Бланш села в кровати. Постель была не разобрана, а сама она была полностью одета. Очевидно, сэр Рекс отнес ее на кровать, когда она была без сознания, а потом привел в себя нюхательной солью. Он настоял, чтобы она накрылась кашемировым покрывалом. И она послушно выполнила его желание, хотя ей и не было холодно. Потом он ушел, чтобы вызвать доктора. После этого прошло меньше часа.

Бланш улыбнулась ему, хотя ее губы дрожали.

— Должно быть, доктор находился где‑то близко.

— Да, — подтвердил сэр Рекс, входя в комнату.

Его взгляд был хмурым и тревожным. Он выглядел печальным и, что было еще хуже, испуганным. Не считает ли он, что она сошла с ума? Бланш хотела успокоить его, но не могла. Она упала в обморок уже во второй раз меньше чем за неделю и тоже была в тревоге. Что с ней происходит?

Боже милостивый! Неужели она действительно начинает вспоминать что‑то о том бунте? Образы в ее сознании выглядели реальными, хотя и появлялись на очень короткий срок. А она не хотела вспоминать ни одну из подробностей этого дня.

Вслед за сэром Рексом в комнату вошел доктор Линней. Это был аккуратно одетый подвижный человек маленького роста. Он весело улыбался.

— Мне бы хотелось познакомиться с вами при других обстоятельствах, леди Херрингтон, — сказал он и снова улыбнулся.

— Спасибо вам за то, что пришли, — каким‑то образом сумела сказать она.

— На днях я видел дело ваших рук и был им просто восхищен. — Его глаза весело блеснули.

Но Бланш была не в состоянии успокоиться.

— Мне бы хотелось, чтобы это было дело рук хирурга, — искренне ответила она.

Врач опять улыбнулся. Теперь он стоял у кровати, возвышаясь над Бланш, и рядом с ним стоял сэр Рекс.

— Если вы когда‑нибудь захотите стать медсестрой, вам нужно будет только сообщить мне об этом.

Бланш, наконец, улыбнулась. Потом она взглянула на сэра Рекса. Он напряженно смотрел на нее. Бланш почувствовала, что улыбка исчезла с ее лица. Ее тревога стала сильнее. Насколько сильно она больна?

— Сэр Рекс сказал, что вы потеряли сознание и это случилось во второй раз за пять дней. Почему бы вам не рассказать мне об этом? — ласково попросил он.

Бланш каким‑то образом сумела отвести взгляд от сэра Рекса.

— Я мало что могу рассказать. В первый раз я потеряла сознание на этой неделе, когда вошла в церковь, где в это время было собрание шахтеров. Я просто не могла дышать. Я никогда не любила толпу.

Врач кивнул и спросил:

— А сегодня?

В уме Бланш пронеслись картины этого дня — ее скачка по пустошам вместе с сэром Рексом, ее первый настоящий поцелуй, неистовое влечение ее тела к сэру Рексу и отчаянные старания решить, просить ли ей сэра Рекса стать ее мужем. А потом в ее голове возникли чудовища. Они появились среди крови и вил. Что из этого она может рассказать доктору Линнею? Она сама не знала точно, вспоминает она прошлое или нет. Отец никогда не говорил ей ни слова о толпе, вооруженной вилами. Он не говорил, что там была кровь.

Мама споткнулась, упала и разбила себе голову и от этого умерла. Трагический несчастный случай. Разве не так?

Бланш плотно закрыла глаза. Она осмелилась сказать сэру Рексу про тот бунт и про то, что она боится толпы, но она никогда не расскажет ему всю правду. Она не позволит ему узнать, что в ее характере есть странный природный дефект — что она до последних дней всю жизнь была совершенно бесчувственной. И чтобы врач это знал, она тоже не хотела. Это ее очень личное дело.

Но ей было страшно. Она боялась, что эти жестокие образы появятся снова… и боялась того, что они могут означать. Она боялась той головной боли. И если эти чудовища не воспоминания, что они такое? А если это воспоминания, почему они возвращаются сейчас?

Бланш улыбнулась врачу, хотя и неохотно. Она решила, что расскажет ему то, что можно, и будет надеяться, что у головных болей есть медицинское объяснение.

— Сэр Рекс и я ездили верхом по окрестностям, — сказала она, чувствуя на себе немигающий пристальный взгляд хозяина дома. — Это была приятная прогулка. Я вернулась сюда полчаса назад и болтала о чем‑то со своей горничной. И тут у меня ужасно заболела голова — как будто в меня вонзился нож. Следующее, что я помню, — то, что я упала, потому что не могла выдержать эту боль. Я увидела Мег и сэра Рекса, а потом все потемнело.

— Случались ли у вас раньше такие головные боли?

Бланш словно окаменела.

— Иногда у меня болела голова, но редко. То, что было теперь, — не головная боль. Это гораздо сильнее.

— Значит, таких головных болей, как теперь, у вас до сих пор никогда не было?

— Никогда! — с силой сказала Бланш и бросила взгляд на сэра Рекса.

Он выглядел недовольным, огорченным и очень встревоженным. Их взгляды встретились и слились вместе. Бланш поняла: он думает о том, что она сейчас сказала, и о том, как они вместе утоляли свою страсть. Вдруг она догадалась, что он может винить себя за приступ, который случился с ней потом.

— А крепкое ли у вас здоровье? — спросил врач.

— Я редко болею. У меня хорошее здоровье, — ответила Бланш.

— Она почти ничего не ест, — вступил в разговор сэр Рекс. — На завтрак она съедает всего один тост. А мы ездили верхом перед обедом.

Бланш взглянула на него и сказала:

— Вы в этом не виноваты.

Сэр Рекс посмотрел на нее пристально и с явным чувством вины. Он упрекал себя.

— Может быть, вы потеряли сознание от голода, — шутливым тоном сказал доктор Линней. — Это случается со многими дамами. Вы стройная женщина, леди Херрингтон. Вам не нужно морить себя голодом.

— У меня никогда не было большого аппетита, — возразила Бланш. — Я не соблюдаю диету, как мои подруги: мне это никогда не было нужно.

— Ее отец умер шесть месяцев назад, — сурово заговорил сэр Рекс. — Я знаком с леди Херрингтон уже много лет. Кроме отца, у нее нет родни. Они были очень близки душой. С тех пор, как он умер, к ней нахлынула целая толпа поклонников, потому что она имеет большое состояние. Она приехала в Лендс‑Энд, чтобы отдохнуть. — Он поморщился. — Но боюсь, мой дом не был спокойным.

— Вы предполагаете, что напряжение, в котором она находилась в последние месяцы, отразилось на ее здоровье?

— Это только предположение, я ведь не врач, — коротко сказал сэр Рекс.

— Есть ли еще что‑нибудь, что вы хотели бы сказать? — спросил доктор у Бланш.

Она медлила, не решаясь ответить. Прав ли сэр Рекс? Она слишком легко пережила смерть любимого отца, не пролила о нем ни одной слезы. Она хотел горевать, но была не в состоянии. Может быть, его смерть стала для нее слишком большим напряжением? А необходимость терпеть двести двадцать восемь поклонников уж точно была тяжелым бременем. И еще она волновалась из‑за своего будущего. Прежде Бланш жила безмятежно, в приятном бесстрастии. И вдруг страсть налетела как вихрь и закружила ее. Но хватит ли у нее смелости рассказать о скрытом смятении, которое теперь управляет ее жизнью? Может быть, оно оказалось ей не по силам и оттого она упала в обморок?

— Леди Херрингтон?

Бланш рассматривала свои сжатые ладони, чтобы врач не смог заглянуть ей в глаза. Она вдруг почувствовала, что сэр Рекс насторожился. Он как будто чувствовал, что она не откроет врачу то, что должна открыть.

— Нет, ничего. Сэр Рекс прав. В последние месяцы я была в большом напряжении, а теперь оно в некоторых отношениях стало даже сильней, — ответила она.

Но сэр Рекс продолжал пристально смотреть на нее, она подняла глаза, его взгляд как будто искал в ее лице ответы, которые она отказывалась дать.

— Я знаю: вы хотите осмотреть леди Херрингтон. Могу ли я перед этим сказать ей пару слов наедине? — спросил он у врача, по‑прежнему не сводя взгляда с Бланш.

— Нет, сэр Рекс. У меня есть и другие пациенты. Выйдите и подождите в холле, — ответил доктор Линней, улыбнулся ему и, протянув руку к запястью Бланш, сказал ей: — Я собираюсь измерить ваш пульс.

Сэр Рекс вышел из спальни. Выражение лица у него было суровое. Когда за ним закрылась дверь, Бланш вздрогнула: было похоже, что он рассержен. Потом она терпеливо сидела без движения, пока доктор Линней измерял ее пульс, выслушивал ее сердце и задавал ей вопросы, касающиеся ее состояния. Потом доктор закрыл свой черный медицинский чемоданчик, улыбнулся Бланш и сказал:

— Я не нахожу у вас никакой болезни, леди Херрингтон. Более того, похоже, что у вас отличное здоровье.

Бланш хмуро улыбнулась ему.

— Я склонен думать, что сэр Рекс отчасти прав. Напряжение, которое вы испытывали в последние несколько месяцев, в конце концов сказалось на вас. Оно вместе с вашей привычкой мало есть и привело к обморокам.

Бланш кивнула. Она всей душой надеялась, что доктор прав. И всей душой молилась о том, чтобы больше не вспоминать этих чудовищ.

Сэр Рекс постучал в дверь и тут же распахнул ее.

— Входите: вы ведь все время топтались у порога. Вы беспокоитесь о ней, как муж о жене, — заметил Линней и бросил взгляд сначала на хозяина дома, потом на Бланш. Его глаза при этом весело блестели.

Сэр Рекс быстро повернулся к Бланш и одним большим шагом занял свое прежнее место рядом с ней.

— Доктор говорит, что у меня нервное напряжение и что я теряла сознание из‑за этого, — тихо проговорила она.

Из его груди вырвался какой‑то резкий отрывистый звук.

— Возможно, у вас начинаются мигрени, — заключил доктор. — Будем надеяться, что это не так. Я не стану волноваться из‑за этого, потому что боль исчезла так же внезапно, как началась. Но я сейчас выпишу лекарство, которое поможет вам оставаться спокойной и хорошо отдыхать. Сэр Рекс может послать за ним к аптекарю кого‑нибудь из слуг.

Судя по виду сэра Рекса, эти слова привели его в бешенство.