Мэтт повернулся к помощнику:

— В чем дело, Саймон?

— Да вот, капитан, — глаза великана весело поблескивали, — на причале появился молодой джентльмен, который говорит, что он и его спутники оказались в затруднительном положении. Они направляются в Египет и хотят, чтобы мы их взяли в качестве пассажиров.

— Сколько их? — с некоторым любопытством спросил Мэтт.

— Он и с ним две женщины. Молодая кажется очень расстроенной, вот-вот расплачется. Но старшая леди, по-видимому, довольна. Она называет их затруднения крестовым походом за приключениями, — усмехнулся Сайгон. — Могу поспорить, она страшно сварливая, но весьма сильна духом.

Мэтт колебался, и Саймон воспользовался паузой:

— Они обе красавицы, капитан. И говорят, что заплатят вдвое больше положенного.

Сабрина чуть не застонала. Судя по выражению лица Мэтта, замечание Саймона заинтересовало капитана. Саймон добивался своего с азартом фехтовальщика, наносящего последний, решительный удар.

— Так говоришь, они красавицы?

— Да, сэр.

— А у нас есть свободные каюты?

— Только одна, подходящая для пассажиров, — с невинным видом ответил Саймон. — Я подумал, что мы можем поместить молодого джентльмена с его милостью в свободной каюте, а женщины пусть будут вместе.

— Подождите минутку… — сказала Сабрина звенящим от негодования голосом.

— Это означает, что мы вынуждены разлучить новобрачных. — Лицо Мэтта расплылось в улыбке. — Хорошо, Саймон, мы берем их.

— Мэтт! — Сабрина пыталась высказать свое крайнее возмущение.

— Бри, ты же не хочешь отвернуться от наших братьев-путешественников. — Он обратился к Саймону: — Они англичане?

Моряк кивнул.

— И к тому же соотечественники, Бри. — Мэтт с грустью посмотрел на нее. — Я не думал, что ты такая бесчувственная… Правильнее сказать, эгоистка, — не так ли Саймон?

У Саймона тоже был огорченный вид.

— Да, капитан, полагаю, «эгоистка» — подходящее слово.

Сабрина переводила взгляд с одного на другого. Мало того, что они здесь задержались, так она еще должна делить каюту с двумя незнакомками. Вероятнее всего это благовоспитанные леди, которых ей хватало и в Лондоне. Женщины, которым никогда не понять ее. Теперь она больше не будет проводить ночи в объятиях Николаса. Горькое разочарование охватило ее.

— Бри? — осторожно спросил Мэтт.

— Очень хорошо, — сквозь зубы проворчала она.

— Чем больше, тем веселее.

Мэтт удовлетворенно улыбнулся:

— Я знал, что ты меня поймешь. В конце концов, это деньги, и это судно предназначено для пассажиров.

Она насмешливо фыркнула и демонстративно повернулась к нему спиной. Сабрина была готова смириться с неудобствами, но наотрез отказывалась проявлять любезность. У нее не было никакого желания знакомиться с этими незваными гостями.

— Приведи их сюда, Саймон, — весело приказал Мэтт. — Ну, Бри…

Она резко повернулась и посмотрела ему в глаза:

— Не смей оправдываться передо мной, Мэттью Мэдисон. Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. Ты просто не можешь видеть нас с Николасом вместе и всячески хочешь доставить нам неприятности.

— Бри, неужели я могу так поступить с тобой?

— Можешь, — она уничтожающе взглянула на него, — и уже поступаешь.

Голоса новых пассажиров, приближавшихся к судну, привлекли их внимание. На расстоянии нельзя было рассмотреть их, но две фигуры показались Сабрине знакомыми.

Они ступили на трап. Лицо женщины, шедшей впереди, кого-то ей напоминало. За ней поднималась молодая блондинка…

— Черт побери! — ахнула Сабрина.

— Саймон был прав, они красавицы. — Мэтт восхищенно улыбнулся.

— Даже и не думай, Мэтт. Это моя дочь, — ледяным тоном произнесла Сабрина.

— Твоя дочь? — удивился он. — Высокая, темноволосая — это твоя дочь?

— Нет, идиот. Блондинка — моя дочь. Как, скажите, во имя всех святых…

— А кто же другая? — с интересом спросил Мэтт.

На мгновение Сабрина забыла о потрясении, которое испытала при появлении Белинды на корабле, и чуть не расхохоталась. Так ему и надо. Именно этого он и заслуживает.

— Это, дорогой мой друг, Уинни Харрингтон, сестра Николаса.

— Его сестра? — На лице Мэтта мелькнула растерянность. — Как ты думаешь, она дорога ему?

— Полагаю, более чем тебе твоя. Ведь сестра Николаса действительно существует.

Мэтт смотрел на новоприбывших, и Сабрина заметила, как он решительно стиснул зубы. Она всего однажды видела Уинни Харрингтон, но слышала, что эта женщина больше интересуется книгами, чем мужчинами. Однако равнодушие женщины было самым верным средством покорить такого мужчину, как Мэтт. Новый поворот событий обещал интересное их развитие.

Белинда взбежала по ступеням трапа и, рыдая, бросилась в объятия матери.

— Ах, мама, я не надеялась, что мы найдем тебя. Я так беспокоилась. Тот мерзкий человек прогнал нас со своего грязного судна. И Эрик ужасно страдал от болезни. С самого начала, как мы покинули Англию, все было просто ужасно.

В Сабрине жалость к дочери боролась с веселым любопытством, вызванным ее трагическим монологом. Она прижала Белинду к себе и поверх ее головы взглянула на смущенного Эрика:

— О чем она говорит?

Он нервно прокашлялся:

— У нас были… э-э… некоторые неприятности.

— Неприятности. — Белинда оторвала голову от плеча матери. Ее глаза возмущенно вспыхнули, когда она посмотрела на своего жениха. — По-моему, Эрик, сказано слишком мягко. «Несчастья» — вот более точное определение.

Эрик был похож в лучшем случае на тонущего человека, пытающегося выплыть.

— Белинда, я уверен…

— Эрик, — остановила его Сабрина, — будет лучше, если ты позволишь Белинде рассказать о ваших неудачах и объяснить, что вы все трое здесь делаете.

— Спасибо, мама. — Белинда неожиданно шмыгнула носом. — Когда я узнала, что ты отправилась в Египет, я решила, что мы должны последовать за тобой. — Она с беспокойством взглянула на мать. — Ради тебя, конечно.

— Конечно, — вздохнула Сабрина. Лицо Белинды прояснилось.

— Во всяком случае, мы решили ехать, и тетушка Эрика, Уинни, согласилась сопровождать нас. — Белинда бросила быстрый взгляд на Уинни, поглощенную разговором с Саймоном. — Пойдем, мама.

Белинда, взяв мать под руку, отвела ее в сторону, чтобы их не могли услышать. Дочь незаметно с нежностью прильнула к матери.

— Мама, Уинни просто невыносима. Она, по-видимому, прочитала все книги на свете и старается с каждым поделиться знаниями, почерпнутыми из них. Она довела капитана нашего судна до того, что он высадил и бросил нас здесь. А когда Уинни никого не просвещает о каких-нибудь пустяках, она пишет этот ужасный дневник. Мне кажется, Уинни замечает каждую мелочь в моих разговорах или поступках. Это страшно неприятно!

— Конечно. — Сабрина с трудом удержалась от улыбки. Белинда была возмущена в высшей степени, и, когда Сабрина вспомнила, какой интерес к Уинни проявил Мэтт… О, да, впереди их явно ожидали забавные ситуации. Сабрина вновь обратилась к дочери: — Но сейчас все разрешилось, и мы все вместе.

— О, нет, мама, это еще не все

— Нет?

— Мама, дело в Эрике, — вздохнула Белинда. — Он был, так сказать, болен морской болезнью.

Она наклонилась к Сабрине, делясь своими сомнениями.

— Я знаю, что, когда выходишь замуж, следует вместе переносить болезни и все неприятности, но в жизни это довольно трудно. Понимаю, что это немилосердно, но день за днем видеть его перегнувшимся через борт, слышать его стоны и наблюдать, как он становится такого странного зеленого цвета… ну, просто не…

— Не романтично? Не геройски? Совсем не то, что ты ожидала?

— Вот именно! Мама, что мне делать?

Свойственное юности трагическое восприятие жизни затуманило сапфировые глаза Белинды. Сабрина сдержала улыбку. Она слишком хорошо помнила возвышенные чувства, присущие юности. В этом возрасте она была уже замужем и родила ребенка.

— Милая моя, ты его еще любишь?

Белинда печально кивнула.

— Тогда мой тебе совет, — медленно начала Сабрина, — в будущем постарайся, чтобы этот человек больше никогда не ступил на палубу корабля. Держи его на суше. Возможно, я бы не пустила его даже на берег, чтобы он море и не видел.

Белинда удивленно округлила глаза и молча обдумывала совет матери.

— Но, мама, а как же Брайтон? Я обожаю Брайтон и думаю, Эрик… — Она улыбнулась. — Мама, ты смеешься надо мной!

Сабрина тоже улыбнулась:

— Не совсем, дорогая. — Ее ласковый тон исчез, и она решительно перевела разговор на другое; — Теперь, когда мы покончили с твоими бедами, ты должна толком объяснить мне, что вы здесь делаете. Я оставила тебя в Лондоне и была уверена, что ты пробудешь там до моего возвращения.

Белинда отстранилась от матери:

— Мама, разве непонятно, почему мы отправились за тобой?

— Нет, непонятно. Я требую объяснения и надеюсь, оно будет убедительным. Я не очень-то обрадовалась, увидев тебя здесь.

— Хорошо, мама, — сказала Белинда тем вызывающим раздражение тоном, который всегда выводил Сабрину из себя. — Мы приехали, потому что… — Белинда оглядела мать. — Что это на тебе надето? — Она застыла от ужаса. — Ты в штанах? Это неприлично, мама, совершенно неприлично. Я просто не могу…

К ним подошел Николас, за которым плелся Эрик.

— Подожди, ты еще услышишь, как она говорит. Ее вульгарная речь чудовищнее одежды. Добрый день, Белинда. Так приятно снова увидеть тебя!

— Вы! — Она порывисто повернулась к матери. — Мы здесь для того, чтобы спасти твою репутацию. Спасти тебя от него!

От удивления Сабрина чуть не лишилась дара речи.

— Вы приехали спасать меня? — с трудом выдавила она. — От него? Почему это вы решили, что меня необходимо спасать, и потащились за нами на край света?

— В самом деле, почему? — с веселым любопытством спросил Николас.