Виктория Коннелли - Идеальный герой

— А ведь в то же время она вроде бы крутила с каким-то поп-певцом? — удивилась ее подружка.

— С каким же? — спросила первая.

— Понятия не имею. Со всеми подряд, наверное!

Обе засмеялись.

«От такой лучше держаться подальше», — решила про себя Джемма.

Но в кино это настоящая проблема. Съемочная группа на время превращается в семью, где никуда и ни от кого не спрячешься. Джемма уже убедилась в этом на своей первой картине — телефильме «На ночь». Эту любовно-криминальную драму, а заодно и игру Джеммы критики разнесли в пух и прах.

«Обречена на амплуа безмозглой блондинки», — высказался телекритик из «Vive!».

«Ножки как стручки фасоли, — поддакнул ему обозреватель из „Star Turn“, — а все остальное еще хуже!»

Уязвленная Джемма после таких отзывов месяцами скрывалась от всех, перекрасившись в жгучую брюнетку и наращивая мускулы ног в тренажерном зале. Но это не помогло, если учесть, что ее мать Ким Рейли была всеобщей любимицей, сыгравшей главную роль в «Бандитках», культовом телешоу семидесятых. Едва Джемма осмелилась последовать по ее стопам, как начались сравнения. Она сама понимала, что это неизбежно: мать была красивой, талантливой и везучей. «Бандитки» в свое время считались популярнейшим сериалом с заоблачными рейтингами. Они выдержали пять сезонов, пока не погиб ведущий актер, разбившись на мотоцикле. Джемме не раз приходило в голову, что, не случись этого, сериал, пожалуй, снимали бы до сих пор и ее мать, распушив шевелюру феном, и поныне щеголяла бы в своих фирменных штанах в обтяжку и слишком откровенных маечках.

Матери Джеммы так и не удалось превзойти свой успех в «Бандитках», хотя она пару раз предпринимала такие попытки. В глазах общества она была воплощением успешности, женщины ею восхищались, мужчины делали стойку. Но Ким оказалась ранимой натурой, и, хотя она обожала находиться в центре внимания, постоянный интерес публики со временем начал ее тяготить. Джемма, по всей видимости, унаследовала эту черту. Одна мысль о съемках превращала ее в комок нервов, и тем не менее что-то вынуждало ее идти проторенной дорожкой. В театральной школе она едва не заболевала перед выходом на сцену, а потом играла просто великолепно, — по крайней мере, так ее заверяли студенты и преподаватели. Чем же объяснить неуспех в той злополучной теледраме?

«Критикам лишь бы позубоскалить, — утешила ее одна из давних подруг по театральной школе, когда они вместе зашли в паб обсудить причины ее провала. — Не обращай на них внимания! Ты играла потрясающе».

«А что еще можно было выжать из такого сценария? — сказал другой, более правдивый приятель. — Ты сделала все, что в твоих силах».

Какое счастье, что Тереза Хадсон поверила в нее и дала столь необходимый Джемме новый шанс! Что-то в игре молодой актрисы наверняка ее зацепило.

«Вот только бы мне побольше веры в себя», — печалилась Джемма.

На глаза ей попался молодой мужчина со взъерошенными темными волосами. Он слушал Терезу, и его серые глаза оживленно поблескивали за стеклами очков. Джемма уже видела его на репетициях: это был сценарист и один из продюсеров фильма, но он показался ей неразговорчивым. Доброе лицо и робкая улыбка говорили, что в застенчивости он ей не уступает. За спиной молодого человека стоял какой-то черноволосый незнакомец, и Джемма встретилась с ним взглядом. Тот немедленно расплылся в улыбке, весело прищурившись. Вид у него был такой, словно он сейчас подойдет и заговорит с ней. Джемма отвернулась. Не хватало еще, чтобы с ней заигрывали… Ей и так все уши прожужжали историями о романах на съемках, которые никогда ни к чему не приводили.

Два актера между тем вошли с террасы и направились к бару. Оба кивнули Джемме, но не заговорили, чему она только обрадовалась, так как ее интересовал лишь один человек из этой братии — Оли Уэйд Оуэн.

У Джеммы вдруг пересохло во рту. Неужели из всех подходящих на роль капитана Фредерика Уэнтуорта кандидатур не нашлось никого, кроме Оли Уэйда Оуэна? Джемма, сколько себя помнила, была в него влюблена, и все стены гримерки в школе-студии оклеила постерами с портретами молодого красавца. Она смотрела на них, изнывая от тоски и воображая, как чудесно было бы сыграть с ним в «Ромео и Джульетте» или «Антонии и Клеопатре».

Он был высок, голубоглаз и красив классической красотой, а к густым светлым волосам так и хотелось прикоснуться. Но самым замечательным в нем была улыбка. «Похитительница тысяч сердец» — так отзывались о ней газеты: у Оли Уэйда Оуэна всегда имелась подружка, а то и две. Снимки актера, сделанные на выходе из какого-нибудь дорогого ресторана или элитного ночного клуба, не сходили с первых полос таблоидов, и любопытствующим оставалось только чесать языки, кто же эта очередная девушка с ним рядом?

Вот он стоит и болтает о чем-то с Бет Дженкинс… Той, несомненно, льстит его внимание, и она кокетничает напропалую.

«Куда мне тягаться с такими, как она? Это же совершенно особая порода женщин!»

«Но ведь не ее, а тебя Тереза выбрала на главную роль», — несмело возразил ей внутренний голос.

Да, это была чистая правда, и пусть Джемма на съемках могла нажить в лице Бет смертельного врага (это бы ее ничуть не удивило), но факт оставался фактом: именно ей предстояло стать партнершей Оли Уэйда Оуэна в крупнобюджетной постановке.

Неожиданно Оли обернулся и озарил Джемму своей ослепительной улыбкой, едва не растопившей лед в ее бокале. Она не поверила глазам: слишком неожиданно это произошло. Энн Эллиот — ее первая роль в кино, и Джемма не могла отделаться от ощущения, что все только и ждут ее промахов. Но что гораздо хуже, она сама готовила себя к полному фиаско.

Уже стемнело, когда Адам ушел из отеля «Три пальмы» и направился в Маршвудскую долину. Вечеринка и правда удалась, хотя обычно он старался избегать светских мероприятий. Адам, скорее, был домоседом, но на этот раз он с искренним удовольствием пообщался со съемочной группой. Тереза сама никогда не задавала тон веселью, но сумела увлечь его разговором о своих задумках по поводу фильма и о намерении использовать Лайм-Реджис на все сто. Она к тому же горячо одобрила места, предложенные Адамом для Киллинч-холла и Апперкросса, но немного тревожилась из-за прогноза погоды, обещавшего дождь, дождь и еще раз дождь. Оставалось только скрестить пальцы на удачу.

Адам, присмотрев поместье Марлкоум, и сам очень обрадовался. Его сразу осенило, что перед ним идеальный Киллинч-холл, и, к его восторгу, владельцы и кинокомпания сошлись с ним во мнениях. Старинный особняк времен короля Якова, расположенный всего в пяти милях от Лайм-Реджиса, должен стать величественным семейным гнездом Эллиотов, а близлежащая деревушка Эшбери — прекрасной заменой Апперкроссу. Фасад отыскавшегося в ней превосходного дома в георгианском стиле давал представление о том, как выглядело жилище Чарльза и Мэри Мазгроув.

Всегда удобнее, если натурные съемки ведутся в ограниченном количестве мест — и чем их меньше, тем лучше. Это существенно экономит время и деньги, а переснять неудачный дубль не составляет труда. Особенно Адама устраивало то, что он сможет жить у себя дома, вместо того чтобы снимать номер в отеле по соседству со съемочной группой. Он слишком ценил уединение по окончании рабочего дня.

Его мысли сами собой возвращались к сегодняшней вечеринке. Он и так и сяк пытался втянуть в разговор помощника режиссера Леза Брауна, но это ему не удалось. Лез только мялся, бормоча что-то невразумительное, а потом и вовсе ретировался в туалет.

— Не обращайте на него внимания! — посоветовала Бет Дженкинс, подплывая к Адаму в обольстительном открытом платье. — Он такой зануда! Вы ведь знаете, как его прозвали? Лез Отверженный.

Адам рассмеялся. Бет воспользовалась случаем и будто невзначай взяла его под руку. Она, впрочем, и не думала заигрывать — Адам заметил, что Бет то и дело стреляет глазами в сторону террасы, где стоял Оли Уэйд Оуэн.

Замедлив скорость, чтобы обогнуть церковь, Адам усмехнулся. Если красивая актриса и липнет к нему, то лишь по одной причине — этим она надеется вызвать ревность у кого-то другого.

Но там была еще и Джемма… Милая Джемма Рейли. Наконец ему встретилась такая же застенчивая женщина, как он сам. Адам долго наблюдал, как она слоняется возле бара с бокалом в руках, держась в стороне от тусовки. Накануне они перебросились словечком, и Адам сразу почувствовал к ней симпатию.

— Готовитесь к завтрашним великим свершениям? — спросил он, решившись к ней подойти.

— Я всегда готова, — отшутилась она.

Адам вгляделся в ее побледневшее лицо и уловил в глазах Джеммы неуверенность.

— Нервничаете?

— Да! — вдруг вырвалось у нее.

Она и сама, кажется, удивилась, что выдала свою тайну.

— Но вы же превосходная актриса, — заверил ее Адам. — Я видел вас на репетициях — вы просто чудо! Уверен, у нас получится замечательный фильм.

Она одарила его улыбкой:

— Вы очень добрый.

— Нет, просто честный.

— Но я… Видите ли, это моя первая роль в кино, и я умираю от страха, что всех подведу.

Зрачки у нее расширились.

— Никого вы не подведете! — возразил Адам.

— А вдруг окажется, что я не такая уж хорошая актриса?

Адам не верил своим ушам. Перед ним стояла воплощенная леди Сомнение. В таких случаях рецепт только один — ложь.

— Но на съемках каждый чувствует то же самое.

— Правда? — недоверчиво спросила Джемма.

— Естественно! Я тут разговаривал с Бет Дженкинс. Она дрожит и вся на нервах. Вот никогда бы не подумал!

— Не может быть! Бет — и боится?!

Адам кивнул, удивляясь своему вдохновенному вранью и стараясь продержаться как можно дольше. В конце концов, это продолжение его литературного таланта.