъехаться будет очень просто. И это вполне соответствует нашим планам, правда?

Маркус снова рассмеялся, на сей раз — довольно громко.

— Я восхищаюсь вашей сообразительностью, леди Изабель. Если бы люди на фондовой бирже соображали так же быстро, как вы, я бы лишился клиентов.

Изабель подняла повыше свой стакан и поспешно, чтобы Маркус не успел передумать, объявила:

— Предлагаю выпить за нас с вами!

— Я бы хотел иначе скрепить нашу сделку. — Взяв стакан из ее руки, Маркус отставил его на столик и, заключив Изабель в объятия, проговорил: — Уж если я вступаю в подобный брак, то хочу хотя бы понять, чего лишаюсь.

Глава 6

Глаза Изабель округлились, а губы приоткрылись. Она затаила дыхание, когда губы Маркуса приблизились к ее губам.

Прикосновение же его губ оказалось восхитительным, и руки ее как бы сами собой обвили его шею. А поцелуй Маркуса… Ах, ей чудилось, что поцелуй его жидким пламенем растекался по всему телу, и пламя это необыкновенно возбуждало и заставляло ее все крепче прижиматься к Маркусу. Его близость ошеломляла ее, покоряла, а ее девичьи фантазии не имели ничего общего с реальностью, вернее — именно с этим мужчиной. Она чувствовала, что ее все сильнее влечет к Маркусу, и казалось, что этому влечению невозможно было противостоять, — да она и не собиралась это делать. По-прежнему обвивая руками шею Маркуса, Изабель запустила пальцы в его черные волосы, и оказалось, что они очень мягкие — мягкие, как шелк. И он в отличие от других мужчин не пользовался одеколоном, от него пахло чистотой и свежестью, как будто он много часов провел на воздухе.

Сердце Изабель билось все быстрее, и временами даже казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Она не знала, как долго длился этот чудесный поцелуй, зато точно знала: ей бы хотелось, чтобы поцелуй их длился вечно. Разумеется, ей и прежде случалось целоваться с мужчинами, но она никогда еще не испытывала ничего подобного. Все прежние поцелуи были холодными и вялыми, а мужчины, целовавшие ее, очень спешили и желали побыстрее покончить с этим неприятным для них делом — так ей, во всяком случае, казалось. А вот Маркус — он был совершенно другой. И не было ни малейших сомнений в том, что он получал от поцелуя истинное наслаждение, потому и не торопился…

В какой-то момент он все же прервал поцелуй и чуть отстранился. Но уже в следующее мгновение Маркус снова прижал ее к себе, и теперь он покрывал поцелуями ее шею. Не удержавшись, Изабель тихонько застонала — эти удивительные ощущения захватили ее, покорили…

— О Господи, — прошептала она, — я и не предполагала, что это может быть так… приятно.

Маркус поднял голову и, отстранившись, отступил на шаг.

— Я тоже не предполагал… — проговорил он хриплым голосом.

Изабель же смотрела на него с некоторым смущением. «Почему он так внезапно отстранился? — спрашивала она себя. — Может, я ошибалась? Может, ему не так уж нравились наши объятия и поцелуи?» Что ж, если так, то в этом не было ничего удивительного. Ведь у него, наверное, было множество любовниц, а она, Изабель, не очень-то хорошо представляла, как следует себя вести в подобных ситуациях.

Но тут взгляды их встретились, и Изабель увидела, как сверкают его темные глаза, увидела, что он смотрит на нее с вожделением. Нет, она вовсе не ошиблась. Конечно же, он отстранился только потому, что пытался сдержаться…

— Я мечтала о вас, когда была еще девочкой, — вырвалось у нее неожиданно, и она тотчас же смутилась и пожалела о своих словах.

— Знаю, — сказал он с улыбкой.

Изабель нахмурилась и заявила:

— Вам бы не помешало проявлять больше скромности.

— Да, возможно. Но если нам предстоит играть роль любящей пары, то мы должны быть совершенно честны друг перед другом. Согласны?

— Конечно. И тогда скажите, почему вы меня поцеловали?

— Потому что очень захотелось. Потому что я постоянно думал об этом после того, как вы сделали мне весьма неожиданное предложение в эротической галерее лорда Уэстли.

При этих его словах Изабель почувствовала, что сердце ее снова гулко забилось.

— Да, понимаю… — пробормотала она, коснувшись пальцем чуть припухших после поцелуя губ.

Тут из коридора донеслись шаги, и через несколько секунд дверь библиотеки распахнулась. Переступив порог, Эдвард Камерон осведомился:

— Ну, как дела, мистер Хоксли? Между вами все улажено?

Маркус утвердительно кивнул:

— Да, мы пришли к согласию, лорд Молверн.

— Вот и хорошо. Мы немедленно сообщим о помолвке, чтобы избежать сплетен. Чем скорее вы поженитесь, тем лучше. Я попытаюсь раздобыть специальную лицензию на брак. Но если моих связей окажется для этого недостаточно, то нам придется договориться о церковном оглашении. Мне побеседовать с лордом Ардмором? Или вы возьмете это на себя?

— Вам не стоит беспокоиться, — ответил Маркус. — Я сам поговорю с отцом и старшим братом.

Изабель вдруг вспомнила кое-что из сплетен, которыми с ней поделилась Шарлотта на балу у леди Холлоуэй. Говорили, что Маркус Хоксли был изгнан из семьи после того, как сделался маклером на бирже. По мнению его отца, графа Ардмора, это было постыдное и унизительное занятие для молодого человека из аристократической семьи. Но неужели старый граф не испытывал совершенно никаких чувств к своему младшему сыну? А что об этом думал старший брат Маркуса, наследник титула? Мог ли он осуждать брата за то, что тот искал способ зарабатывать деньги, а не выпрашивал их у отца, как обычно делают все младшие сыновья?

А впрочем… стоило ли задаваться всеми этими вопросами? В них не было ни малейшего смысла, потому что она совершенно ничего не знала о Маркусе и его взаимоотношениях с близкими. Возможно, причина его разрыва с семьей была совсем другая. И, наверное, ей не следовало выяснять, что это за причина. Главное для нее — попытаться узнать, кто хотел обвинить Маркуса в краже.

— Так что же ты натворила? — спросила Шарлотта. Налив подруге чашку чаю, Изабель уселась напротив нее с загадочной улыбкой. Девушки находились в гостиной Изабель, куда та пригласила Шарлотту, чтобы поведать о совершенно невероятных событиях, произошедших накануне.

— Даже не знаю, что думать обо всем этом… — пробормотала Изабель. — Я попыталась избавиться от одного жениха… и мне тут же навязали другого, представляешь?

К изумлению Изабель, подруга внезапно побледнела — словно услышала что-то ужасно неприятное. Изабель, не на шутку встревожившись, коснулась ее руки.

— Что с тобой, дорогая? Может, тебе плохо?

Тихонько вздохнув, Шарлотта пробормотала:

— Значит, теперь ты обручена с Маркусом Хоксли, не так ли? Ах, как же тебе повезло…

— Повезло? — Изабель в изумлении уставилась на подругу.

— Да-да, конечно! — воскликнула Шарлотта. И снова вздохнула.

— Дорогая, но почему ты так говоришь? Ты ведь знаешь, что я не хочу выходить замуж.

— Не хотела — за лорда Уоллинга, — сказала Шарлотта. — За дряхлого лорда Уоллинга, а не за молодого и чертовски привлекательного Маркуса Хоксли. Ведь ты постоянно говорила о нем все последние годы, говорила с тех пор, как увидела его когда-то в поместье твоего отца.