Виктория Коннелли - Идеальный герой

«Вот персонаж, который стоит тысячи закладок», — подумала Кей с улыбкой.

В героях Остин было что-то особенное, чего Кей не встречала у других писателей. Однажды она пережила период — правда, очень короткий — увлечения Бронте, но красть у возлюбленной волосы и раскапывать ее могилу как-то недостойно идеального героя[4]. Невозможно представить, чтобы мистер Дарси шатался ночью по кладбищам…

Вот она и спрашивала себя: появится ли когда-нибудь герой, который сможет сравниться с Фицуильямом?

Вскочив с постели, Кей схватила чистый лист бумаги и стала набрасывать портрет, отчаянно пытаясь вспомнить мужчину из своего сна. Его лицо почему-то всегда от нее ускользало. Она могла представить походку, жесты, костюм — и изобразить все это не составляло труда, но черты лица постоянно оставались в глубинах сознания. Как же выглядит ее идеал?

Кей не сдавалась, делая один рисунок за другим. Она была голодна, но не могла оторваться от своего занятия. Голод и жажда — ничто по сравнению с творчеством.

И тут зазвонил телефон. Почему он всегда начинает разрываться именно в тот момент, когда ты занята чем-то очень важным? Кей отложила карандаш и вздохнула.

— Да?

Женский голос в трубке показался ей незнакомым, но как только она услышала, откуда звонят, стало ясно, что хороших вестей ждать не стоит.

Умерла Пегги Салливан.

Такого длинного лица, как у Дэниса Фробишера, Кей еще никогда не видела. Он походил на бассета, но добрая улыбка и лучистые глаза объяснили Кей, почему именно его Пегги выбрала своим поверенным.

— Ничего не понимаю, — удивилась Кей. — Она оставила все мне?

Мистер Фробишер кивнул:

— Все очень просто: у нее не было ни братьев, ни сестер, ни детей. Никого. Только вы, мисс Эштон.

— Но мы так недолго были знакомы…

— Значит, вы сумели произвести на нее впечатление.

Кей покачала головой:

— Этого не может быть…

— От мужа она унаследовала приличное состояние. За столько лет значительная его часть ушла на содержание в доме престарелых, но и осталось немало.

— Да, — смогла выговорить Кей.

Другие слова на ум не приходили. И вдруг она вспомнила их последний разговор. Чем она тогда поделилась с Пегги, когда речь зашла о мечтах?

— Все не так просто, — вырвалось у Кей.

— Простите? — не понял мистер Фробишер.

— Это из-за меня, — дрожащим голосом начала объяснять она. — Я тогда сказала «хорошо бы», то есть чудесно было бы, если б мечты сбылись, — и вот Пегги умерла. Но я вовсе не хотела ее смерти! О господи!

— Мисс Эштон, — стал утешать ее мистер Фробишер, — не накручивайте себя понапрасну. Миссис Салливан была в преклонном возрасте и много лет болела. Подошел ее срок, и вы тут совершенно ни при чем, уверяю вас!

Он пододвинул коробку с бумажными платочками, и Кей вытащила один, чтобы вытереть слезы.

— Ах, Пегги! — не могла она успокоиться. — Я не ожидала… Представить не могла…

— Разумеется…

Они помолчали. Наконец Кей взяла себя в руки, и мистер Фробишер продолжил:

— Она оставила вам письмо. Сиделка написала его под диктовку, но Пегги смогла поставить подпись.

Он подал Кей белый конверт. Трясущимися руками она вскрыла его и достала сложенный листок.

«Дорогая Кей!

Надеюсь, ты не будешь слишком поражена, когда узнаешь, что я оставила тебе немного денег».

Столь очевидное преуменьшение едва не заставило Кей рассмеяться нервным смехом, но она сдержалась.

«Дело в том, что у меня совсем нет близких, а я, в отличие от большинства старух, не испытываю слабости к кошкам, поэтому не собираюсь завещать свое имущество какому-нибудь приюту для животных.

Я знаю, что твоя мать не оставила тебе почти ничего, и к тому же тебя угнетают мысли о выплате ипотеки и неосуществленной мечте. Так вот, моя милая, если ты разумно распорядишься этими деньгами, то сможешь воплотить свою мечту немедленно, и тогда я буду знать, что продолжаю жить благодаря тебе. Ведь это не так уж глупо?

Я буду скучать по тебе, дорогая Кей. Я так любила, когда ты меня навещала. Спасибо тебе за чудесные часы чтения вслух. Я много лет не перечитывала Джейн Остин, но твой нежный голос вновь оживил для меня все ее романы — и за это я тебе искренне благодарна.

Тебе выпал редкий шанс. Соверши для себя чудо!

Твой друг Пегги».

Кей смотрела на подпись, кое-как поставленную синими чернилами. Имя Пегги больше походило на «Пигги», и Кей представила, как ее приятельница, желая что-то оставить после себя, водит старческой рукой по бумаге. Ее глаза наполнились слезами.

— В общем, вы сами видите, — подытожил мистер Фробишер, — что она пожелала все оставить вам. Сейчас мы оформляем необходимые документы. Ее дом последние несколько лет сдавался, и основная часть дохода шла на оплату проживания в «Соснах», но арендатор съехал, и теперь дом ваш.

Кей изо всех сил старалась понять, что он говорит.

— Миссис Салливан думала, что вы его сразу продадите.

Нотариус помолчал, ожидая ее реакции.

— Но, возможно, вы предпочтете сначала все как следует обдумать, — добавил он.

— Да, — отозвалась Кей. — Обдумать…

— Мой номер телефона у вас есть. Я отвечу на любые ваши вопросы.

— Вопросы…

Кей кивнула.

— Спасибо, — спохватилась она, — вы так добры.

— Нисколько, — возразил мистер Фробишер. — Я просто делаю свою работу — выполняю последнюю волю моей клиентки.

Он встал, чтобы проводить Кей до дверей кабинета.

— Миссис Салливан была очень добра, — сказал он на прощание. — Нам всем будет ее не хватать…

Кей снова машинально кивнула и уже у порога почувствовала, как на глаза опять набежали слезы. Она вернулась к столу мистера Фробишера и взяла еще один бумажный платочек — на всякий случай.

Кей сидела за своим столом в офисе фирмы «Барнум и Мейсон». С похорон Пегги прошло уже три месяца, но она до сих пор не могла поверить, что ее приятельницы больше нет на свете и ей не надо ездить в дом престарелых, прихватив с собой стопку книг.

Отпевали Пегги в той же церкви, что и маму Кей, солнечным, но промозглым февральским утром. Снег уже растаял, и все зазеленело, но в тот день Кей ничто не радовало. Ее била дрожь, когда она сидела на том самом месте, что и несколько недель назад, и смотрела на богослужение сквозь пелену слез.

А теперь сидит в своей конторе, словно ничего не случилось.

«До чего же безжалостно время», — думала Кей.

Она оплакивала потерю друга, но жизнь продолжалась.

В последние несколько недель Кей забросила рисование и предавалась чтению, привычно остановив свой выбор на «Нортенгерском аббатстве» Джейн Остин и надеясь, что общество Кэтрин и Тилни ее немного развлечет. Между тем Кей понемногу собирала нужные сведения, чтобы подготовить свои рисунки к публикации, для чего совершила поход в местную библиотеку. Там она обнаружила книжку, содержавшую множество советов для начинающих иллюстраторов, и принесла ее в офис, чтобы в подходящий момент тайком отксерокопировать нужные страницы.

«Вот, кажется, такой момент и настал», — осторожно оглядываясь по сторонам, подумала Кей.

Офис был совсем небольшой, всюду стояли письменные столы, за которыми, кроме нее, сидели еще трое сотрудников. Пол и Маркус ушли на обед, а Дженис с кем-то весело болтала по телефону. Вряд ли она говорила по делу: в юридической консультации нет ничего смешного.

Кей достала из сумки книгу и направилась к ксероксу, очень надеясь, что ей удастся сделать копии нескольких страниц, прежде чем зажует бумагу.

Она еще не закончила, когда на ее столе зазвонил телефон. Дженис по-прежнему заливалась смехом, разговаривая по сотовому, и Кей ничего не оставалось, как ответить на звонок.

Не успела она положить трубку, а в офис уже входил Роджер Барнум, потрясая пачкой документов, которые, без всякого сомнения, нуждались в ксерокопировании.

Кей приросла к месту, наблюдая, как мистер Барнум приподнимает крышку ксерокса.

— Это чье? — рявкнул он, поморщившись, словно держал в руках какой-то заразный предмет. — «Рисование для пользы и удовольствия».

Покраснев до ушей, Кей подошла, чтобы забрать свою книгу:

— Мое, мистер Барнум…

— И что оно делает в ксероксе? — поинтересовался шеф.

Кей едва не застонала в ответ на глупый вопрос, но вместо этого забрала книжку и пробормотала извинение.

Мистер Барнум засопел:

— Мисс Эштон, мне надо потолковать с вами наедине.

Кей кивнула и прошла за ним следом в его кабинет.

— Закройте за собой дверь и присаживайтесь, — пригласил он.

Она молча повиновалась. Мистер Барнум обошел вокруг стола и сел в роскошное кресло, ничем не напоминавшее обшарпанный офисный стул Кей.

— Простите за откровенность, — начал мистер Барнум, — но ваши мысли в последнее время витают где угодно, только не на работе.

— Это правда, — согласилась Кей. — У меня недавно умерла мама, а потом, почти сразу, близкая приятельница.

— Ах да… Ну что ж, надо как-то взять себя в руки — жить дальше, одним словом.

Кей отчаянно заморгала. Неужели она не ослышалась?

— Люди рождаются и умирают. Это печальный факт, но приходится с ним мириться.

— Верно, — отозвалась Кей. — Я постараюсь об этом не забывать.

— Теперь эти ваши рисунки, — продолжал шеф. — Вы не должны приносить их с собой на работу. У нас ведь был уговор насчет — как его там? — кажется, мистера Дарси. Не могу понять, хоть убейте, чем он так обворожил вас, женщин…

Кей промолчала.

— Это мешает работе. Нельзя путать такие вещи. Ни в коем случае. Работа есть работа. Забава есть забава.