– Ты любишь их? – спросил Майлз.

Она опустила глаза на свои руки и отложила вилку. К ее удивлению, на тарелке не осталось ничего, кроме крошек.

– Они как будто мои собственные дети, – призналась она. – Когда их мать сбе… ушла, забота о них легла на мои плечи, потому что отец был… ну, нездоров. Во мне что-то оборвалось, когда я посадила их на поезд в Бат. У них не было счастливого детства, но я хотя бы любила их, позволяла им пачкаться, кричать и бегать, когда им вздумается.

– Твой брат получил наследство, – нахмурился Майлз, – и не стал заботиться о тебе и сестрах?

– О, у него не было толком никакого наследства, кроме долгов. Отец был… болен, как я уже говорила. Он болел очень долго и не мог расплатиться с кредиторами. Мы продали все, но и этого оказалось недостаточно. Борис живет где-то в Лондоне, но я редко его вижу. Он преисполнен желания быстро разбогатеть.

– Он игрок? – осведомился граф.

– Он хочет выплатить наши долги, – пояснила она. – Он всегда хотел быть лучше отца… Так вот, отец болел, и у Бориса не было возможности заниматься любимым делом.

Граф молча взирал на нее.

– Майлз, – проговорила она, снова берясь за вилку, – я подумала… когда вы сделали мне предложение, я решила… Господи, все знают, что вы богаты, как Крез. – Она в смятении взглянула на него и покраснела. – Вот то, что вы должны обо мне знать. Иногда я говорю не подумав. Я не хотела этого говорить, ваше материальное положение меня не касается.

– Касается, – возразил Майлз, – ты стала женой человека, о котором все говорят, что он богат, как Крез. Что ты хочешь, чтобы я сделал для твоих сестер и брата, Эбби?

– OI – Она подняла, на него умоляющий взгляд. – Я хочу, чтобы они жили со мной, Майлз, Я имею в виду девочек. Я мечтаю, чтобы они вернулись ко мне. В Северн-Парке у вас большой дом? Бьюсь об заклад, это так и есть. Вам не придется с ними встречаться, я сделаю так, что вы не будете их видеть. И обещаю, что их содержание не обойдется слишком дорого. Они не привыкли к богатству и не будут требовать много. И я не жду, что вы отправите их в дорогую школу. Я, честно говоря, вообще не хочу отправлять их в пансион, лучше я сама буду их учить.

– Эбби. – Он снова накрыл ее руку своей, поглаживая ладонь теплыми пальцами. – Прекрати спорить сама с собой. Естественно, мы должны взять твоих сестер к себе. Твоя тетушка не будет возражать?

– Нет-нет, – быстро ответила она. – Она ясно дала понять, что берет их только из сострадания. Они могут приехать, Майлз? Вы не будете возражать?

Он улыбнулся и крепко сжал ее руку.

– О Боже! – воскликнула она, глядя на мужа, но не видя его. – Да, конечно, конечно. Странно, как я раньше до этого не додумалась. Лучше и быть не может. Если бы у этой идеи были руки, она давно уже щелкнула бы меня по носу.

Граф развеселился.

– Этот угорь, – проговорила она, – эта жаба, эта змея. Вы ведь понимаете, что это к ней, а не ко мне он приставал. Он знал, что меня лучше не трогать. Как только он впервые попытался игриво мне улыбнуться, я сказала, что, если это повторится, я выбью ему зубы.

Граф запрокинул голову и разразился смехом.

– Эбби, – с трудом выговорил он, – ты этого не делала. Ты просто не способна на такой неучтивый поступок. Но о чем, если не секрет, о чем ты говоришь?

– О мистере Гилле, – пояснила она. – Он приставал к Лоре, потому что она очень хорошенькая и так боится потерять место, что не осмелилась дать ему отпор.

– А тебя все-таки уволили?

– Я сказала ему, что если… – Она запнулась и покраснела. – Я потребовала отстать от нее, и на следующий же день меня обвинили в том, что я строго глазки их сыну, и выгнали. Если бы вы хоть раз увидели Хэмфри Гилла, Майлз, вы бы поняли, как я возмутилась, услышав подобное заявление. Сама мысль об этом невозможна! Это было бы смешно, если бы не было так грустно!

– А что ты имела в виду под «лучше и быть не может»? – поинтересовался граф. – Что же должно было щелкнуть тебя по носу невидимым кулаком?

– Лора, гувернантка, – начала Эбби. – Она может закончить обучение детей и уйти из этого ужасного дома и его похотливого хозяина. Вам не кажется, Майлз, что это прекрасная идея? Можно я попрошу ее?

Она думала, что он откажет. Майлз некоторое время задумчиво рассматривал ее. И эта тишина была гораздо красноречивее любых слов. О Боже, подумала Абигайль, ведь она дала себе слово вести себя скромно хотя бы несколько дней. Но она уже начала болтать вовсю!

Майлз выглядел так, как в тот первый раз – неужели с тех пор прошло всего три дня? – и так, как он выглядел в тот день, когда повел ее за покупками: он был красив, безупречен и недоступен. Трудно было поверить в то, что это тот же самый мужчина, который проделывал с ней ночью такие удивительные вещи! Абигайль почувствовала, как краска заливает шею.

– Ты уверена, что это мудрое решение? – наконец проговорил он. – Если ее оскорбляют, мы действительно должны забрать ее оттуда или хотя бы серьезно поговорить с мистером Гиллом. Но согласится ли она стать твоей служанкой, когда еще недавно была твоей подругой, ровней тебе?

– Она и будет моей подругой, – возразила Абигайль, – а еще поможет мне учить девочек, ведь я не умею этого делать.

– И жить на твою милостыню? – осведомился граф. – Понравится ли ей это, Эбби?

– Милостыню! Она не будет считать это милостыней. Неужели и я тоже живу на ваши подачки, раз вы взяли меня из того дома и приютили у себя? – У нее на щеках выступили пунцовые пятна. – Это так?

– Ты моя жена, – парировал граф, – а это другое дело. Я обязан заботиться о тебе. Не говори пока с мисс Сеймур. Давай еще немного подумаем. – Он улыбнулся. – Ты всегда такая импульсивная?

– Да, – призналась она, – всегда. Мне очень жаль, Майлз. Боюсь, я не та жена, о которой вы мечтали. Вы во мне ошиблись.

– Пока, – рассмеялся он, – ты именно та жена, о которой я мечтал. А теперь мне нужна твоя помощь.

Абигайль уставилась на него в недоумении.

– Моя мать едет в Лондон, – пояснил он, – с двумя моими сестрами. Мама и младшая сестра Констанс возвращаются после долгого пребывания в семье лорда Гэллоуэя. Это друг мамы. Пруденс тоже едет с ними, хотя она замужем. Ее муж будет в Лондоне чуть позже.

– И вы размышляете над тем, как объяснить им мое присутствие? – спросила Абигайль. – У них случится удар при виде меня, не так ли?

– Надеюсь, все закончится не так печально, – ухмыльнулся Майлз. – Но ты права, сначала всем будет неловко. Боюсь, они очень уж сильно любят меня, потому что я единственный в семье мужчина. Хотя в этом есть множество достоинств, есть и один серьезный недостаток. Все они считают меня своей собственностью и думают, что гораздо лучше меня знают, как мне следует прожить жизнь.

Абигайль кивнула. Что-то подобное она тоже пережила в свое время. Она понимала, что, женившись на ней, он рассчитывал таким образом избавиться от влияния матери и сестер. Тихая, добрая, разумная женушка! О Боже, бедный Майлз!

– Когда? – осведомилась она. – Когда они приезжают?

– Может быть, уже сегодня, – ответил граф.. – В любом случае в ближайшие дни. Тебе будет очень трудно так сразу встретиться с ними?

– Думаю, им будет еще тяжелее познакомиться со мной, – заметила Абигайль. – Меня, по крайней мере, предупредили заранее.

– Ты очень отважная, – сказал Майлз. – Тебе ведь приходится прикладывать немало усилий, чтобы преодолеть застенчивость, Эбби? Я заметил это еще вчера. Надеюсь, встреча с матерью не слишком расстроит тебя. Я вел себя как эгоист, правда? О нет, лучше не отвечай, пожалуйста. Я и так знаю, что был эгоистичен. И еще, мне было очень приятно обнаружить сегодня утром, – граф встал из-за стола, подошел к ней сзади и опустил руки ей на плечи, – что ты на самом деле не такая уж тихоня, Эбби. Очень трудно вести беседу с человеком, который не может связать и двух слов.

Не такая уж тихоня. Неужели он не понимает, что только сейчас сказал самую большую глупость века? Абигайль невидящим взглядом уставилась в тарелку. Он наклонился и поцеловал ее в шею.

– Как ты думаешь, мы могли страстно и безоглядно влюбиться друг в друга с первого взгляда три дня назад? – спросил он.

– Что? – Абигайль развернулась на стуле и всмотрелась в склоненное к ней лицо.

– Все ради моей матери, – ответил он. – Будет гораздо проще не говорить ей всей правды.

– Да, – согласилась она, – вы правы, я понимаю.

– Тогда ты поможешь мне? – Граф улыбался, а Абигайль видела только искрящиеся синие глаза, очаровательную ямочку на щеке, невероятно белые и ровные зубы. Как она раньше не заметила всего этого совершенства?

– Да, это лучше, чем заставить ее считать нас сумасшедшими.

Майлз наклонился ниже и нежно поцеловал в губы.

– Ты отличный парень, Эбби. Давай проведем день вместе! Думаю, нам многое надо узнать друг о друге. Как тебе мысль о том, чтобы поехать в Кью-Гарденз?

– Великолепно! – воскликнула Эбби. – Я никогда там не была.

– Тогда беги наверх и захвати свой чепчик, – подытожил он, – а я прикажу заложить экипаж.

Абигайль бросилась наверх, начисто позабыв о своем намерении поговорить с миссис Уильямз и осмотреть дом. Ни ее отец, ни мать никогда не брали ее никуда, кроме официальных приемов, с которых отец всегда возвращался пьяным. Мистер Гилл тоже никуда не водил свою жену. А Майлз хотел взять ее с собой в Кью-Гарденз и предложил провести весь день вместе, а сейчас было только раннее утро.

Было уже далеко за полдень, когда они вернулись домой, Абигайль с графом вдоволь нагулялись по Кью-Гарденз, любуясь цветами, деревьями и ухоженными газонами. Они рассказали друг другу о своих семьях.

Абигайль постоянно замечала, что говорит в основном она, и каждый раз стискивала зубы при мысли об этом. Но через минуту-другую муж снова задавал вопрос, и Эбби пускалась в пространные разъяснения. Он часто улыбался ей и смеялся над забавными наблюдениями, так что Абигайль даже начала думать, что быть разговорчивой не так уж плохо.