Виктория Коннелли - Идеальный герой

Оли открыл ей дверь, и Кей посмотрела на него с беспокойством:

— Сколько их там?

— Кого?

— Папарацци?

— Понятия не имею, — ответил Оли. — Прячутся, наверное.

Кей вышла на улицу и с интересом огляделась. По Морскому променаду прогуливались обычные туристы в поисках кафе, никто не наставлял на нее камеру. Кей была разочарована.

— Пошли, — поторопил ее Оли. — Скорее в машину, пока нас никто не заметил!

Он тоже надвинул очки, поднял воротник куртки и вобрал голову в плечи, но, несмотря на все предосторожности, все равно был вылитый Оли Уэйд Оуэн. Кей, стараясь не отставать, шла за ним. В воздухе пахло грозой. Над Коббом сгустились тучи, а море, казалось, таило в себе зловещую тайну.

— Ну вот, — с облегчением выдохнул Оли, добравшись до машины.

На парковке стоял «лотус-элис» оттенка голубой электрик, и Кей не смогла скрыть восхищения: неужели ее повезут на такой машине!

«В шикарный „лотус-элис“ Оли Уэйда Оуэна недавно садилась рыжеволосая незнакомка в платье от Версаче, облегающем ее стройные бедра».

Кей сразу представила газетную шумиху по поводу этого события и, устраиваясь на гладком кожаном сиденье, украдкой взглянула на себя в боковое зеркало. Она — инкогнито!

— Все в порядке? — спросил Оли.

Кей кивнула. Они пристегнулись, и машина понеслась по Кобб-роуд, устремляясь за пределы Лайм-Реджиса. Кей попыталась расслабиться, откинувшись на сиденье, но это было выше ее сил: до сих пор не верилось, что Оли пригласил ее на свидание!

— Как все чудесно! — улыбнулась она ему.

Оли не отрывал глаз от дороги, что успокаивало Кей как пассажирку, но обескураживало как женщину.

— Настоящий подарок! — добавила Кей.

— Что, прости?

— Говорю, для меня это настоящий подарок — обедать с тобой!

— А! — протянул он. — Понятно.

Кей села поудобнее и поправила прядь у левого виска. Шиньон, кажется, понемногу сползал на сторону. Она снова бросила взгляд в зеркало: нет, рыжие волосы — явно не для нее! Она-то воображала себя этакой прерафаэлиткой, нимфой-очаровательницей, но теперь не могла отделаться от ощущения, что больше напоминает туповатого ирландского сеттера. Не помогли ни шляпа, ни очки; вначале они показались ей прелестными, но на самом деле были безнадежно велики.

— Теперь мне можно все это снять? — спросила она.

— Что?

— Маскировку.

— Нет, — отрезал Оли. — Зачем нам нужно, чтобы тебя узнали?

— Но, мне кажется, за нами никто не гонится, — робко заметила Кей, оглядываясь на пустынный проселок.

— Ни в чем нельзя быть до конца уверенным.

Кей поджала губы. Может, он просто параноик? За всю дорогу им попался только один заляпанный грязью трактор, к тому же с Оли все равно никто не смог бы соперничать: он ведь ехал с такой скоростью! Кей начинала нервничать: проселочная дорога постепенно сужалась, и изгороди стремительно проносились мимо.

— Оли!

— Да?

— Можно помедленнее?

— Но ты же хочешь, чтобы мы туда доехали? Я должен к трем вернуться, или Тереза меня прикончит.

Кей, конечно, хотела доехать, но желательно в целости и сохранности. Сделав поворот, Оли резко ударил по тормозам. Ливень, прошедший несколько дней назад, превратил дороги Маршвудской долины в настоящие реки, и впереди все было затоплено.

— Твоя машина точно здесь проедет?

— Куда она денется, — обронил Оли. — Эта малышка проедет где угодно.

Он поддал газу, и «лотус-элис», постепенно разгоняясь, врезался в толщу воды. Глядя, как из-под колес в разные стороны хлынули мириады брызг, Кей радостно засмеялась.

— Я же говорил, — ухмыльнулся Оли. — Здорово, да? Как на водном аттракционе, только быстрее.

Кей кивнула, чувствуя себя молоденькой девчонкой на первом свидании. Она оглянулась на оставшийся позади разлив, но вскоре перед ними возник еще один. На этот раз вода стояла, куда хватало глаз, и определить глубину было невозможно.

— Может, нам лучше вернуться? — предложила Кей.

— Ты шутишь! — возразил Оли. — Еще чего — вернуться! Мы же почти приехали.

— Да, но здесь, кажется, глубоко…

— Ерунда, — перебил ее Оли. — Большая лужа, вот и все.

И он снова нажал на газ.

— Оли, пожалуйста, поедем обратно!

Он снял солнцезащитные очки, ободряюще улыбнулся, и Кей убедилась, что уговорить его невозможно — Оли должен был проехать через это море, причем на скорости.

— Шляпу держи! — велел он ей, но Кей только вцепилась в сиденье.

«Лотус» разгонялся, приближаясь к воде, а в голове у нее стучало: «Напрасно, напрасно он это затеял!»

— Тормози! — крикнула она.

Но Оли ее не слышал. Он смотрел прямо перед собой, словно игрок перед компьютером, забывший обо всем на свете и сосредоточенный на препятствии, которое нужно преодолеть.

«Лотус» врезался в воду, в окна и на капот хлынули струи, и Кей в ужасе закрыла глаза.

— Ого! — закричал Оли. — Ты видела?!

Различив странное журчание, Кей сначала замерла, а потом все же решилась открыть глаза.

— Уже все? — спросила она.

Вокруг, куда ни глянь, была вода, а машина застыла на месте.

— Оли, что случилось?

— Не знаю, — хмуро ответил он. — Кажется, я угробил машину.

К ужасу Джеммы, Ким Рейли и не думала уезжать из Лайм-Реджиса и даже попросила занять для нее место в микроавтобусе, который вез актеров на утреннюю съемку в Апперкросс.

— Меня будет не видно и не слышно, — заверила она дочь, со смехом стискивая ей руку.

Но Джемма ей не верила. Где бы Ким Рейли ни появлялась, об этом сразу становилось известно. Даже поход в газетный киоск за утренней прессой обставлялся с большой театральностью: макияж, прическа и масса историй, которые могли послушать все желающие. Иначе и быть не могло — такова натура Ким. Джемма вспомнила, как однажды просматривала бабушкин альбом с фотографиями. Практически на всех была ее мать — не потому, что ее фотографировали, а потому, что она успевала влезть в кадр. Мать маячила на заднем плане на всех без исключения снимках со дня рождения тети Кристи — ей тогда исполнилось десять лет. Даже задувание свечей не обошлось без рожицы Ким, которая с энтузиазмом помогала имениннице. На свадьбе двоюродного дедушки Генри она катила по церкви инвалидное кресло, демонстрируя собравшимся розовые трусики. Так что Джемма неспроста волновалась, что с прибытием Ким на съемочной площадке начнется хаос.

Пока ее гримировали, она ломала голову, когда же матери наконец надоест здесь оставаться.

— Ах, боже мой! — заглянула в фургончик Ким собственной персоной. — Тереза только что спросила меня, не соглашусь ли я побыть статисткой! Обалдеть, правда?

Джемма побледнела:

— Как — статисткой?

— В сцене карточной игры, когда появляется капитан Уэнтуорт, помнишь?

Конечно, Джемма помнила. Эту сцену следовало играть с особой деликатностью, а единственным слабым местом Ким было как раз ее отсутствие.

— Я войду в комнату перед капитаном Уэнтуортом и начну кокетничать с одним из джентльменов за карточным столом. Здорово, да? Я еще ни разу не снималась в исторической драме! Для меня это совсем новое направление!

Джемма не нашлась что ответить. Участие матери в экранизации Джейн Остин не лезло ни в какие ворота. И о чем только думает Тереза? Хотя, возможно, таким образом она решила унять Ким. Кто-кто, а Джемма лучше всех знала, что будет, если мать что-нибудь вобьет себе в голову, поэтому не сомневалась, что вовсе не Тереза подкинула такую идею. Ким, вероятно, ходила за ней по пятам и уламывала до тех пор, пока та не сдалась.

— Ну, я и решила, что задержусь здесь еще ненадолго. Домой спешить мне, в общем-то, незачем.

— А! — вырвалось у Джеммы.

— Могла бы и порадоваться за меня, — упрекнула ее Ким. — Может быть, я на пороге возвращения! Столько лет я не получала достойных ролей!

— Но в прошлом году на Би-би-си ты сыграла королеву Елизавету…

— А, ерунда! — отмахнулась Ким. — Маленькая роль в массовке. Мне отвели меньше экранного времени, чем королевскому волкодаву. Курам на смех! Попомни мои слова — именно отсюда начнется мое возвращение!

— Я думала, ты решила заняться благотворительностью, — заметила Джемма, хватаясь за любой довод как за соломинку.

— Благотворительность, конечно, дело хорошее, но такое занудное! — вздохнула Ким. — Честное слово, все эти заседания, на которых приходится сидеть… И реклама такая отвратительная! Никому это не интересно, но все туда лезут.

Джемма поморщилась. Ей-то всегда казалось, что благотворительность — это нечто другое, но спорить она не стала.

— Выходит, все в порядке и срыв, который случился в прошлом году, никак на тебе не отразился?

— Это был не срыв, — возразила Ким. — Я тогда немного переутомилась, что немудрено! Какой он был мерзавец!

При мысли о Лэнсе Карлсоне Джемма вздохнула. Этот ненормальный техасец вскружил матери голову в Париже, женился на ней в Лас-Вегасе и обокрал в Нью-Йорке. Брак вскоре признали недействительным, тем более что через неделю Карлсона арестовали прямо в часовне Вечной любви в Вегасе при попытке стать двоеженцем.

— По крайней мере, я удостоилась пары строчек в колонке происшествий, — заметила Ким. — Но актеры не выходят на пенсию. Наша профессия не то что все другие — она становится частью тебя.

Ким оценивающе оглядела себя в зеркало из-за плеча дочери. Джемма тоже всмотрелась в свое отражение. Только бы ей самой хватило духу уйти вовремя. Окончательно и бесповоротно.

Кей сняла очки от Тиффани и, прежде чем выглянуть в окно, положила в футляр. Спешить было некуда: «лотус» застрял намертво.