— Да, можно сказать, что я умер. Ваш проклятый братец убил меня в тот самый день, когда убил мою сестру.

— Он ее не убивал. Она сама убила себя, — возразила Изабель.

— Ее вынудили это сделать! — рявкнул Беннинг. — Она приняла такое решение, когда узнала, что носит бастарда Маркуса Хоксли. Я обожал свою сестру, и мы строили грандиозные планы на будущее. Наш отец был коммерсантом, но Бриджет заслуживала лучшей участи. Она не желала становиться женой торговца. Ей следовало стать женой титулованного лорда, именно так мы решили. Еще детьми мы строили планы и думали, как добиться этой цели. А потом, когда я уже служил во Франции, она написала мне, что подцепила наследника титула. Ее беременность была уловкой: ей хотелось окончательно поймать наследника в свои сети. Но оказалось, что Маркус Хоксли ввел Бриджет в заблуждение, заставил считать его наследником. Увы, бедняжка при всем своем кокетстве и умении покорять мужчин не очень-то разбиралась в подобных делах. Она никогда не появлялась в высшем свете и никого не знала из этого круга. Я написал ей и сообщил, что Маркус — всего лишь младший сын графа. И я уговаривал сестру разделаться с ублюдком, которого она носила во чреве. Но наш отец каким-то образом узнал о ее беременности, и она не успела избавиться от плода. Отец же грозился выгнать ее из дома без единого фартинга, и Бриджет пришлось сделать то, что она сделала. Пришлось покончить с собой.

— Но ведь это безумие! — воскликнула Изабель. — Как вы можете винить Маркуса, если Бриджет намеренно завлекала его в ловушку?

— Он был негодяем и лжецом! Мог наговорить что угодно — только бы затащить женщину в постель.

— Это гнусная ложь, — вмешался Роман. — Маркус никогда не вводил Бриджет в заблуждение. Вы ведь сами сказали, что она никогда не бывала в высшем обществе. Мы с братом внешне очень похожи. Вероятно, ваша сестра вообразила, что Маркус — старший сын. Но он собирался честно поступить с Бриджет и ребенком, он хотел на ней жениться.

— Она не желала выходить за младшего сына! — вопил Беннинг. — Из-за его лжи она и повесилась! Он отнял у меня Бриджет!

Снова взглянув на Беннинга, Изабель в ужасе отшатнулась; теперь в глазах этого человека были явственные признаки безумия.

— Я долгие годы провел в странствиях по континенту, разрабатывая свой план, отшлифовывая его, — продолжал Беннинг. — А потом, уже в Англии, я много раз перекраивал себя, пока не достиг совершенства и не стал самым модным из всех лондонских денди, мистером Гарольдом Беннингом. В Лондоне же я нашел себе достойную супругу, женился на тщеславной и глуповатой Летиции, сентиментальной особе, отчаянно нуждавшейся в подтверждении того, что подлинная любовь существует в нашем жестоком мире.

Теперь Изабель смотрела на этого человека не только со страхом, но и с искренним изумлением.

— Неужели вы совсем лишены совести?

Беннинг презрительно фыркнул.

— Моя совесть умерла в тот день, когда я потерял сестру. Теперь я возвращаю долг, то есть отбираю кое-что у Маркуса Хоксли. Сначала я намеревался отобрать у него картину Томаса Гейнсборо, которую он мечтал заполучить, а его самого обвинить в краже и засадить в тюрьму. Я бы успокоился, если бы его арестовали и обрекли на пожизненное тюремное заключение. Но вмешались вы, моя дорогая. Сначала я был в ярости, но потом, заметив, как он смотрит на вас, я понял, что он влюбился. И мое отчаяние сменилось бурной радостью.

Беннинг несколько секунд помолчал, потом усмехнулся и вновь заговорил:

— Знаете, я ужасно веселился, даже наслаждался, когда дразнил его своими угрожающими записками. А сегодня я сумел отправить в его контору ту самую картину… Картину, постоянно от него ускользавшую. Сожалею только о том, что не смогу видеть, как он это воспринял.

А Изабель тем временем оглядывала карету и лес за ее пределами в надежде найти хоть какой-то путь к спасению. Но Беннинг, должно быть, заметил это и, крепко сжав ее запястье, проговорил:

— Не смотрите туда, моя дорогая. Там нет ничего интересного. Знаете, должен признаться, я очень сожалею, что его выбор пал на вас. Поверьте, вы всегда мне нравились, и просто безобразие, что вам придется умереть. Вам предстоит быть повешенной на балке, потому что убийство Бриджет должно быть в точности воспроизведено. Да-да, именно на балке найдет вас Маркус Хоксли, как когда-то нашел мою сестру, — добавил Беннинг с совершенно невозмутимым видом, словно говорил о погоде.

— Вам не удастся уйти от ответственности, — заявил Роман. — Маркус вас убьет.

— Нет, не думаю. — Беннинг покачал головой. — Если он до сих пор не раскусил меня, то и сейчас ничего не поймет. А к тому времени, когда он наконец-то узнает правду, я буду уже очень далеко от Лондона.

Склонив к плечу голову, Беннинг какое-то время рассматривал Романа и, казалось, о чем-то размышлял. Потом вдруг ухмыльнулся и заявил:

— Знаете, милорд, ваше появление не входило в мои планы. Но раз уж вы здесь, то послужите благой цели. Когда очнетесь, будьте любезны, сообщите вашему братцу, что он может доставить себе удовольствие и снять с балки тело своей жены в той самой студии, где я расправился с Робби Боунсом.

Сделав отчаянную попытку освободиться от пут, Роман закричал:

— Не делайте этого, Беннинг!

— Что вы имели в виду, когда сказали «когда он очнется»? — спросила Изабель.

И в тот же миг Калцер ударил Романа в висок рукояткой пистолета. Не издав даже стона, Роман рухнул на землю.

— Вы его убили! — закричала Изабель.

Беннинг с улыбкой покачал головой:

— Ни Роман, ни его кучер не убиты, моя дорогая. Они только потеряли сознание. Через час оба очнутся с ужасной головной болью и с огромными шишками на месте удара. И тогда они смогут сообщить вашему муженьку о том, что случилось, и привезти его к вашей балке, дорогая.

Воспользовавшись тем, что Беннинг на мгновение отвернулся, Изабель бросилась на него, вцепившись ногтями ему в руку. Потом впилась ногтями ему в лицо и одновременно пнула его в колено острым мыском туфельки. Беннинг вскрикнул от боли и выпустил ее руку. Изабель тотчас же вцепилась ему в волосы и попыталась ударить его головой о стенку кареты.

Но в этот момент Калцер пришел на помощь хозяину, и они вдвоем без труда справились с пленницей. Изабель громко кричала, звала на помощь и пыталась сопротивляться, но негодяи связали ее по рукам и ногам и затолкали в рот кляп.

После этого Калцер выбрался из кареты, и Изабель осталась наедине с Гарольдом Беннингом. Он шумно выдохнул, утер лоб носовым платком и взглянул на нее с насмешливой улыбкой:

— Вот и все, дорогая…

Тут послышался скрип рессор, и Изабель поняла, что Калцер взбирается на козлы. Через несколько секунд карета дрогнула и тронулась с места.

Глава 47

Маркус ураганом ворвался в дом.

— Где Изабель?! — закричал он. — Где она?!

Дженкинс и миссис Маклафлин уставились на него в недоумении. Потом переглянулись, и дворецкий, в смущении откашлявшись, сообщил:

— Она уехала с лордом Ардмором.

— С моим отцом?

— Нет, сэр. С вашим братом.

— Роман был здесь?

— Да, сэр.

— И куда же они отправились?

— Мисс Шарлотте внезапно сделалось плохо, когда она отправилась в своей карете на прогулку в Гайд-парк. Ее слуга прибежал сюда за вашей супругой, а ваш брат, сэр, поехал с ними, — доложил Дженкинс.

Маркус пожал плечами и пробормотал:

— Все это выглядит очень странно…

Миссис Маклафлин, нервно теребившая свой крахмальный передник, со вздохом кивнула:

— Да, сэр, я подумала то же самое, когда Дженкинс рассказал мне о том, что случилось.

— И как давно они уехали? — спросил Маркус.

Дженкинс бросил взгляд на огромные часы, стоявшие в углу.

— С полчаса назад, сэр.

В этот момент парадная дверь распахнулась, и в холл, спотыкаясь, ввалился Роман. Его правая щека была в крови, сюртук порван, и весь он был заляпан грязью.

— Господи, Роман!.. — воскликнул Маркус. — Что случилось?! И где Изабель?!

Роман со стоном привалился к стене. Лицо его было пепельно-серым, он тяжело дышал, и было очевидно, что ему лишь усилием воли удается держаться на ногах.

Маркус шагнул к нему, но Роман дрожащей рукой отстранил брата.

— Изабель… в опасности, — выговорил он с трудом. — В смертельной опасности. Надо немедленно ехать в ту студию, где был убит Робби Боунс. Моя карета на улице.

«Я опоздал! — промелькнуло у Маркуса. — Этот безумец захватил ее!» Он взглянул на Дженкинса:

— Помогите мне усадить Романа в карету. Поторопитесь. У нас слишком мало времени.

С помощью дворецкого Маркус усадил брата в карету. Увидев бездыханного кучера, он вскрикнул от неожиданности. Кучер, так и не пришедший в сознание, лежал поперек сиденья, и голова его была вся в крови.

— Я правил сам, — пояснил Роман, перехватив вопросительный взгляд брата. — Он, как и я, получил удар рукоятью пистолета…

На языке у Маркуса вертелись сотни вопросов, но он сдержался — было ясно, что дорога каждая секунда, что любое промедление могло стать трагическим…

Бросив взгляд на Дженкинса, Маркус распорядился:

— Заберите кучера в дом. Надо, чтобы его осмотрел доктор. И сообщите сыщику Харрисону, куда мы отправляемся. Он знает, как связаться с полицией.

Кучера тотчас внесли в дом, и Дженкинс приказал одному из слуг взобраться на козлы. Маркус же, прежде чем вскочить в карету, забежал в дом и взял пистолет из ящика письменного стола.

Карета тут же тронулась с места, и они помчались по улицам Лондона. Колеса время от времени попадали в выемки между булыжниками мостовой, и тогда Роман со стоном хватался за голову и прижимал окровавленный носовой платок к огромной шишке над виском.