– Благодарю за информацию, – с иронией сказал Донской и все же почувствовал неприятный холодок сомнения. – Я думаю, тебе пора.

– Нет! Не прогоняй меня… – Валерия ухватилась за лацканы его пиджака.

Она повалилась на стол, таща за собой Андрея, и он ощутил неестественную упругость ее грудей, подумав про себя: «Какая гадость!» Донской попытался высвободиться, но Валерия закинула на него ногу, юбка ее задралась, и Андрей увидел, что на женщине нет нижнего белья.

– Люба! Зовите охрану! – заорал он.

– Не надо охрану, – выла Валерия. – Ты же понял теперь, что она – ничтожество. Или ты не поверил мне? Проверь! Поезжай к ней! Она наверняка уже улетела во Францию хвастаться перед женихом твоей работой. Она недостойна тебя. А я… Я…

Влетели два охранника и, отцепив Валерию от Донского, потащили ее к выходу.

– Оставьте меня! Не трогайте! Андрей! Андрей, ты должен…

– Уходи! Уходи и не появляйся здесь больше. Я попрошу не впускать тебя.

– Пойми же, я богата, – не унималась она. – Я навсегда богата! Я могу сделать для тебя все! Верь мне… Она не стоит…

Уже из коридора она еще раз крикнула:

– Ты еще пожалеешь!


Воцарилась тишина. Донской посидел немного, приходя в себя, затем снял телефонную трубку:

– Алексей, я увольняюсь. Сейчас. Будь здоров.

Петров пытался что-то кричать, но Донской не стал слушать.


Такси примчало его к дому Гордеевой. Благообразный портье запомнил Андрея со вчерашнего вечера и пропустил. Донской бегом бросился к лифту: увидеть ее, прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что вчерашняя ночь не сон, не мираж.

Чувствуя, как сердце глухо колотится в груди, он позвонил в дверь. Но на пороге появилась незнакомая немолодая женщина в тренировочном костюме.

– Здравствуйте, я к Нине…

– Вы Андрей Александрович, – кивнула женщина. – Нина Сергеевна говорила, что вы, наверное, зайдете. Я ее домработница Валя. Нины сейчас, к сожалению, нет, она утром улетела.

– В Париж? – глухо выговорил Донской.

– Да, в Париж, – заулыбалась Валя. – Значит, она все-таки успела вам позвонить. А не хотела тревожить вас слишком рано.

– Она… она просила мне что-нибудь передать? – Он чувствовал, как в груди разливается чугунная тяжесть.

– Просила извиниться… Она скоро вернется.

Такси все еще стояло во дворе.

– Теперь домой, – бросил Андрей, влезая на заднее сиденье. – И пусть все это провалится в тартарары!


Тело ломило от неудобной позы. Андрей пошевелился, попробовал вытянуть ноги, но, не найдя опоры, снова подобрал их под себя.

Донской открыл глаза. Оказалось, спал он на коротком кухонном диванчике. Было сильно накурено, на столе валялись бутылки, консервные банки и вилки.

Настенные часы показывали восемь. За окном было темно.

«Утро сейчас или вечер? – не мог понять Андрей. – И какой день недели? Сколько уже времени я не выходил из дома?»

Уволившись из клиники, Донской заперся дома. Несколько раз звонили в дверь: приходила Лера – умоляла впустить ее; приходил судебный пристав – сообщить, что, поскольку Андрей пропустил суд, заседание переносится на две недели. Он никому не открывал и никак не реагировал на голоса. Только один раз поговорил по телефону с Галиной: она сообщила, что подала на развод.

– Галя, неужели ничего не осталось? – спросил Донской. – После всех этих лет… Я виноват перед тобой, но… Скажи, ты и в самом деле все это время была несчастна со мной?

– Андрей, эти вопросы стоило бы задать мне на много лет раньше. Уже ничего не исправить, – устало отозвалась Галина.

– Дай мне по крайней мере поговорить с дочерью, – не сдавался Андрей. – Или ты запретишь ей со мной видеться?

– Конечно, нет, можешь встречаться с ней сколько угодно. Если только она сама захочет.

Трубку взяла Катерина:

– Ну конечно, папуля, я захочу с тобой встречаться. Ты, кстати, не мог бы дать мне двести баксов, мне так понравилась одна курточка в Mango…

Больше Донской на звонки не отвечал.


От Нины не было никаких известий. Да Андрей уже и не надеялся услышать что-то о ней.

Он тяжело поднялся, открыл балконную дверь. Повеяло холодом, у Донского закружилась голова. Он постоял немного, привыкая к свежему воздуху.

Сыпался мелкий снег. «Зима», – написал Андрей на перилах и подышал на замерзший палец.

Мобильный зазвонил неожиданно, Донской даже вздрогнул и не поверил своим глазам, увидев номер Нины:

– Алло!

– Андрей, здравствуй! Я только что прилетела. Алло! Ты меня слышишь?

– Слышу, – отозвался он, с удивлением отмечая, какую боль вызывает внутри этот чистый глубокий голос. – Очень рад за тебя.

– Ты какой-то странный… Что-то случилось? Ты обиделся, что я улетела без предупреждения? Но у меня был уже билет, я не могла отменить поездку. И не успела тебе сказать…

– Нет, что ты, я страшно рад за тебя. Как будущий муж? Он ведь, кажется, владеет ресторанами? Не боишься потерять форму с таким-то семейным бизнесом? Впрочем, если решишься на липосакцию, я тебе скидку сделаю по старой дружбе, – едко говорил он.

– Ты знаешь… – протянула Нина.

– Твоя личная жизнь принадлежит народу. Ты этого не учла, дорогая, когда планировала свою маленькую победоносную авантюру. Ну да ладно, какая разница. Желаю вам с женихом – извини, не имею чести знать его имени – большого человеческого счастья.

– Андрей, погоди, – перебила Нина. – Нет никакого жениха. Больше нет. Я летала во Францию, чтобы разорвать отношения с ним. Но пришлось задержаться, у нас были кое-какие общие дела. Теперь все, его нет больше в моей жизни. Никого нет. Только ты!

Он молчал. Смотрел на скапливающуюся у балконной двери горку снега и не мог выговорить ни слова.

– Андрей, мне очень нужно тебя увидеть. Давай встретимся сегодня! В десять часов на Крымском мосту, ты сможешь? Я буду там поблизости в офисе одного кинопродюсера и освобожусь как раз к десяти. Приедешь?

– Да, – неслушающимся голосом произнес он. – Да, Нина, я буду. Сегодня в десять!


Донской гнал по ярко освещенному огнями проспекту в сторону Крымского моста. Волосы были еще влажными после душа, врывающийся в приоткрытое окно ветер приятно щекотал гладко выбритое лицо. Впервые за последние дни Андрей чувствовал волю к жизни.

Он нетерпеливо поглядывая на часы. Как назло, несмотря на поздний час, движение было оживленным. Да еще какой-то тонированный джип буквально приклеился к заднему бамперу, и Донской несколько раз мигнул ему фарами. На Крымском Валу машины встали мертво. Видимо, впереди была авария. Ну кто мог предположить такое? Андрей с глухим стоном уронил голову на руки. Прошло несколько минут – пробка не двигалась. Лишь промчалась по встречной полосе патрульная машина ГИБДД. Донской вырубил зажигание, включил аварийные сигналы и выскочил из машины.

– Эй, куда? – заорали сзади. – Ты что, чувак, офигел? Мы-то как проедем?

Андрей бежал в сторону Крымского моста. Было жарко. Он распахнул пальто и старался дышать как можно глубже. Из машин на него смотрели разные люди: кто-то усмехался, кто-то крутил пальцем у виска.

Наконец Андрей добежал до ведущих на мост ступенек и стал быстро подниматься. Дыхание сбилось, ботинки скользили… Он на секунду потерял равновесие, ухватился рукой за перила и выругался.

«Не хватало еще свернуть шею, – подумал Андрей. – За десять шагов до назначенного места!»

Сзади ему почудилось какое-то движение. Донской резко обернулся, но за ним никто не шел, только промелькнул у подножия лестницы белый плащ.

«Она? Тоже опаздывает? – насторожился он. – Нет, случайный прохожий».

Андрей поднялся на мост и, осматриваясь по сторонам, двинулся к середине. На громоздкие цепи, соединявшие пилоны моста, налипал снег. Впереди возвышался памятник Петру Первому, едва различимый в снежной полутьме. По берегам уже покрывшейся тонким льдом реки светились разноцветными окнами дома. Андрей не мог отделаться от ощущения, что все вокруг было ненастоящим, бутафорским. Дрожавшие во влажном воздухе огни, тревожные гудки машин, его одинокая фигура на фоне светлых конструкций моста – все это напоминало финальные кадры какого-нибудь голливудского фильма. Вот сейчас он сделает шаг – темнота расступится, и перед ним возникнет любимая женщина…

Донской увидел серебристую иномарку. Он еще не мог разглядеть номер, но автомобиль показался ему знакомым. Он прибавил шагу:

«Это она! Уже ждет. Сейчас я ее увижу!»

Андрею казалось, что все его движения слишком плавны, как в замедленной съемке: он делает шаг, поднимает над головой руку, машет, дверь машины открывается, он видит ступивший на асфальт женский сапог.

– Андрей! – послышался высокий срывающийся голос сзади.

Донской обернулся. В нескольких шагах от него стояло некое существо, завернутое в белый плащ. Голова существа была гладко выбрита и бликовала в неярком свете уличного фонаря. На бледном лице огненно-красным пятном выделялись неестественно выпуклые губы. Руки что-то судорожно сжимали под плащом.

«Господи, как в моем кошмаре!» – отшатнулся Андрей.

– Что же ты, Андрюша? Думал избавиться от меня? Я же говорила, я всегда буду с тобой, а ты не верил… – слезливо произнес отвратительный призрак и шагнул к Донскому.

Андрей смог разглядеть реальные, хоть и искаженные до неузнаваемости черты Валерии. Ее воспаленные глаза лихорадночно бегали, губы растягивались в клоунской улыбке, тело сотрясал озноб.

«Вот оно! – осознал Андрей. – Она помешалась, я ведь знал, что так будет».

– Я любила тебя, – произнесла Валерия, вскидывая руку.

И он увидел направленный на него пистолет.

– Что ты… – начал Донской.

– Прощай, – улыбнувшись светло сказала Валерия и нажала на курок.

Андрей судорожно прижал руку к груди и с недоумением смотрел на сочившуюся сквозь пальцы темную жидкость. Он видел еще, как победно рассмеялась Валерия и, покачиваясь, пошла прочь, сверкая лысым черепом. Фонарь над головой мигнул и поплыл куда-то вбок и вверх. Донской ощутил спиной твердую, неровную поверхность асфальта, зачерпнул пальцами горсть окрасившегося в багровый цвет снега.