Виктория Коннелли - Идеальный герой

Ким приоткрыла рот от изумления, но у Джеммы даже губы не дрогнули.

— Пробы запланированы на следующий месяц в Лос-Анджелесе. К тому времени ты уже закончишь «Доводы рассудка» и сможешь вылететь не откладывая. Тони сгорает от нетерпения на тебя посмотреть. Я спел тебе дифирамбы — надеюсь, ты не возражаешь?

Адам лукаво улыбнулся. Джемма молчала.

— Черт возьми, Адам, я даже не знаю, что сказать…

— Скажи «да», и все дела! — подбодрил он.

— Но я не ожидала…

— А зря! На этих съемках ты произвела фурор, а слухи распространяются быстро, сама знаешь!

— Ты так любезен, что предлагаешь эту роль мне…

— Никакая это не любезность, — парировал Адам. — Если мне встречается настоящий талант, я обязательно воздаю ему по заслугам. Ну, что скажешь?

Джемма вздохнула:

— Что скажу? Черт…

— Ну, это само собой. А после «черта»?

— А после «черта» скажу… извини.

— Как тебя понимать? — спросил Адам, разом помрачнев. — Опять кризис, да? Но если дело только в этом, я помогу тебе его преодолеть.

— Нет, не в этом.

— А в чем?

— Я решила уйти, — выговорила Джемма и сразу почувствовала несказанное облегчение. — Уйти из кино.

— Ты что, серьезно?

— Я никогда еще не говорила серьезнее.

Ким Рейли разинула рот и, выпучив глаза, в неподдельном ужасе уставилась на дочь.

— Ты рехнулась! — брякнула она, забыв о манерах.

— Нет, — возразила Джемма. — Я в своем уме — может быть, впервые за всю жизнь. Я больше не буду играть. Кончено, и точка. — Она усмехнулась. — Здорово! И как легко! Не понимаю, почему я раньше этого не сделала.

— Что значит «раньше»? Когда — раньше? У тебя за плечами всего-то два фильма! — взъярилась Ким.

— Мама, я на сцене с четырех лет, когда ты впервые отвела меня в балетный класс! Я притворялась, что мне там нравится, лишь бы тебе угодить, и с тех пор я все время играла — сначала в театральной студии, потом в кино!

— Еще бы ты не играла в театральной студии! — вскричала Ким. — Тебя там этому и учили!

— Но я вынуждена была притворяться, что делаю это с радостью, а мне было невмоготу!

Джемма взглянула на убитое выражение на лице матери и на мгновение прониклась к ней жалостью.

— Пожалуйста, постарайся меня понять, — умоляюще сказала она. — Актерство было больше твоей мечтой, а не моей. Я мирилась с ним ради твоего удовольствия.

— Что за чушь!

Ким все больше теряла над собой контроль, но Джемма лишь спокойно покачала головой:

— Нет. Я просто не знала, какие у меня еще есть возможности.

— А теперь будто бы знаешь!

— Нет, но непременно узнаю.

— Ты совершаешь колоссальную ошибку, — предупредила Ким. — И не надейся, что я стану утирать тебе сопли, когда ты поймешь, что натворила!

— Я и не прошу тебя вытирать ничьи сопли. Я сама могу о себе позаботиться. Ты, наверное, еще не заметила, но я уже вполне взрослая женщина, у меня своя голова на плечах, и я больше не допущу, чтобы ты меня терроризировала!

— Терроризировала?!

Злобно прищуренные глаза Ким сузились в щелки.

— Да! Ты самая настоящая террористка!

— Джемма! Да как ты сме…

— Ты всю жизнь стращала меня, но больше я этого терпеть не собираюсь! Прекращай, мама, и сейчас же!

Ким вскочила, с грохотом отодвинув стул.

— Я не собираюсь оставаться и слушать весь этот вздор! Ты оскорбляешь собственную мать и отвергаешь такое предложение! Тебе, может быть, за всю твою актерскую карьеру лучшего не видать! Ты точно чокнулась, но к вечеру наверняка передумаешь. У тебя же семь пятниц на неделе!

Джемма даже ахнула от такой вопиющей напраслины, а мать тем временем сорвалась с места и устремилась в сторону Кобба. Джемма посмотрела на Адама — на его лице был написан откровенный ужас.

— Ушам своим не верю! — вырвалось у него.

— И тем не менее…

— Ты ли та девушка, которая всего несколько дней назад тряслась перед съемкой?

— Просто время пришло, — сказала Джемма. — Давно пора было дать матери отпор, а мне самой понять наконец, чего я все-таки хочу от жизни.

Адам не выдержал и улыбнулся, а потом взял руки Джеммы в свои:

— Я рад за тебя. Хотя, знаешь, я буду скучать по тебе: в нашем деле таких, как ты, по пальцам пересчитать.

Она улыбнулась в ответ и вдруг почувствовала, что сзади кто-то стоит. Джемма обернулась — это был Роб.

— Роб! — позвала она.

Он ничего не ответил, просто молча посмотрел на нее, и Джемма только теперь сообразила, что Адам все еще держит ее руки в своих.

После того как она выпроводила Адама, Кей сделалось невыносимо мерзко на душе. Он не заслужил подобного обращения, и она даже выбежала на улицу, чтобы остановить его. Но напрасно она звала — Адам ее не услышал.

— Ах, эти мужчины! — в сердцах выкрикнула Кей. — Проклятые мужчины!

Она вернулась в гостиницу, хлопнула что было сил входной дверью и, тяжело ступая, взбежала наверх, в свою комнату. Посуда подождет. Уборка в номерах тоже. Устроившись у окна, она стала смотреть на море — и на Кобб. Оли сейчас там, очаровывает всех, по обыкновению… Всех, кроме Терезы.

— А завтра он уедет, — сказала она вслух и достала портрет Оли.

Она все еще не могла оправиться от этой новости. Неужели он навсегда уедет из Лайм-Реджиса? Неужели не вернется и не позовет ее с собой? Он ведь не сказал ей об этом ни слова. Он занимался с ней любовью, но ни разу не упомянул о будущем — об их совместном будущем.

Кей вскочила, сообразив, что надо что-то делать. Нельзя терять ни минуты. Если она промедлит, Оли так и уедет, и она останется для него полузабытым эпизодом из прошлого. Она непременно должна выяснить, питает ли он к ней хоть какие-нибудь чувства, и если да, то есть ли надежда, что они будут вместе?

Когда Джемма вернулась на съемочную площадку, Роба уже и след простыл. Она его искала, но он как сквозь землю провалился, а потом настала ее очередь давать интервью.

На фоне Кобба поставили полосатый шезлонг, и Джемму стали расспрашивать, что она думает о своей героине. Вопросы были довольно прямолинейные, но она не успела разволноваться, тем более что перед глазами неотступно стояло лицо Роба в тот момент, когда он увидел ее с Адамом. Что он мог подумать?

Наконец интервью закончилось, и Джемму отпустили на все четыре стороны. Она должна была ног под собой не чуять от радости, ведь она в конце концов приняла решение уйти из кино и нашла в себе силы противоречить матери после стольких лет безропотного послушания, но Джемма думала совсем о другом. Главное — найти Роба.

Она пошла по набережной вдоль лотков, источавших аромат горячих чипсов, от которого у нее немедленно заурчало в желудке. Только теперь Джемма вспомнила, как давно она завтракала. За долгие годы актерства она привыкла укрощать аппетит и теперь сообразила, что отныне сможет есть все, что захочет. Не надо больше постоянно беспокоиться о талии, и, если очень захочется, можно спокойно купить пакетик чипсов. Впрочем, пока рановато: нужно еще отснять несколько эпизодов в Бате. Нельзя же допустить, чтобы Энн Эллиот неожиданно разнесло вширь!

Джемма направилась к песчаному пляжу, чтобы держаться подальше от соблазнительных запахов, и там увидела Роба. Он сидел на парапете лицом к морю и держал в руке пластиковый стаканчик с кофе, медленно из него прихлебывая.

— Роб, — негромко окликнула Джемма, садясь рядом с ним на парапет.

Он посмотрел на нее:

— Привет.

— Ты сбежал, — укорила Джемма. — Я тебя везде искала…

— Я не убегал, — возразил Роб.

— Да?

— Просто не хотел мешать вам с Адамом.

— Никому ты не помешал! — воскликнула Джемма. — Мы просто разговаривали.

— Да?

— Ну да!

— А мне показалось, вы ворковали, как сладкая парочка.

Джемма покачала головой:

— И почему все вообразили, что мы пара?

— Может быть, все правы?

— Нет! Не правы! Знаешь, что я тебе скажу? Адам — чудесный парень, и мы сразу подружились. Мы с ним, наверное, в чем-то очень похожи. Он тоже не слишком уверен в себе, и на площадке нам обоим иногда бывает нелегко. Но это не значит, что мы — два сапога пара, хотя Кей, хозяйка гостиницы, все время пытается нас сосватать!

Она рассмеялась, но Роб ее не поддержал. Джемма вздохнула:

— Хочешь правду? Удивительно, но мне почему-то хочется сделать тебе одно признание.

Роб внимательно на нее посмотрел, словно в ожидании, что она скажет.

— Когда я согласилась сниматься в этом фильме, я страшно волновалась, потому что предстояло играть в паре с Оли. Ничего выдающегося в этом нет — не я первая и не я последняя актриса, которая влюбляется в партнера. Но моя одержимость им началась еще в театральной студии, и весь наш совместный съемочный опыт в результате оказался очень странным.

— Ты влюблена в Оли? — переспросил Роб.

— Слушай, — продолжала Джемма. — Какое-то время — да, была влюблена. Практически любой мужчина станет неотразимым, если он играет капитана Уэнтуорта, и Оли поначалу меня просто околдовал, но очень скоро я поняла, что, несмотря на все его великолепие, он вовсе не мой тип мужчины.

— Да?

— Да. Он мне совсем не подходит. А вначале я просто поддалась ослеплению, вот и все. Но потом, когда узнала его поближе — только не подумай лишнего! — я поняла, что Оли очень классный и все такое, но мое сердце склоняется не к нему, а к совершенно другому человеку.

Лоб Роба от раздумий покрылся морщинами, отчего он стал похож на забавного щенка.

— К Адаму?

— Нет! — в ужасе воскликнула Джемма. — К тебе!