Анна Грейси - Идеальный поцелуй

Сэр Джон пронзил его взглядом, словно пытаясь что-то выведать, но сказал только:

– Итак, в воскресенье вы огласите имена.

– Если лорд д'Акр согласится.

– Он согласится. Просто огласите имена.

– Да, сэр Джон.

Фрей вернулся в столовую. Он взглянул на Доминика, затем на Мелли и провел пальцем между шеей и воротником, словно он был слишком тугим.

– Он хочет, чтобы я обвенчал мисс Петтифер с лордом д'Акром как можно скорее.

– Что? – воскликнули одновременно трое сидящих за столом.

Фрей продолжал:

– Он написал вашему священнику, мисс Петтифер, чтобы тот огласил имена в вашем приходе. Документы у меня здесь, я уже подписал их как свидетель и отправлю их как можно скорее.

Мелли расплакалась и выбежала из комнаты. Грейс последовала за ней. Доминик выругался и отошел к окну. Он постоял там, глядя в ночную темноту, и выругался еще раз.

– Он выглядит ужасно, Доминик, – сказал Фрей. – Я думаю, он умирает и знает об этом. Он сделает все, чтобы обеспечить будущее своего ребенка. Его нельзя винить за это. Ее обстоятельства таковы…

Доминик бросил на него непроницаемый взгляд:

– Мне известны ее обстоятельства, черт возьми! Двое мужчин стояли бок о бок, глядя в темноту за окном.

– Он хочет, чтобы я огласил имена в воскресенье. Доминик вновь выругался:

– Черт, я готов предоставить ей дом и постоянный источник дохода, но старый дурак и слушать не желает, а она не хочет помочь мне его уговорить. Он считает, что она не может сама о себе позаботиться.

– Что ж, она и вправду очень молода и немного избалована…

– Не надо об этом. Моя мама тоже была молода и избалована, и ей приходилось заботиться о себе и маленьком ребенке в другой стране.

– И посмотри, чем все закончилось. Она тоже знает, что он умирает, Доминик. Это видно по ее глазам. Она согласилась на это, чтобы он мог обрести покой.

Доминик сердито покосился на друга и начал мерить комнату шагами.

– Черт возьми, не может же она и вправду пожертвовать собой и своим будущим счастьем… и мной!.. И все ради спокойствия ее отца.

– Она благородное создание. Доминик фыркнул.

– Так что же нам делать? – спросил Фрей. Доминик все ходил по комнате с угрюмым выражением на лице.

– Бога ради, я сказал ему, что о девушке позаботятся, та что же тут жаловаться?

– Это очень заботливо с твоей стороны, Доминик, но ведь девушка все равно станет жертвой сплетников и неприятных пересудов.

– Что? – Доминик нахмурился.

– Все скоро узнают, что ты лишь взглянул на девушку и заплатил кучу денег, чтобы не жениться на ней.

– Какая глупость! Девушка, конечно, не красавица, но уродиной ее не назовешь.

– Не красавица! Ты что, слепой? Как ты можешь называть девушку с такой нежной кремовой кожей и волшебными черными глазами не красавицей?!

Доминик удивленно посмотрел на него.

– Понятно, – сказал он медленно. – Ты прав, так ее назвать нельзя.

– Вот именно, – пробормотал Фрей. – Нельзя.

– И я всего-навсего пытаюсь обеспечить ее будущее.

– Обрекая ее на брак без любви и детей?

Фрей сжал кулаки и уставился на темноту за окном. Некоторые проблемы невозможно решить. Или, скорее, единственным решением являются деньги.

Наступила долгая пауза. Через некоторое время Фрей сказал:

– Я понимаю, что тебе этот брак не нравится, но что же нам делать? Ее отец не отступится. Он велел мне огласить имена, в воскресенье.

– Значит, у меня есть время до воскресенья, – сказал Доминик. – Если же мне это не удастся, оглашай имена… и к черту нас всех!

И они осушили бокалы, словно скрепляя смертельную клятву.

– Я думала, ты собираешься поговорить с отцом, – сказала Грейс в темноту.

– Я поговорила, – ответила через какое-то время Мелли. – Я попыталась, Грейс, я действительно попыталась. – Грейс услышала ее вздох с другого конца комнаты. – Я с ним разговаривала только что, но он и слушать не хочет. – Она добавила со всхлипом: – Прости, Грейс, прости. – Темнота заполнилась сдавленными рыданиями.

Грейс прижала к себе подушку и прикусила губу.

Имена объявят в воскресенье. Намерение Мелли Петтифер и Доминика Вульфа пожениться будет объявлено миру в воскресенье.

И только Мелли могла заставить отца передумать. А она была настолько парализована страхом, что даже и пытаться не хотела.

Мелли боялась, что, если попробует ослушаться его, ее отец умрет. Она также боялась, что он умрет и она останется совсем одна. Мелли не могла сейчас думать ни о чем, кроме своих страхов.

Грейс могла, но легче ей от этого не становилось.

Она лежала на кровати, а мысли как заведенные крутились в ее голове.

Ее преследовал разъяренный шепот ее деда: «Не ты, Грейс. Только не ты. Ты умрешь в одиночестве и без любви…»

Она натянула подушку на голову и заткнула уши. Это не важно. Ее любили, пусть даже так недолго. Он не сказал ни слова, ни слова о своей любви, но в его объятиях она ощутила страсть и блаженство.

Большинство людей за всю свою жизнь не испытывали ничего подобного.

А она испытала! Ну и что, что это блаженство отнимают у нее? Она еще увидит восход луны над пирамидами.

Но луна такая далекая и холодная, не жаркая, настойчивая и золотая, как его глаза. А пирамиды из камня, не из сильной теплой плоти.

Доминик же еще не сказал, что любит ее.

Слезы наполнили ее глаза, и подушка намокла. Грейс стерла слезы со щек и придала подушке другую форму. Она не будет плакать. Не будет!

Она будет планировать и думать, и пытаться, if В комнате на другой стороне коридора слабый старый мужчина ворочался и поворачивался, мучаясь от боли и страха перед сном, поскольку он мог умереть прежде, чем будущее его дочери будет обеспечено.

– Как ты мог согласиться? После всего, что ты сказал |ше вчера утром, как ты мог просто взять и согласиться, чтобы Фрей огласил имена в воскресенье?

Грейс и Доминик встретились на следующее утро там, где накануне занимались любовью.

Он нахмурился:

– Я знаю, это чертовски неудобно. Я надеялся избежать этого. Но это никак не отразится на тебе и на мне. – Он притянул ее к себе и поцеловал. – Доброе утро, любимая.

Грейс яростно оттолкнула его.

– Не отразится на тебе и мне? О чем ты говоришь? Разумеется, это отразится на нас!

– Ну, если тебя это так расстраивает, мы уедем сразу после свадьбы.

Она уставилась на него в замешательстве.

– О каком именно «мы» ты говоришь?

– О тебе и обо мне, разумеется. Ты же рассказала мне, о чем ты мечтаешь, и мы отправимся путешествовать. Мы вплывем в Венецию на рассвете на самой прекрасной яхте, которую ты только когда-либо видела. Я повезу тебя в Египет, и мы вместе будем любоваться восходом луны над пирамидами и…

– После того как ты женишься на Мелли Петтифер?

Он кивнул:

– Только по расчету.

Грейс была потрясена его бесцеремонностью.

– Ты ожидаешь, что я стану твоей любовницей?

Он улыбнулся Грейс.

– Не станешь, дорогая. Ты уже моя любовница. Или ты забыла, что произошло вчера утром?

Грейс была готова закричать.

– Забыла? Хочешь, чтобы я напомнил тебе? – Доминик подошел ближе, и она изо всех сил ударила его по груди.

Он потер место удара.

– Ой! Это за что?

Она смотрела на него так, словно видела первый раз в жизни.

– Полагаю, ты не хотел меня оскорбить…

Доминик был в ужасе:

– Оскорбить тебя? Разумеется, нет! – Он протянул руки и прижал ее к себе. – Заверяю тебя, в этом нет никакого оскорбления.

Она попыталась вырваться из его объятий, но он без особых усилий сдержал ее.

– Я не отпущу тебя, пока ты не поймешь.

– Мне этого никогда не понять! – возмутилась она.

– Не знаю, как, по-твоему, обращаются с любовницей, но уверяю тебя – ты ошибаешься. Просто выслушай меня.

Грейс вовсе не была уверена, что он ее понимает, но она была готова его выслушать.

– Моя мать была намного счастливее в качестве любовницы, чем в качестве жены.

– Твоя мать?

Он кивнул:

– Это долгая история. Если покороче, то моя мать удачно вышла замуж. По крайней мере так считало общество. Но как жена она была совершенно несчастна. Мой отец был тиран, и она жила как в тюрьме. Короче говоря, она убежала и уже намного позже влюбилась в мужчину, также пойманного в ловушку брака без любви. Он был богат, и он умолял мою мать стать его любовницей. Она использовала все аргументы, которые ты привела только что, но он не отступал, а она любила его и была так одинока, что в конце концов согласилась. Он любил ее саму, а не то, что она могла принести в брак в качестве приданого и… Это была великая любовь. Любовь, которую превозносят поэты и менестрели.

Грейс сглотнула.

– Когда он умер, эта потеря разбила ее сердце, и через несколько месяцев она тоже умерла. Она не могла жить без него.

Грейс закрыла глаза. Она не могла больше видеть боль в его глазах, зная, что она лишь увеличит ее.

– Это я тебе и предлагаю: мое сердце. Не какой-то бездушный обмен денег на определенные услуги, а любовь без оков и обязательств, в которой мы свободно выбираем друг друга, несмотря на рождение и богатство. Я с самого начала оформлю тебе приличное содержание. У тебя не будет по отношению ко мне никаких финансовых обязательств и никаких обязательств оставаться, если ты не захочешь остаться. Ты будешь достаточно богата, чтобы покинуть меня, если захочешь. И ты сможешь жить, ни в чем не нуждаясь, остаток своей жизни. Все, что нас будет связывать, – это любовь.

Грейс отстранилась.

– Прости, я не могу быть твоей любовницей, – сказала она мягко и оттолкнула его.

Доминик вновь схватил ее.