Сабрина старалась говорить уклончиво. Как назвать контрабанду, чтобы она не звучала как… контрабанда?

Николас задумчиво посмотрел на нее, казалось, он осторожно подбирал слова.

— Насколько близким партнером он был?

У Сабрины сжало горло.

— Ты спрашиваешь, были ли мы любовниками?

Николас кивнул. Он ждал с таким напряжением, что ей казалось, протяни она руку — и почувствует, как потяжелел от этой напряженности воздух. Так легко было бы подтвердить то, во что ему хотелось верить. Он заслуживал этого.

— Я всегда любила Мэтта, — медленно произнесла она. — И всегда смотрела на него как на брата.

— Брата? — с недоверием повторил Николас.

— Брата, — настойчиво подтвердила она.

— Это не выглядело братскими объятиями!

Она не верила своим ушам.

— Ты упрекаешь меня за эту ничего не значащую встречу? Я несколько лет не видела Мэтта.

— Мне все равно, хоть всю жизнь. По-моему, можно понять мое возмущение, когда я увидел тебя в объятиях такого человека, как Мэдисон.

— Что ты хочешь этим сказать: «такого человека, как Мэдисон»?

— Судя по тому, что я видел, — презрительным тоном ответил он, — он слишком свободно ведет себя с женщинами.

— Не сомневаюсь, тебе это знакомо! — не растерялась она.

— Что касается твоего поведения, которое я наблюдал сегодня, я больше подобного не допущу.

Она приоткрыла рот от удивления. Ревность ревностью, но это было уже слишком.

— Не допустишь? Не думаю, что ты имеешь право говорить об этом. Из условий нашего брака у меня создалось впечатление, что ты собираешься продолжать свои знаменитые интрижки. И если у тебя есть такое право, то, уверена, оно есть и у меня.

— Нет, ты не имеешь такого права, — отрезал он.

Сабрина пришла в ярость:

— Черт побери, я буду делать то, что пожелаю, и, если я захочу поцеловать старого друга, человека, которого люблю как брата, будь я проклята, если не сделаю этого!

— Братьев так не целуют.

— О, в самом деле? — с сарказмом спросила она. — Представляю, с твоим опытом в таких деликатных делах ты прекрасно знаешь, как целуют брата?

Николас схватил ее за плечи и прижал к себе так, что она не могла пошевелить руками.

— Если ты помнишь, у меня есть сестра. И вот каким должен быть братский поцелуй. — Он слегка коснулся губами ее лба. — По ее телу пробежала дрожь. — Или таким. — Он нежно поцеловал ее щеку, затем другую.

Она сердито посмотрела на него и попыталась высвободиться из его объятий.

— Хорошо, а теперь отпусти меня.

Его черные глаза блеснули.

— Но урок еще не закончен. Брат никогда не должен целовать вот так. — Он прикоснулся губами к ее векам. — Или так. — Он несколько раз, чуть касаясь, поцеловал ее шею.

Ей стало трудно дышать. От его прикосновения ее гнев испарился. Он не отрываясь смотрел ей в лицо, и она чувствовала, как ее влечет к нему, как исчезает ее сопротивление, как уходят ее силы.

— И никогда… — он поцеловал кончик ее носа, — никогда… — он добрался до ее ушка, — брат не должен целовать вот так.

Он прижался к ее губам крепким, но нежным поцелуем. Она забыла обо всем от этого головокружительного ощущения. Внезапное желание пронзило ее, и она судорожно ухватилась за его рубашку. У нее подгибались колени, и она прильнула к нему. Он отнял у нее способность дышать, волю и душу. Он отшатнулся, лицо его было непроницаемо и сурово. Она смотрела на него, уже не заботясь о том, что ее глаза выдают страсть.

— Теперь, когда ты знаешь, чего нельзя делать с братом, постарайся, чтобы этого больше не было. Особенно с Мэдисоном. — Он отпустил ее и, направившись к двери, обернулся: — Я запрещаю.

Страсти больше не было, она презирала его.

— Я буду делать все, что пожелаю. У тебя нет никакого права…

— Есть, моя дорогая. — Он открыл дверь и улыбнулся. — Я все-таки твой муж. И у меня есть особые права.

Он вышел и захлопнул дверь. Сабрина смотрела ему и гнев клокотал в ней. Что за невыносимый, надменный, самодовольный, заносчивый осел! Ей хотелось закричать во весь голос, дать волю своему гневу. Уже давно она не испытывала такой потребности сделать что-то, что угодно, лишь бы избавиться от отчаяния. Если бы в эту минуту он вернулся, она бы голыми руками разорвала его на кусочки.

В дверь постучали, и она распахнулась. Он вернулся. Не раздумывая, Сабрина схватила со стола тяжелую кружку и со всей силой швырнула ее. Кружка ударилась в стену над дверью, и на пол дождем посыпались осколки. Прислонившись к косяку и сложив на груди руки, в дверях стоял Мэтт и с веселым блеском в глазах смотрел на нее.

— А я-то думал, ты будешь рада видеть меня.

— Мэтт, Боже мой, прости. — Она откинула назад волосы, падавшие на лицо. — Я подумала, что это он.

— Муж? — Он удивленно поднял брови. Сабрина состроила гримасу, подтверждая его предположение. — Понятно. Нам, видимо, надо поговорить о многом?

Он закрыл за собой дверь и подошел к шкафчику, где хранил свой лучший бренди. Мэтт вынул бутылку, задумчиво посмотрел на нее и вопросительно взглянул на Сабрину.

— Понравился?

Она взяла кружку и протянула ему:

— Великолепный!

— Почему ты вышла за него? — тихо спросил он. Сабрина беспомощно пожала плечами.

— Даже не знаю. В то время мне казалось, что я поступаю очень мудро.

— Саймон рассказал, что ты на него сердилась, но не успел он и глазом моргнуть, как состоялась эта свадьба. Знаешь, ты могла бы выйти за меня.

Он усмехнулся, и на его лице появилась улыбка, от которой растаяло не одно женское сердце.

— Мэтт! — засмеялась Сабрина. — Мне действительно не хватало тебя.

Она поставила свою кружку. Он подошел сзади и обхватил Сабрину руками. Она прижалась головой к его широкой сильной груди, и ей было приятно стоять так, чувствуя его близость и защиту. Она скучала по нему.

— Ты помнишь, когда мы виделись в последний раз?

— Конечно! В ночь нашего последнего плавания. Этот настойчивый шпион слишком усложнял нам жизнь, и мы вынуждены были пристукнуть его.

Она мысленно перенеслась в те далекие времена, когда ее дни были заполнены интригами, а ночи приключениями. Она все еще помнила то восхитительное греховное возбуждение, которое испытывала в минуты опасности.

Странно, она уже давно забыла о том человеке, лица которого никогда не видела. Долгое время он не выходил у нее из головы. В своих снах Сабрина вновь и вновь переживала тот момент, когда неожиданно поцеловала его. Это был второй в ее жизни мужчина, которого она целовала, и потом она не могла понять, что побудило ее сделать это. Она тогда не сказала Мэтту об этом поцелуе и не собиралась говорить сейчас.

— Я помню, что, когда все закончилось, перед твоим отъездом мы гуляли по берегу,

— Я хотел, чтобы ты уехала со мной, — напомнил он,

— Мэтт, мне надо было растить дочь и налаживать жизнь. — Она тихо рассмеялась. — Мы бы не ужились вместе. Ты бы в каждом порту бегал за какой-нибудь юбкой. И я бы вырвала твое сердце.

— Но я любил тебя, Бри, — грустно сказал он.

Она снова рассмеялась.

— Насколько я помню, мы с тобой договорились.

— Напомни мне, — проворчал он, положив подбородок на ее голову.

— Я сказала, что мы слишком хорошие друзья, чтобы быть любовниками. Я говорила, что ты мне как брат, которого у меня никогда не было. И тогда ты поцеловал меня. И…

— Так, как целовал бы сестру, — вздохнул он.

Сабрина улыбнулась, вспомнив свой спор с Николасом о том, как следует и как не следует брату целовать свою сестру. Ей был приятен поцелуй Мэтта, но у нее не перехватывало дыхание, не дрожали колени и не колотилось сердце. Как при поцелуе этого проклятого человека, за которого она вышла замуж.

Мэтт повернул ее лицом к себе и испытующе посмотрел на нее.

— Ты с ним счастлива? Ты любишь его?

— Люблю? — усмехнулась Сабрина. — Любовь не имеет к этому никакого отношения. Это брак по расчету.

— Брак по расчету? — фыркнул Мэтт. — Что это еще такое?

— Честно говоря, это чертовски тяжело.

— Не заметно. Я видел, как он смотрит на тебя: как акула, нацелившаяся на рыбешку. Мне этот взгляд знаком. Этот человек грозился убить меня, если я только до тебя дотронусь.

— Правда? — Сабрина не сумела скрыть радостной улыбки. — Как грубо с его стороны.

Мэтт скептически взглянул на нее.

— Почему-то мне думается, что моя смерть от руки твоего мужа расстроит тебя меньше, чем я бы хотел надеяться. Ты и вправду неравнодушна к нему? — с удивлением спросил он.

— Сейчас я не могу сказать, что именно я к нему чувствую, — коротко ответила она. — И мне совсем не хочется говорить о нем.

Мэтт пожал плечами.

— Я буду только рад. У меня много дел, которые я бы хотел обсудить с тобой. — Он подошел к стулу и уселся, положив ноги на соседний. Откинувшись на спинку, он покачивался на его двух ножках. — Давай лучше поговорим о золоте.

Сабрина столкнула его ноги на пол и села на освободившийся стул.

— Что Саймон рассказал тебе?

— Немного. Что-то о золоте, спрятанном французами в Египте.

Она взволнованно наклонилась к нему.

— Это богатство, Мэтт. По меньшей мере — полмиллиона. Лежит там двадцать лет. В ожидании… нас.

— Не могу сказать, что это неинтересная история, но почему ты ищешь это золото? Когда мы виделись в последний раз, у тебя было значительное состояние. — Он, прищурившись, вглядывался в ее лицо. — Ты разорилась, Бри?

— Не совсем так, — уклончиво ответила она. — У меня несколько изменилось финансовое положение. Возникли трудности с моими капиталовложениями. А еще Белинда выходит замуж и нужно внушительное приданое, ну и… — она холодно взглянула на него, — просто нужны деньги, вот и все. А как дела у тебя? Не поверю, что у тебя не найдется нужной суммы.