– Моя мама может, – робко сказал Билли. – Она берет стирку на дом.

– Великолепно! – воскликнула Грейс. – Отнеси их тогда своей матери и, как только они будут готовы, принесешь их обратно.

Мальчик подхватил кипу сложенной ткани и вышел. Наконец они остались одни.

Она улыбнулась ему яркой и несколько игривой улыбкой.

– Прошу прощения, что вела себя несколько невежливо, но если мы собираемся ссориться, то лучше делать это без свидетелей.

– Ссориться? – Доминику это слово совсем не понравилось. Ссорятся дети.

– Да. Разве я ошиблась? Вы выглядите так, будто пришли сюда именно ссориться.

– Я никогда не ссорюсь, – заметил Доминик высокомерно.

Девушка облегченно вздохнула.

– Хорошо. Я-то боялась, что вы рассердились из-за чего-то. Так что же вы хотели обсудить?

Она подарила ему еще одну из своих ослепительных улыбок, и через мгновение Доминик услышал собственный голос:

– Одна из сестер Тикел сказала, что ее мать послала тебе лимоны. Но дело не в этом…

– Нет, разумеется, я никого не просила о лимонах. Интересно, почему они все время их мне приносят? Но спасибо, что сказали.

Она пошла по коридору. Доминик сжал кулаки. Разговор шел совсем не так, как он его планировал.

– Лимоны меня не волнуют.

Она еще раз улыбнулась ему через плечо.

– Меня тоже. Хотя они помогают при воспаленном горле, если только есть мед, а у нас он есть. Так что если вы собираетесь на меня кричать, приятно знать, что у нас достаточно меда и лимонов под рукой.

Доминик налетел на нее, меча громы и молнии.

– Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! И я… – Он понизил голос и закончил предложение с тихим достоинством: – Я на тебя не кричу.

Она еще раз мило улыбнулась:

– Разумеется, нет. Вы просто сами не подозреваете о силе своих голосовых связок. У вас великолепный голос. Вдруг вам вздумается выступать на сцене, хотя я сильно сомневаюсь, что вы это сделаете. Лорды обычно этого не делают, правда? – В ее глазах плясали огоньки.

Он молча смотрел на нее. Как получилось, что разговор вышел у него из-под контроля?

Она сочувственно улыбнулась ему.

– Не будьте таким угрюмым. Я знаю, что сейчас тут очень шумно, но нам предстоит переделать кучу работы, и, заверяю вас, все будет просто замечательно…

Доминик нахмурился:

– Что ты хочешь этим сказать – «переделать кучу работы»? Я не хочу, чтобы тут хоть что-либо делали, за исключением самого необходимого.

Она остановилась, рот ее округлился от удивления.

– Нет, лорд д'Акр, вы не можете говорить серьезно. – Она завернула за угол и исчезла в маленькой комнате, уставленной полками и стопками белья.

Он последовал за ней.

– Нет, я абсолютно серьезен. Я хотел сказать именно…

– Вот, возьмите этот конец и делайте точь-в-точь как я, пока мы обсуждаем это. Одной мне не справиться. – Грейс сунула ему в руку один конец простыни, показав, как ее следует складывать. Доминик с удивлением заметил, что его руки сжимают углы. Он оглянулся вокруг. Не следовало ей заводить его в служебное помещение.

Девушка продолжала:

– Вы же видите, что нужно еще столько всего вычистить и убрать. Я знаю, что обычно такие вещи мужчин не сильно интересуют, но уверяю вас… да, правильно, теперь сложите сначала вот так… а потом вот так. Замечательно. – Она ободряюще улыбнулась ему, словно он был ребенком.

Доминик зло посмотрел на нее, но она лишь как ни в чем не бывало взмахнула ресницами.

– Уверяю вас, мы со всем очень быстро покончим, и дом станет милым и уютным.

Ее уверенность была поразительной, но он предпочитал видеть ее… взволнованной.

– Я не хочу, чтобы дом стал милым и уютным! – прорычал он. – С меня хватит и чистоты. – Уюта он просто не перенесет.

Она взяла у него из рук сложенную простыню, положила ее на полку и улыбнулась ему улыбкой, которая должна была заманить его в его собственную ловушку. Вместо этого он лишь лучше ощутил их близость. Комната была маленькая, уютная и пахла лавандой и чистым бельем. Постельным бельем.

– Вы хотите поговорить о Мел… мисс Петтифер? – спросила Грейс. – Если так, то почему бы вам не сесть и не поговорить с ней? Поверьте, ей и самой все это совсем не нравится. – Она передала ему конец второй простыни. – Если вы хотите, чтобы мисс Петтифер было здесь комфортно, то это место нужно сделать больше похожим на дом.

Он нашел углы и резко встряхнул простыню.

– Мне все равно, комфортно здесь мисс Петтифер или нет. Вульфстон не дом. Это не ее дом и не мой дом. Он никогда не был домом, и я не хочу, чтобы он походил на дом. Это ничей дом и никогда им не станет.

Он смерил ее взглядом и сложил простыню с военной аккуратностью. Сладкий запах чистого белья напомнил ему о неотразимости спальни. Спальни и близости с Грейсток…

На этот раз, когда они складывали простыню, он не стал отпускать свои концы и подошел к ней поближе. Один шаг, два. Затем быстрым движением он прижал ее к стене, их разделяла только сложенная простыня.

От удивления девушка открыла рот, она выглядела взволнованной. Вот такой она нравилась ему намного больше.

– Знаешь, не следует тебе делать это, – сказал он как бы между прочим.

– Делать чего?

– Смотреть на меня с открытым ртом своими большими глазами. – И прежде чем она поняла, к чему он клонит, он приблизил свой рот к ее губам.

В тот самый момент, когда их губы соприкоснулись, она открылась навстречу ему. Он целовал ее медленно, наслаждаясь ее вкусом со все возрастающим голодом, который, он чувствовал, тоже просыпался в ней.

Доминик усеял поцелуями ее подбородок, а оттуда направился вниз. По нежно-кремовой шелковистой шее. Грейс закинула голову назад, закрыла глаза. Он поцеловал ее ресницы и одной рукой обхватил грудь девушки.

Она была небольшая, упругая, с набухшим соском. Доминик нежно помял ее, и Грейс задрожала и прижалась к нему. Он был возбужден и голоден, и хотел ее, желал ее.

Комната была маленькая и уединенная. Она могли… ой! Он ударился локтем о полку и тут же вспомнил, где находится и чем занимается. Он отпустил ее и отступил назад, тяжело дыша, будто только что пробежал марафон. Девушка покраснела и была необычайно красива. Ему хотелось взять ее здесь и сейчас.

Нет, не здесь и не сейчас.

Все должно быть идеально, когда он наконец возьмет Грейсток в свою постель. Он сложил руки на груди, чтобы они больше не тянулись к ней, и сухо сказал:

– Тебе что, не нужно руководить работой слуг? Еще не забудь получить лимоны.

Было видно, что мисс Грейсток пытается собраться с мыслями.

Доминик нахмурился:

– Кстати, для чего они? Лимоны. Она сказала, что они лично для тебя.

– Не ваше дело. – Грейс гордо вздернула подбородок и осторожно прошла мимо него. – И пока я занимаюсь здесь организацией слуг, я буду делать все, что считаю нужным. Поскольку если вам и наплевать на удобства мисс Петтифер, то в мои обязанности входит заботиться о ней.

Она остановилась на пороге и оглянулась на него с игривым выражением на лице.

– Спасибо за помощь с простынями. Это занятие никогда не было таким… интересным, когда я складывала белье со своими сестрами.

Чертовка. Доминик проводил ее взглядом по коридору, любуясь мягким покачиванием ее бедер. Итак, чем он собирался заняться, когда его отвлекли? Ах да, поехать в Ладлоу.

Повсюду работали люди, которые имели раздражающую привычку замолкать при его появлении и пялиться на него, так что он решил выйти через западную дверь. Западное крыло было в худшем состоянии, так что большая часть работ велась в другом конце дома.

Выскользнув из боковой двери, он обнаружил там пятерых мужчин. Трое ритмично махали косами, превращая высокую траву в некое подобие лужайки. Еще двое выбирали сорняки и мусор из шарообразной кучи, в которой, как оказалось, росли розы. По крайней мере один из них работал, а второй, пожилой Таскер, наблюдал за ним в удобном положении дремоты. Доминик тихо прошел мимо, стараясь не привлечь ничьего внимания.

– Эй! Ваше сиятельство!

Если поразмыслить, то молчаливые взгляды не так уж и плохи. Он притворился, что ничего не слышал, и проследовал дальше.

– Ваше сиятельство! – Мужчина орал так, будто Доминик находился на расстоянии не меньше мили.

Доминик остановился.

– Да? – Но мужчина не заметил его недовольства.

– Что мне с этим делать? – Он указал на обломок мрамора, судя по всему, некогда изображавшему купидона. – Починить? Это несложно, если взять немного цемента или чего-то вроде этого.

– Мне все равно.

Но и его безразличия тот тоже не заметил.

– А что с розами, милорд? Обрезать их еще рано, но вот придать форму не помешало бы. Сделать это?

– Мне все равно, – повторил Доминик, – Делай, что тебе угодно. Или спроси мисс Грейсток.

– Я бы предпочел не слушаться указаний женщины, сэр, если вы не возражаете.

Доминик холодно посмотрел на него.

– Тогда вам лучше привыкнуть к этому, поскольку без мисс Грейсток у вас не было бы этой работы.

Он двинулся дальше, но его остановил голос старика:

– Ваша мать посадила эти розы, ваше сиятельство. Своими собственными руками, да.

Доминик резко развернулся.

Дедушка Таскер проснулся и хитро смотрел на него.

– Это был ее особый уголок сада. Она сама его спланировала.

– Откуда вы знаете? Старик рассмеялся.

– Я помогал ей, откуда же еще! Я здесь все перекапывал, да. Выкладывал камнями. Она сказала мне, как хочет, чтобы все выглядело, и даже показала свои рисунки, она была настоящая художница.

Это было правдой. Его мать любила рисовать и писать красками.

– Я выполнял всю тяжелую работу, но когда дело дошло до роз, ваша матушка посадила каждую из них в землю своими собственными руками. Он их любила, да. Приходила сюда каждый день и сидела на этом самом месте. – Он указал на сломанную каменную скамью. И нежно добавил: – Одинокая женщина, ваша матушка. Эти розы были ее друзьями, думаю.