Но у виконта Форда было совсем другое мнение на этот счет.


Прошлой ночью он ушел, не встретившись с миссис Коул, потому что ему нужно было поразмыслить над своим открытием. Также Форд хотел проконсультироваться со своим камердинером. Кэмпбелл знал все о моде – и многое о светском обществе, о его прошлом и настоящем. Камердинер знал наизусть «Дебретт»[4], и хранил в памяти больше старых сплетен, чем десяток острых на язык старых дев.

Слуга подтвердил выводы Форда.

Миссис Таррант впустила виконта в Коул-коттедж без колебаний, даже не ожидая еще одной монеты, настолько она была занята.

– Молодая мисс наверху, выплакивает глаза из-за того, что ее жених задерживается, а хозяйка портит себе зрение в библиотеке, потому что миссис Пиблс – пьяница, а я должна приготовить изысканный ужин в субботу, всего за один день. Полагаю, вы тоже придете?

Нет – если у него будет выбор. В субботу виконт будет далеко отсюда. Форд сказал, что сам сможет дойти до библиотеки, где он и замер перед открытой дверью, размышляя, почему миссис Коул читает при тусклом свете в такой пасмурный день. Вместо этого он увидел, что женщина склонилась над грудой простыней, что неудивительно, так как в доме ожидали гостей, предположил виконт. Но нет, у нее на коленях лежало это дьявольское платье с бельевой веревки, белоснежное как перья голубки. Миссис Коул, кажется, пыталась прикрепить к нему цветы и ленты, но нитки постоянно рвались, и она исколола себе все пальцы. Однако вместо того, чтобы браниться, эта странная женщина лишь улыбалась, словно знала шутку, которую никто другой не слышал.

Ее улыбка должна была затмевать сияние солнца. Она выглядела как святая, с нимбом света от стоящей рядом лампы, хотя Форд знал, что это далеко не так. Ее волосы были распущены и стянуты одной лишь лентой – которую она случайно пришила к платью. Миссис Коул рассмеялась. Возможно, она еще и сумасшедшая – помимо того, что лгунья, самозванка и падшая женщина.

– Миссис Коул? Или я должен сказать – мисс Кэтрин Бейнбридж?

Она потеряла иглу, ножницы и свое хорошее настроение. Ее лицо стало бледнее платья. Миссис Коул вскочила на ноги, цветы и ткань цвета слоновой кости упали к ее ногам, словно весенний сад, покрытый последним зимним снегопадом.

– Как…? – Она не попыталась отрицать свою бывшую личность. Но и не пригласила его присесть.

Форд сделал шаг вперед и взял Библию.

– Я прочел посвящение, а затем вспомнил, почему вы показались мне знакомой. Моя кузина училась в Академии мисс Мидоу. Должно быть, я встречался там с вами на одном из торжественных мероприятий для взрослых девушек – или, может быть, вы присутствовали на дебютном балу Элейн. Элейн Монморанси.

– Да, она была моей хорошей подругой, но я не знала, что вы в родстве с ней. Не припоминаю, чтобы я встречала вас.

– Как вы можете помнить, когда вы не видели никого, кроме этого разгильдяя Невинса, который умер перед самой вашей свадьбой? Говорили, что леди Кэтрин Бейнбридж умерла где-то в деревне от разбитого сердца, потому что от нее никогда больше не поступало никаких вестей.

– Так все и было.

– Ах, но в это же самое время Кейти Коул приехала в Бруквил. Я знаю, потому что поинтересовался у хозяина гостиницы. И я знаю дату вашей предполагаемой свадьбы, потому что это было на той же неделе, когда скончался мой отец. На похоронах все только и говорили, что о смерти Невинса. Я также проверил здешние церковные записи. Ваша дочь родилась семь месяцев спустя.

Кейти упала обратно на кресло и подняла платье, стараясь отыскать то ощущение благополучия, которое оно обычно передавало ей. Она потерла нежную ткань, даже не удивляясь тому, что исчезли отметины, которые она сделала, прихватывая подол, и что болтавшаяся пуговица снова крепко пришита. Чего нельзя было сказать о цветах.

– Мой отец предоставил мне выбор, – проговорила Кейти. – Я могла бы отказаться от младенца и вернуться в Лондон – либо я должна была исчезнуть навсегда.

Его собственная жена легко покидала своего сына ради нового любовника или очередного приема.

– А что теперь, когда она выросла?

– Мой отец, очевидно, не переменил своего мнения. Однако моя дочь вот-вот сменит свою фамилию. Так что никто не должен даже заподозрить, что случилось прежде.

– Но она сменит свою фамилию на мою, а я знаю, что она родилась вне брака.

Кейти подняла взгляд от платья, ее руки стиснули ткань, глаза сделались встревоженными, умоляющими.

– Вы расскажете об этом?

– Я же не ублюдок.

– В отличие от моей дочери. Вы погубите ее жизнь?

Они оба знали, что будущее девушки будет разрушено позорным пятном незаконного рождения. Друзья Сюзанны покинут ее, жители деревни станут избегать ее. Что же до миссис Коул, то она будет подвергнута остракизму, потому что сейчас ее уже не могли побить камнями, как в прежние времена. Позволить распутной женщине учить музыке их невинных дочерей? Допустить, чтобы падшая женщина пела в хоре вместе с ангелами? Покупать ее замаранные низкой моралью яйца? Да, Форд мог бы разрушить жизни обеих женщин, но нет, он не сделает этого. Однако он не собирается говорить об этом миссис Коул.

– Думаю, что вы должны отменить свадьбу.

Им обоим показалось, что эти слова прозвучали словно шантаж. Форд поморщился. Миссис Коул охнула, увидев, как все, ради чего она работала, ради чего приносила жертвы, растаяло, словно дым.

– Почему? Почему вас так волнует, что Сюзанна родилась незаконно? Вы сами видели, что она – юная леди примерного поведения, и нет никакого изъяна ни в ее имени, ни в ее характере.

– Но пятно все равно присутствует, и мы оба знаем об этом. Другие тоже могут узнать правду.

– Как им это удастся? И почему кто-то должен заинтересоваться этим настолько, чтобы выяснять?

Виконт положил Библию обратно и наклонился над столом, приблизившись настолько, что смог бы протянуть руку и отвести выбившиеся медово-золотистые локоны от ее щек, если бы не боялся, что она вонзит в него ножницы.

– Что, если кто-то узнает вас?

– Это маловероятно. Я никуда не выезжаю, а незнакомцы сюда не приходят. Кроме того, я уже не та девушка, какой была двадцать лет назад.

– И все же я сразу подумал, что ваше лицо мне знакомо. Ваши зеленые глаза с этими голубыми крапинками весьма своеобразны. – Он не стал упоминать, что, очарованный ими, не мог отвести от них взгляда. – И ваш подбородок тоже.

Кейти поднесла руки к лицу, чтобы узнать, не появилась ли на ее подбородке бородавка – или борода. Все казалось таким же, как обычно.

– Я могу носить очки, чтобы замаскировать свою внешность. И мои волосы постепенно поседеют. Кроме того, никто не рассматривает меня так уж пристально, милорд. Никто не занимался этим за прошедшие годы.

– Моя невестка может сделать это. Или моя кузина, если она приедет на свадьбу.

Теперь Кейти опустила взгляд вниз, на платье у себя на коленях.

– Ее имя было в списке Джеральда, но мы не смогли разместить всех на таком маленьком свадебном завтраке.

– Или ее не пригласили потому, что вы боялись, что с вас сорвут маску. Так что вам пока не грозит разоблачение, но что насчет вашей дочери? Мы оба знаем, что старые сплетницы в Лондоне захотят узнать ее предков до десятого колена. Они будут совать нос не в свое дело, спрашивая: кто ее родители, откуда они, с какими семьями состоят в родстве? Вы же знаете, что есть завзятые болтуны, которые для развлечения и с немалым мастерством уничтожают репутации.

– Сюзанна и Джеральд собираются устроить свою жизнь в провинции, а не среди так называемого светского общества. Ей не нужно будет встречаться со сплетниками.

– Как, вы думаете, что рядом с поместьем Джеральда нет любопытных соседей? Я полагал, что вы знаете о небольших городках гораздо больше. Но не важно, мисс Коул столкнется с достаточным количеством скандалов в Лондоне.

– Ваш племянник говорит, что ненавидит городскую жизнь.

– Но его матушка обожает ее. Он не сможет игнорировать ее – или своих сестер. Ему придется приезжать в город для дебютных балов девушек и их представления, по меньшей мере. Жена Джеральда тоже должна быть представлена при дворе, по крайней мере, ради их собственных детей. Как миссис Джеральд Уэлфорд будут объявлять перед королевой или принцем под вымышленной фамилией? Произошедшей от отца, который никогда не существовал? Сомневаюсь, что моя невестка с радостью станет поручителем девушки сомнительного происхождения. Это пятно может затмить шансы ее дочерей на то, чтобы сделать приличную партию.

– Моя дочь не сделала ничего дурного! – воскликнул Кейти. – Она заслуживает своего счастливого дня и светлого будущего.

– Я согласен, что мисс Коул ни в чем не виновата. Но это ничего не меняет. Она – не подходящая невеста для моего племянника.

– Он любит ее.

– Джеральд молод. Он это переживет.

– Вы говорите так, словно никогда не любили. Сколько вам было лет, когда вы вступили в брак, милорд?

– Мой возраст не имеет никакого значения, так как я вступил в него не по любви, и сложился этот брак неудачно. Так же, как и ваша, гм, девическая влюбленность. Один ваш опыт должен отговорить вас от этого.

– Я была еще моложе Сюзанны, да. Но, – быстро добавила она, – я не испытываю сожалений. У меня есть дочь. И я умоляла ее подождать, чтобы удостовериться в постоянстве мистера Уэлфорда.

– Но она не послушала, я полагаю, точно так же, как Джеральд не обратил внимания на увещевания своей матери.

Кейти пожала плечами.

– Слезы дочери способны растопить самое жестокое сердце.

Форд посмотрел на платье, над которым она трудилась, вспомнив, что невеста плачет в своей спальне.

– Вы избаловали ее.

Кейти вздернула подбородок.