— И если это ничему не научит миссис Бэннингем, можете назвать меня мокрой курицей! — заявила миссис Андерхилл мисс Трент. — Она станет всеобщим посмешищем — не больше и не меньше. Она сама и ее бал с котильоном!

Можно представить, как велика была досада миссис Бэннингем, когда она получила вежливый отказ сэра Вэлдо. Но узнав, что он отправился в это время на обед в Стаплс, вообще пришла в ярость. Ее же празднество явно не удалось. Все были разочарованы отсутствием Идеального Мужчины, и если леди радовались тому, что не было Тиффани, то большинство молодых джентльменов, включая собственного сына миссис Бэннингема Джека, нашли бал без нее невыносимо скучным. Миссис Бэннингем было даже отказано в утешении нарисовать себе картину, как Идеальный Мужчина томился в Стаплсе, потому что Кауртни поведал Джеку, что посиделки прошли весело и затянулись аж за полночь. Сэр Вэлдо показывал карточные фокусы, продемонстрировав такую ловкость рук, с которой не могли сравниться даже проворные пальчики мисс Трент. Потом он предложил ей посоревноваться в бирюльках, узнав, что она хорошо в них играет. Вызов был принят, и сэр Колебатч начал делать ставки на мисс Трент. Так что миссис Бэннингем не удалось убедить никого, а себя в первую очередь, будто бы в Стаплсе сэр Вэлдо изнывал от скуки.


А он вовсе и не томился. Поначалу Идеальный Мужчина намеревался пробыть в Брум-Холле не дольше, чем того требовали организация ремонта и переделок дома, теперь же сам тянул с отъездом, хотя и испытывал некоторые неудобства, так как строители уже вовсю приступили к работе. На то у него были свои особые причины. Конечно, если бы сэр Вэлдо мог заставить и Джулиана последовать за ним в Лондон, он бросил бы все и уехал, пусть на время, лишь бы избавить ослепленного любовью юношу от грозящей ему опасности. Но как только Идеальный Мужчина намекнул о необходимости возвращаться домой, Джулиан с кажущейся беспечностью заявил:

— Знаешь, меня осенила неплохая мысль — не перебраться ли мне на время в Харрогит, коли ты намереваешься уехать в Лондон? Мне нравится Йоркшир, и у меня есть кое-какие планы… Например, я пообещал в следующем месяце отправиться с Эдвардом Бэннингемом на скачки.

Сэр Вэлдо остался в Брум-Холле, лавируя между собственными и Джулиана интересами. Беззаветно доверяющий ему молодой кузен был бы удивлен и даже шокирован до глубины души, если бы узнал, что под неохотной уступчивостью друга скрывается не что иное, как сильнейшее желание вогнать спицу в колесницу его ухаживаний за мисс Вилд. Преданность ему Джулиана была слишком сильна, чтобы ее можно было с легкостью поколебать. Юноша не представлял себя без умудренного жизнью старшего товарища. Однако все чаще стал испытывать смутное беспокойство и не мог избавиться от мысли, что Вэлдо, хотя тот и словом не обмолвился, смотрит на Тиффани с некоторым презрением и относится к ней так, словно она испорченная девчонка, которой надо устроить хорошую выволочку. Джулиана тоже посещали сомнения на ее счет, но только в отсутствие самой Тиффани. Находясь же с нею, он забывал о них напрочь, очарованный ее улыбкой и голосом, который звучал, как волшебная флейта. Сэр Вэлдо, не осуждая Тиффани в открытую, говорил о ней вроде бы с восхищением, но в тоне его таилось нечто такое, что невольно охлаждало пыл юноши и заставляло вновь терзаться сомнениями. Джулиан не мог раскусить, что у него на уме, и знал только одно — Тиффани чувствовала себя не в своей тарелке в присутствии Идеального Мужчины. Он думал, что она тоже ощущает его неприязнь и от этого нервничает, держит себя вызывающе. А когда человек еще очень молод, застенчив и озабочен тем, как произвести хорошее впечатление на того, перед кем испытывает страх, — самым простым выходом кажется вести себя так, чтобы скрыть свою робость. Джулиану даже и в голову не приходило, что в натуре Тиффани не было и намека на застенчивость, а еще меньше он догадывался о том, что Вэлдо намеренно ее провоцирует, дабы заставить еще нагляднее продемонстрировать все неприглядные черты ее характера.

Идеальный Мужчина, имея за спиной пятнадцатилетний опыт отношений с женщинами, раскусил Тиффани с первого взгляда. Не в его правилах было шутить с чувствами зеленой молодежи, но одной недели знакомства с мисс Вилд ему хватило, чтобы без колебаний решить — необходимо заморочить ей голову и таким образом переключить ее внимание с Джулиана на себя. Юная леди не раз дала ему понять, что всерьез озабочена тем, как бы вызвать его интерес. Он также знал, хотя это было выше его понимания, что обладает даром, от которого вовсе не был в восторге, возбуждать к себе романтические, правда безответные, чувства в неискушенных молодых сердцах. Поэтому он был всегда настороже. Еще в юности он как-то проявил почти отеческую доброту к племяннице одного из своих старых друзей. Кончилось это тем, что та влюбилась в него безоглядно. Оказавшись в столь неловкой для себя ситуации, сэр Вэлдо извлек из нее необходимые уроки. В частности, научился распознавать, когда девушка готова потерять из-за него голову. А так как сам он с презрением относился к сердцеедам, испытывающим удовольствие от игр с чувствами хорошеньких девушек, то взял себе за правило — в корне пресекать перерастание дружеских отношений в опрометчивую любовь. Открой он в Тиффани хотя бы малейший намек на романтическое чувство, неукоснительно остался бы верен своим правилам. Но сэр Вэлдо не видел в ее отношении к нему ничего, кроме желания добавить его имя к списку своих побед, и сильно сомневался, есть ли у нее сердце вообще. «Пусть я не прав, — подумал он с цинизмом, — все равно ей только на пользу пойдут муки неразделенной любви, от которых столько страдали ее многочисленные поклонники!» Он полагал, что она столь же самоуверенна, сколь и тщеславна, и был абсолютно убежден — ни по характеру, ни по воспитанию никак не подходит в жены молодому лорду Линдету.

Сэр Вэлдо заявил мисс Трент, что не сторож Линдету, — и это была правда. Отец Джулиана препоручил сына заботам матери и назначил его опекунами двух законников средних лет. Однако Вэлдо с присущей ему проницательностью догадывался, что тетя Софи более всего рассчитывает на его помощь в устройстве карьеры Джулиана, по крайней мере на первой стадии, и действительно многое для этого сделал, добровольно взвалив на себя такую ответственность. Он выступал то в роли блестящего кузена, натаскивающего своего протеже во всех видах спорта, которые считались мужскими (это помимо того, что от случая к случаю посылал ему гинеи, вложенные в запечатанные конверты, и время от времени снисходил до того, что в полном блеске сам появлялся в Итоне, управляя упряжкой на скорости шестнадцать миль в час и повергая в шок от восхищения товарищей Джулиана по колледжу), то в роли ментора по всем вопросам, связанным с поведением в обществе. Вэлдо ввел юношу в избранные круги, направляя его так, чтобы обойти опасные мели, на которых неопытный мореплаватель мог безнадежно посадить свой корабль и оказаться погребенным под волнами, бушующими в житейском море. И постепенно сам привык считать Джулиана своим подопечным. И, хотя тому исполнилось уже двадцать три года, продолжал его еще опекать. Так что леди Линдет не могла бы обвинить его в большей степени, нежели он сам себя, если бы позволил Джулиану угодить в западню и жениться. Отвратить от себя молодого кузена, проникнутого беспредельной верой в него, требовало от Идеального Мужчины большого мужества, но и добиться влюбленности Тиффани ему было тоже нелегко. Избалованная чуть ли не с момента появления на свет, наделенная не только красотой, но и значительной независимостью, думающая о себе как о большой награде для любого мужчины, она возомнила, что кружить голову всем и каждому — чуть ли не ее первейшая обязанность, а особенно тем, кто не обращает на нее должного внимания. Сэр Вэлдо, наблюдая, как на балу в Стаплсе она кокетничала с Хампфри Колебатчем, ничуть не сомневался — этот грамотный, но внешне непривлекательный юноша нужен ей только потому, что остался равнодушным к ее чарам. Он прекрасно понимал: если бы Тиффани не считала, что пленение Идеального Мужчины принесет ей оглушительный триумф, то он представлял бы для нее интерес не больше, чем все другие седобородые мужчины. Это сэр Вэлдо прочел в быстром взгляде, который она бросила на него. Тиффани определенно нацелилась на Идеального Мужчину. Он почти без усилий выскользнул бы из ее хищных щупалец и с радостью утер бы ей нос, если бы не видел, с каким блеском в глазах взирал на обольстительное личико Джулиан. Однако сэр Вэлдо прекрасно понимал — любая его благая попытка указать молодому лорду на изъяны прелестного создания, которые так очевидны ему, будет тщетной. Охладить его восторженность и пыл могло только прозрение — он должен был сам убедиться, что Тиффани движет тщеславие и надменное пренебрежение к чувствам остальных, упорное нежелание заботиться о чьем-либо благе, кроме своего собственного. Более чем вероятно, Джулиан проигнорирует или даже с негодованием отвергнет предостережения, сорвавшиеся с языка высокочтимого им доселе глубокоуважаемого ментора и кузена, но не сможет не поверить тому, что увидит сам. Поэтому Идеальный Мужчина, вместо того чтобы раз и навсегда покончить с претензиями на него прекрасной мисс Вилд, начал вести тонкую игру, от которой Тиффани бросало то в жар, то в холод. Он то возбуждал в ней надежду, что она наконец-то вызвала в нем интерес, то полностью ее игнорировал, уделяя внимание другой леди. Вэлдо отпускал ей комплименты, но как бы нехотя и от случая к случаю, иногда даже слегка заигрывал с ней, но в такой манере, что она не была уверена, не развлекается ли он с нею просто как с ребенком. До сих пор Тиффани еще не сталкивалась ни с чем подобным. Все ее воздыхатели были мужчинами намного моложе его и в силу своей неопытности почти чуждые коварству. Они либо изнывали от любви к ней, либо, как Хампфри Колебатч, вообще не обращали внимания. Но Идеальный Мужчина — то восхитительный, то отвратительный — оказался настолько скользким, что можно было сойти с ума. Не выказывая ни малейшего признака, что воспылал к ней страстью, он насмехался над ее поклонниками, утверждая, что они, как пирожки, сами просятся в рот. Тиффани воспринимала все это как личное оскорбление и вознамерилась любой ценой заставить его пасть к ее ногам. Он заметил гневный блеск в глазах девушки и улыбнулся: