Снова зазвонил телефон. Прошла четвертая неделя с моей свадьбы, чего мне до сих пор бояться? Может быть, они действительно хотят предложить всего лишь скидку или пригласить на новое шоу? Узнаю и потом с чистой совестью смогу отправить абонента в черный список.

К тому же, вкусная еда и горячий чай сделали меня добрее.

— Алло, — выдохнула я.

— Вера? Добрый день. Это Ольга Воронцова, администратор ночного клуба «Пламя». Я бы хотела встретиться с вами и передать вам одну вещицу. Вы забыли ее в клубе.

Я бы могла сказать, что оставила в ее клубе много чего. Например, гордость. Честь. Остатки собственного достоинства. И не знаю, что из этого она могла бы мне вернуть.

Я не хотела встречаться, но Ольга умела быть настойчивой. Я специально выбрала кафе через дорогу через парк, зная, что это на другом конце города от «Пламени», а еще сказала, что никогда не переступлю порог ее ночного клуба и если ей надо, то пусть едет сама. Ольга спорить не стала.

В парке за это время я основательно продрогла, так что отправилась в кафе, где заказала горячий борщ и пампушки, пока ждала Ольгу. Долго ждать не пришлось. Не знаю, ко всем ли гостям администраторы несутся на всех порах даже через четыре недели после шумной вечеринки, и я не переставала этому удивляться.

Что же она могла передать мне? Я не представляла, что такого ценного могла забыть в клубе, что стоило такого внимания со стороны администрации.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Красивая стройная Ольга впорхнула за столик и тут же заказала кофе.

Мне бы сразу насторожиться, но я не успела. Как только на столе оказалось ароматное капучино с корицей, борщ тут же попросился обратно.

Я вылетела пулей, сбивая с ног официантов и стулья. Рухнула, дрожа с головы до ног, перед унитазом и распрощалась с таким вкусным обедом. Меня колотило крупной дрожью, и тогда же на мои плечи опустилась рука Ольги. Она почему-то пошла за мной, а я уже отчаялась понять мотивы для такой заботы.

Ольга помогла мне встать, подвела к раковине, и я увидела ее квадратные от удивления глаза в зеркале позади своего плеча. Ростом она была даже чуть ниже меня.

— Это нервы, — глухо ответила я, прополоскав рот. — Всего лишь нервы.

— Нервы, — повторила Оля. — Конечно.

Я вспыхнула от ее тона. Развернулась, отшвырнув от себя бумажное полотенце в урну.

Оля смотрела на меня встревожено. Какого черта ей надо? Откуда столько жалости во взгляде? Ах ну да, это в ее ведь туалете она застала меня с Марком. Может быть, себе Бестужева забрать хотела?

— Вера, ты беременна?

Я снова нагнулась над раковиной, зажмурив глаза с такой силой, что перед глазами поплыли звезды. Потом открыла. Напрасная попытка, Ольга с ее внимательным темным взглядом никуда не делась.

— Ты делала тест?

Я покачала головой.

— Была на УЗИ?

И снова «нет».

Ольга достала из сумочки телефон. Сердце сделало кульбит, и я чуть не выбила его из ее рук.

— Я не буду звонить Марку, — ответила Оля. — Я хочу вызвать мужа, чтобы отвезти тебя к врачу.

И тогда натянутая струна нервов, доведенная до предела за недели, что я держала себя в ежовых рукавицах, лопнула. Я расплакалась.

— О, боже мой, Вера, — выдохнула Оля и бросилась ко мне. Обняла за плечи и нежно провела по волосам, как никогда не делала даже мама. — Просто позволь тебе помочь. Я никому ничего не скажу, если ты сама не захочешь. Обещаю.

Оля обнимала и гладила меня по волосам, а потом тихо сказала:

— Машина на месте, поехали.

Теперь я не просто шлюха.

Теперь я беременная шлюха, которая позволила мерзавцу трахнуть себя в туалете без резинки в ночь собственной свадьбы и даже не подумала о последствиях, поскольку была пьяна, как и он сам в тот вечер. А после… было не до того.

В принципе, я и сейчас плохо понимала, что происходит. Меня рвало еще несколько раз по пути туда, в чужой машине, и мужу Оли каждый раз нужно было сворачивать к обочине.

Чужие люди везли меня в клинику, а я даже не могла узнать имя мужчины за рулем. Или поблагодарить их, потому что стоило вдохнуть воздух, напоенный ароматами зеленой елочки-вонючки, как меня снова выворачивало.

Только однажды мужчина за рулем спросил Олю:

— Ты отдала уже?

На что Оля покачала головой.

Боль, как и спазмы, резали меня без ножа.

— К черту, не будем останавливаться, — решил муж Оли. Он подошел к торговке яблоками на обочине трассы и, сунув деньги, взял охапку пакетов, а потом сунул их Оле. — Надо быстрее доехать до больницы.

Бледная испуганная Оля кивнула.

В клинике УЗИ удалось сделать тоже не сразу. Сначала мне поставили капельницу, чтобы унять рвоту. Поставили диагноз — сильное обезвоживание и интоксикация. Даже мочить тест-полоску мне было нечем. Если бы меня не привезли сейчас… Доктор сказал, это могло плохо кончится. И для меня. И для ребенка.

Я беременна.

После всех манипуляций с иглой в вене, лежа на кушетке, я узнала об этом официально.

Слез не было, возможно, тоже из-за обезвоживания, а возможно, из-за того, что в голове не укладывалось, что внутри меня зародилась жизнь.

А еще то, что Марк Бестужев имел к ней непосредственное отношение.

Мне протянули бумажную салфетку и оставили, чтобы я могла привести себя в порядок. Когда я оделась и села, привалившись к стене, в кабинет УЗИ вошел муж Оли.

— Поздравляю, — сказал он сухо, откашлялся, потом сел на стул рядом с койкой. — Меня зовут Алексей Воронцов, я директор ночного клуба «Пламя».

— Рада познакомится. И спасибо за… все.

— Я считаю, что это должно принадлежать тебе, — сказал Алексей Воронцов и снова протянул мне ключ. — Документы на дом уже пришли, мы можем переоформить их у нотариуса на тебя, когда тебе станет лучше.

Месяцев через девять устроит? Вслух я этого не сказала, только, нахмурившись, снова посмотрела на ключ.

Я сразу узнала его.

Не раз и не два видела этот потертый ключ в руках Марка, и стоило увидеть его сейчас, тут же, почти наяву, услышала легкий скрип ворот, когда он целовал меня и, не глядя, распахивал калитку ногой. Кожей ощутила теплый соленый ветер и даже соль на моих губах внезапно стала практически реальной.

— Как этот ключ оказался у вас и почему вы с Олей так настойчиво пытаетесь отдать его мне?

Я боялась услышать, что с Марком что-то случилось и такова воля усопшего, указанная в завещании, но мерзавец был жив-здоров. И просто спорил с Воронцовым, и ставкой был дом на Кипре от Марка, и ночной клуб от Воронцова. А предметом спора была свадьба.

Впервые за четыре недели я от души рассмеялась.

— Как он может жениться, если и так женат?

Воронцов снова нахмурился, потянулся к мобильнику и протянул его мне. Светская хроника вопила о том, что жена премьер-министра после родов улетела в США, чтобы поправить здоровье. На фотографии Илона прятала лицо за темными очками и шарфами, но я все равно узнала ее, потому что забыть ее лицо было выше моих сил.

Илона, жена отца Марка. Слишком молодая, чтобы быть его ровесницей, она годилась ему в дочери. И отсюда напрашивался лишь один вариант, зачем она сделала это. Она хотела отомстить Марку. И она отомстила.

— Вера, тебе плохо?

О да. Мне было очень плохо, но не это сейчас было главным.

— Вы знаете, где сейчас Марк? — прошептала я.

Ответила мне Оля, которая вошла в палату с мальчиком на руках:

— Мы не видели Марка с той самой ночи, Вера.

— Папа! — кинулся к Алексею Воронцову мальчик.

— Я забрала его из сада, — прошептала Оля, как будто извиняясь, что у них есть все: и семья, и все остальное просто и понятно.

И ежу понятно, что с таким, как Марк, просто никогда не будет.

Как и то, что прошло достаточно времени, чтобы мерзавец мог наделать достаточно глупостей.

ГЛАВА 60

Марк

— Слышь, мужик, допить дашь?

В онемевших пальцах, кажется, была бутылка. А надо мной, когда я открыл глаза, простиралось белесое небо. Мой личный Аустерлиц, мать его, возрождение после смерти.

Только где это я вообще?

— Пошел вон, — процедил другой, хорошо знакомый голос.

— Эй, я первым его нашел.

Хорошо знакомый голос выразительно кашлянул. Тут же послышались шаги, судя по звукам, мужик даже сопротивлялся, пока его оттаскивали от меня и недопитой бутылки в моих руках.

Подумать только, столько событий и все мимо меня проходят!

Промозглый влажный ветер не то слово, как освежал. Значит, спал я на открытом воздухе. Ну как спал… Где отрубился после того, как нажрался, там и упал. Стоило не забывать, что я давно не на Кипре, это средиземноморский климат позволял спокойно дрыхнуть на улице, а в нашем, родном, так можно было и яйца отморозить…

Да и вообще не проснуться.

С трудом сел. Мутное зрение не фокусировалось, а мир плыл перед глазами разноцветными пятнами. Тряхнул головой, и это движение тут же отозвалось острым прострелом в шее.

— С добрым утром, — произнес знакомый голос.

Мой отец.

Бутылка выпала из моих рук. Онемевшие пальцы кололо иглами хлынувшей крови, как будто под кожей носился целый табун ежей.

— Не могу вас сейчас принять, товарищ премьер-министр, — прохрипел я. — Давайте в другой раз. Скажем… Никогда? Никогда вас устроит?

Мой отец не засмеялся. Шутка так себе, согласен, но на большее я сейчас не способен.

Я попробовал подняться на ноги, но земное притяжение не захотело отпускать меня так просто. К тому же, онемели у меня не только руки, ноги тоже. Только вцепившись в спинку парковой скамейки, я все-таки смог сесть.