Виктория Коннелли - Идеальный герой

Джемма кивнула, невольно удивившись необъяснимому отголоску, который вызвали в ней слова Оли.

— Я сама не раз об этом думала, — призналась она.

— Правда? — усмехнулся Оли, глядя ей в глаза.

— Правда.

— Тогда и тебе надо что-то с этим делать…

Они продолжали неторопливо шагать по белым голышам лаймского пляжа.

— Я ничего не умею, кроме актерства, — сказала Джемма.

— И я. Хотя в юности успел поработать фотомоделью.

— А! — Джемма вспомнила появившиеся из ниоткуда его давнишние снимки, заполнившие газетные полосы. — Я когда-то тоже этим занималась…

— Господи! — Оли вдруг резко остановился и взъерошил себе волосы. — Боже мой!

Джемма молча смотрела на него: Оли, судя по всему, одолевали какие-то внутренние терзания.

— Мне просто необходимо заняться чем-то другим, — произнес он наконец. — Надо что-то поменять, потому что моя жизнь катится под откос. Я чудовищный разгильдяй, и все у меня идет наперекосяк! Надо как-то с этим разобраться!

Джемма не знала, что именно он имеет в виду — нескончаемую вереницу подружек, в компании с которыми его ловят папарацци? Случайные связи и бесконечные отели и аэропорты, где дни проходят за днями — только для того, чтобы отснять двухчасовой фильм?

— Я думал — давно уже думаю, — стоит ли она того? Наша работа? Разве мы от нее становимся счастливее? Я сейчас говорю не об удовлетворении, которое испытываешь в конце напряженного дня, а о настоящем, полноценном счастье, которое приходит от осознания, что ты можешь на что-то повлиять в этом мире.

Джемма никогда бы не подумала, что Оли способен на подобные откровения.

— Ну, — неуверенно начала она, — ведь фильмы тоже влияют на людей. Иногда они несут в себе очень мощный заряд. Поэтому я в свое время и решила стать актрисой. Помню, еще ребенком посмотрела «Язык нежности[21] и потом целый месяц переживала, не могла успокоиться и все думала: что должна чувствовать актриса, которой дано так воздействовать на зрителей?

— У меня было то же самое с Индианой Джонсом, — кивнул Оли. — Мне хотелось быть таким же крутым и чтобы все девчонки были от меня без ума.

— Вот ты и стал… И они без ума, — запинаясь, выговорила Джемма, чувствуя, что краснеет.

— Но меня это теперь не трогает так, как раньше, понимаешь? Такого кайфа я больше не испытываю.

Они остановились и стали смотреть на море.

— У тебя кто-то появился? — решилась она спросить. — Это всему причиной, верно?

Оли ответил не сразу. Он глядел себе под ноги, на прибрежные камни, и вдруг по-мальчишески поддел один ногой и швырнул в воду.

— Ты угадала, — улыбнулся он уголками губ. — Она всему причиной. И я обманываю ее. Честно говоря, все это время я вел себя как последняя сволочь, потому что моя работа выжимает из меня все соки. Я или читаю очередной сценарий, или снимаюсь, или рекламирую, или переезжаю с места на место, или встречаюсь с агентами и режиссерами. Конца-краю этому не видно, и пусть кому-то покажется, что я рисуюсь, пусть это и есть та самая жизнь, о которой я мечтал когда-то давно, когда смотрел кино про Индиану Джонса, но теперь все не то!

Он тяжело вздохнул. Джемма не знала, уместно ли расспрашивать о подробностях.

— Ты давно с ней встречаешься?

— Узнать успел предостаточно, — усмехнулся Оли.

Джемма была озадачена: его ответ можно было истолковать двояко — и как долговременные отношения, и как головокружительный роман. В характере Оли, пожалуй, последнее.

— Это замечательно, Оли, — поздравила его Джемма. — Я очень за тебя рада.

— Спасибо…

Он смотрел на нее бездонными голубыми глазами, и Джемме стало немного обидно, что не к ней он испытывает эти чувства.

«Опомнись! — спохватилась она. — С Оли Уэйдом Оуэном — ни за что! И ты вовсе в него не влюблена — если только совсем чуть-чуть».

Они повернули обратно, и Джемма то и дело украдкой взглядывала на Оли. Долгие годы она относилась к нему как к кумиру, идеалу мужчины. Его высокая стройная фигура, красивые черты лица и легкий нрав для многих женщин были воплощением их мечты, но, проработав с ним несколько недель бок о бок, Джемма постепенно осознала, что нисколько в него не влюблена. Она по-прежнему восхищалась его внешностью, и это было ей только на руку — ведь гораздо легче перевоплощаться в Энн Эллиот при условии, что капитан Уэнтуорт ей небезразличен, но как Джемма Рейли она постепенно начала понимать, что, кроме внешней привлекательности, нужно что-то еще. Она хотела видеть рядом с собой мужчину, с которым можно разговаривать — серьезно разговаривать, такого, кому была бы интересна она сама. Как Роб, например…

Джемма нахмурилась. Почему вдруг это имя пришло ей в голову? Если они пару раз поболтали, это вовсе не значит, что она обратит на него внимание. Зато он, по крайней мере, на нее обратил, а вот у Оли явно на уме другая…

Они уже приближались к Уэнтуорт-хаусу сквозь многолюдную вечернюю толпу любителей морепродуктов, а Джемма все не могла отделаться от мыслей о незнакомке, покорившей сердце Оли. Он явно приударял за хозяйкой гостиницы Кей. Неужели она и есть та девушка, которая способна круто изменить его жизнь?

Но Оли сказал ей и другое — то, что вызвало отклик в ее душе. Она ведь тоже несчастлива. И если Оли с течением времени изменил свой взгляд на актерскую профессию, то Джемма чувствовала, что она никогда и не отдавала ей себя до конца. Актерство не вполне ей подходит, и она должна что-то предпринять.

«Только я сама могу изменить свою жизнь», — призналась себе Джемма.

Из кухни Кей услышала, как снова хлопнула входная дверь, и отложила книгу с рецептами. Торт «Шварцвальд» она ни за что не осилит, зато лимонный кекс удался на славу.

— Подожди пока, — велела она кексу и выглянула в прихожую. — Кто там?

— Привет, красавица! — раздался мужской голос.

— Оли! — позвала Кей. — Иди сразу на кухню. У меня для тебя кое-что есть.

Он удивленно вскинул брови, но послушно пошел вслед за ней.

— Что же это?

Кей пододвинула к себе жестянку с розочками и сняла с нее крышку.

— Это мне?

— Сегодня днем испекла. — О том, что у нее был помощник, Кей предпочла умолчать. — Хочешь попробовать?

Она распахнула дверцы кухонного шкафчика и вынула две красивые желтые тарелки, по ее мнению чудесно сочетавшиеся с лимонным кексом.

— Оли?

Обернувшись, она увидела, что он застыл с закрытыми глазами, бледный как полотно.

— У тебя совершенно измученный вид, — заметила Кей, ставя на стол тарелки.

— Да, я совершенно измучен.

— Чего-нибудь хочешь?

Приоткрыв один глаз, Оли подозрительно посмотрел на нее:

— А что ты предлагаешь?

Кей слегка покраснела:

— Чего-нибудь выпить… Кружку горячего какао, например.

Оли открыл второй глаз и улыбнулся:

— Ты все-таки прелесть…

— Это значит «да»?

— А виски у тебя, случайно, нет?

Кей покачала головой.

— Ладно, тогда годится и какао.

— Может, пойдешь в гостиную? Вот, возьми. — Она быстро отрезала большой кусок кекса. — Подкрепись немного.

Оли внимательно рассмотрел угощение и сделал, как она сказала. Кекс, судя по всему, не вызвал у него бури восторга, — может быть, он все-таки получился хуже, чем она думала.

«Да нет же, Оли просто устал, — успокоила она себя. — Он все силы отдает работе. Нельзя требовать от человека энтузиазма после стольких часов напряжения», — рассуждала Кей, доставая из шкафчика кастрюльку.

Она высыпала в молоко ложку какао с горкой, размешала, добавила сахар и, разглядывая свое отражение в металлической выпуклости ложки, решила, что надо слегка подкрасить губы блеском, который хранился у нее на всякий случай в ящике для кухонных полотенец. Она быстро поправила макияж, поставила на поднос две желтые кружки и поспешила в гостиную проверить, как там гость.

Оли даже не взглянул на нее, когда она вошла, — он сидел на диване, прикрыв глаза, и Кей сначала показалось, что он спит. Она легко могла представить, что он пришел к ней не как платный постоялец, а как ее парень.

«Все-таки неудобно, когда рабочее место и дом совпадают, — подумала Кей. — Границы между ними быстро стираются».

— Оли, — шепотом окликнула она, поставив поднос на кофейный столик.

— Тибс?

— Я Кей…

Она слегка нахмурилась, но тут Оли открыл глаза и озарил ее такой чудесной улыбкой, что был немедленно прощен.

— А кто такая Тибс? Кошка?

Оли ответил не сразу.

— Я и забыл, что я здесь…

— Я сварила тебе какао. — Кей подала ему кружку. — Осторожно, оно горячее.

— Спасибо…

— А кекс ты так и не попробовал! — не сумев скрыть разочарования, воскликнула она.

Оли едва не поперхнулся, но протянул руку к тарелке.

— Я как раз собирался…

Кей ободряюще улыбнулась, стараясь не смотреть прямо ему в рот.

— Ну как?

— Вкусно.

Он быстро проглотил весь кусок.

— Я для тебя его испекла, — сказала Кей и порозовела.

Признание вырвалось у нее помимо воли.

— Правда? Куколка ты моя…

— Ну, как прошел день? — спросила она.

— Ты не против, если мы поговорим о чем-нибудь другом?

— Конечно не против, — солгала Кей.

Ей как раз было очень интересно услышать обо всем, что происходило с ним на площадке, но она промолчала, глядя, как Оли залпом осушает кружку. В этот момент дверь распахнулась, и в холл вошли Лез Отверженный, Тереза, а за ней прихрамывающая Бет.

Кей поднялась им навстречу:

— Вам что-нибудь принести?

Тереза не удостоила ее ответом, а Бет просто покачала головой, едва не сокрушив столик в прихожей.