Мэгги вяло улыбнулась.

После того как ей вымыли голову и попросили вернуться в кресло, Джимми взял ножницы и принялся за дело.

— Энни сказала, что до недавних пор вы жили в Москве.

Мэгги пробормотала что-то невнятное.

— Знаете, сдается мне, что за десять проведенных в России лет ваши волосы выцвели, — продолжил Джимми. — Уверен, у них не всегда был этот мышиный оттенок.

— Верно, — сдержанно кивнула Мэгги. — Раньше я была куда привлекательнее.

Сарказм этого заявления был очевиден ей одной.

— Я освежу вас. Сделаем цвет красного дерева с легкой примесью бордового. Как вам нравится подобная идея?

Ей нравилось все, что не напоминает полосатую шкуру зебры.

Когда прическа наконец была готова, Мэгги не поверила собственным глазам. Ее волосы стали буйными, молодыми. Вместе с тем в них ощущалась нежность.

— Какая прелесть! — воскликнула она.

Джимми кивнул.

— Я постарался сделать нечто свеженькое, но пригодное для каждого дня, а не для пышных великосветских раутов.

— Именно то, что нужно! — счастливо хихикнула Мэгги, осторожно трогая волосы. — Просто блеск!

— Намечается бурное свидание?

Мэгги действительно собиралась повидаться с Брайаном, но совершенно не была уверена, что их встреча пройдет так уж бурно.

Тем не менее она настраивала себя на оптимистический лад. Да, история с эротическим журналом удивила Брайана. Но, возможно, Мэгги сама виновата. Скорее всего, ей сначала следовало подумать о перемене образа.

— Что ты сделала с волосами? — изумленно воскликнул жених, едва Мэгги открыла ему дверь.

Ее улыбка медленно увяла.

— Тебе не нравится?

— Какой-то рыжий цвет… Ты уже не так молода, чтобы красить волосы подобным образом. Это… это… — Брайан явно не мог найти слов, но возмущенное выражение на его лице было весьма красноречивым.

Мэгги повернулась и ушла в гостиную, где принялась переставлять фарфоровые фигурки. Она поместила мальчика-рыболова рядом с хористкой, оставив в одиночестве малыша, несущего на палке котомку.

Да здравствует анархия! — пронеслось в ее голове. И вообще, нужно упаковать фигурки в коробку и спрятать подальше, а гостиную оформить заново. Лучше всего в авангардном стиле.

Так-то оно так, но фарфоровые игрушки некогда принадлежали матери, а Мэгги была человеком сентиментальным. Поэтому она со вздохом расставила фигурки на прежние места и включила свет.

Вся жизнь Мэгги, за исключением учебы в колледже, прошла в этом доме. Сначала детство, затем период после смерти отца. Вероятно, для нее просто настало время перемен.

Брайан переминался с ноги на ногу, стоя на краю индийского ковра времен британского правления и явно не зная, как теперь должен обращаться с Мэгги. Он обеспокоенно хмурился.

Как хорошо Брайан вписывается в эту комнату! — подумала Мэгги. Старомодный человек среди старомодной обстановки. Наверняка он даже не подозревает, что его галстук чересчур узок, а свитер настолько стар, что скоро снова войдет в моду.

Прежде Мэгги тоже неплохо вписывалась в интерьер гостиной. Но с недавних пор этому пришел конец. Более того, временами ей казалось, что она чужая в собственном теле. Впрочем, всю последнюю неделю — за исключением фиаско с попыткой внести немного разнообразия в интимную сферу — у Мэгги усиливалось ощущение, будто ее жизнь начинает понемногу налаживаться.

Она не виделась с Брайаном с пятницы, когда он приковал ее голую к кровати и забыл об этом. Впрочем, тем вечером, только гораздо позже, он позвонил Мэгги. В его голосе ощущались усталость и беспокойство. Роды оказались трудными. Брайан извинялся за то, что ему пришлось уйти, и спрашивал, не смогут ли они встретиться у нее во вторник за ужином, раньше он не мог, так как у него дежурства в больнице.

Мэгги подумала о ребенке и молодой матери и порадовалась, что оба выжили с помощью Брайана. Конечно, она простила своего жениха, хотя до сих пор не могла отделаться от чувства досады из-за того, что ей пришлось вытерпеть.

И вот он вновь стоит в ее гостиной. Ни цветов, ни извинений, ни бутылки вина. Ни даже приглашения в ресторан. Все как обычно: Мэгги готовит ужин для доктора Харроу. Но если бы Брайан бросился к ней, схватил в объятия и увлек в постель, Мэгги простила бы его окончательно.

Она бросила на своего жениха взгляд, который постаралась сделать томным и завлекательным.

В ответ Брайан с энтузиазмом потер руки.

— Неужели я слышу запах тушеного мяса? Чудесно! Умираю с голоду.

Мать Мэгги, которой было сорок, когда родился ее единственный ребенок, установила в семье непреложный закон: за столом никаких пререканий. Это неблагоприятно сказывается на пищеварении. Поэтому Мэгги, всю жизнь — вплоть до прошлой пятницы — старавшаяся вести себя прилично, завела обычную вежливую беседу. Однако внутри она медленно закипала, как говядина в горшочке.

Позже, пока Мэгги мыла посуду, Брайан читал газету. Затем они пили кофе в гостиной, как семидесятилетняя супружеская пара.

Мэгги смотрела на чашку с блюдцем в своей руке. Красные розы, украшавшие китайский фарфор, выцвели после тридцати лет использования посуды и стали светло-розовыми. Мэгги вдруг поняла, что не любит этот сервиз.

По сути, она не только пьет чай или кофе из маминых чашек, но и живет такой же жизнью. Только почему-то пропустила юность и сразу перескочила в возраст пожилого человека.

Рука Мэгги задрожала, чашка застучала о блюдце, издавая звук кастаньет. Обтягивающий топ сдавил грудь, словно вдруг стал на пару размеров меньше. У Мэгги перехватило дыхание.

В руках сидящего напротив Брайана зашуршала газета.

Мэгги почувствовала, что в ее груди зарождается вопль протеста. После смерти матери прошел год. Но в эту минуту Мэгги почудилось, что будто в некой новой, касающейся лично ее, версии романа «Сумеречная зона» она вернулась с похорон, чтобы дома превратиться в свою мать.

Мэгги любила своих родителей, но в процессе жизни с ними словно каким-то образом потеряла индивидуальность. И сейчас ей нужно было что-то с этим делать, возвращать себя. Возможно, проблема заключается не только в их с Брайаном сексуальной жизни.

Может, это само жилище виновато.

— Я тут подумала, не продать ли мне свой дом, — произнесла она, обкатывая новую мысль в голове, а слова на языке.

— Ммм?

Газета вновь зашелестела в руках Брайана. На этот раз он аккуратно сложил ее вчетверо и поместил на стоявший рядом журнальный столик.

— Я говорю, может, продать этот дом?

Брайан несколько мгновений молча смотрел на нее. Затем улыбнулся.

Мэгги знала эту улыбку — покровительственное и одновременно снисходительное выражение. «Не волнуйся, все будет в порядке, ведь я же доктор». Когда жених смотрел на нее так, Мэгги хотелось дать ему пощечину.

— Это нормально, — изрек Брайан.

— То есть? — Мэгги показалось, что она не расслышала.

Брайан встал, пересек гостиную и сел рядом с невестой на диван, обитый золотым дамасским шелком. Глядя Мэгги в глаза, он произнес, словно утешая:

— Видишь ли, дорогая, ты сейчас входишь в деликатный женский возраст, когда в организме многое меняется…

— Мне всего тридцать один год!

Брайан продолжил, будто она ничего и не говорила:

— Твои биологические часы идут. — Он как на кнопку нажал пальцем на кончик носа Мэгги, словно она была маленькой девочкой. — Думаю, нам следует передвинуть дату свадьбы на более близкий срок.

Стеснение в груди Мэгги стало невыносимым.

— Почему?

Брайан похлопал ее по колену.

— Ты капризничаешь, ведешь себя совершенно не в своем обычном стиле. Думаю, это прозрачный намек для меня.

— Послушай, прекрати разговаривать со мной, как с давней пациенткой! Я твоя невеста.

И вообще, где слова любви, романтическое ухаживание, секс, наконец?

— Я лишь хочу помочь тебе, как-то направить…

Скорее, управлять мною, подумала Мэгги с обидой.

Брайан взял ее левую руку, где на тоненьком кольце поблескивал едва заметный брильянтик. Прежде Мэгги старательно убеждала себя, что кольцо очень изящно, но сейчас у нее мелькнула мысль, что оно просто дешевое.

— В апреле я смогу выкроить несколько дней из своего рабочего графика. Тогда и поженимся. — Брайан с сомнением взглянул на невесту. — Как думаешь, к тому времени твои волосы отрастут?

Мэгги подумала, что, возможно, несправедлива к Брайану. Ведь для него перемещение даты бракосочетания на несколько месяцев вперед совершенно спонтанное решение.

Она постаралась изобразить энтузиазм.

— Можно будет взять часть вырученных за дом денег и устроить роскошный медовый месяц!

На лице Брайана вновь появилась ненавистная ей улыбка.

— Детка, ты хоть представляешь себе, как быстро растут цены на недвижимость в этом районе? Ведь мы находимся всего в сорока пяти минутах езды от Сиэтла. Кроме того, отсюда недалеко до моей больницы и твоей работы. И вообще, это чудесное место для семьи. Когда мы поженимся, ты успокоишься.

Их соединенные руки начали потеть. Образ романтического медового месяца померк.

— А что ты думаешь насчет свадебного путешествия?

— Я уже все устроил. Подменю на неделю в больнице своего коллегу, Стива Склодовски, а за это он на такой же срок предоставит мне свой таймшер в Палм-Дезерт.

— Хочешь попрактиковаться в игре в гольф, чтобы на пенсии заняться этим как следует? — саркастически усмехнулась Мэгги.

Слова Брайана причинили ей такую боль, что она едва не ахнула. Вообще, сейчас ее состояние приблизилось к паническому.

Брайан ткнул пальцем в дужку съехавших очков.

— Возможно, ты удивишься, дорогая, но в последнее время популярность гольфа растет и среди молодых людей.