Симона Элькелес - Идеальная химия

Я иду к своему мотоциклу с хвостом, зажатым между ног, думая, нужно ли мне себя чувствовать, как побитая собака или же, как разозленный питбуль.

— Кто такой Алекс?

Это первое, что спрашивает меня мать, когда я возвращаюсь с отцом из аэропорта.

— Это парень из школы, с которым мы партнеры по химии, — отвечаю я медленно. Подождите-ка минутку. — Откуда ты знаешь про Алекса?

— "Он был здесь, как только ты уехала в аэропорт. Я выпроводила его.

Как будто мой мозг просыпается, реальность сбивает меня с ног.

О, нет.

Я забыла встретиться с Алексом утром.

Вина разъедает нутро, когда я думаю о нем, ждущем меня в библиотеке. Я еще сомневалась, что он не появится там, а оказалось, что это именно я его подвела. Он должно быть в бешенстве. Ухх. Меня сейчас стошнит.

— Я не хочу видеть его рядом с нашим домом, — говорит она. — Соседи начнут разговоры о тебе. — Также как они ведут разговоры о твоей сестре, я знаю, она так думает.

Однажды я мечтаю жить в таком месте, где не нужно будет беспокоиться о соседских сплетнях.

— Хорошо.

— А ты не можешь сменить партнера?

— Нет.

— А ты пробовала?

— Да, мама, я пробовала. Но миссис Питерсон отказывается менять партнеров.

— Значит, ты не приложила к этому максимум усилий. Я позвоню в школу в Понедельник и заставлю их…

Я переключаю свое внимание на нее, игнорируя жгущую и колющую боль на затылке, там откуда Шелли вырвала клок моих волос.

— Я сама с этим разберусь. Я не хочу, чтобы ты звонила в школу и выставляла меня двухлетним ребенком.

— Это тот парень Алекс научил тебя, как разговаривать с матерью безо всякого уважения? Ни с того ни с сего ты открываешь на меня рот сразу после того, как обзавелась этим партнером.

— Мам…

Хотелось бы, чтобы мой отец был тут, чтобы прервать это. Но он в своем кабинете, он направился туда проверять свою почту, как только мы вернулись из аэропорта. Мне бы хотелось, чтобы он выступил в роли судьи, вместо того, чтобы сидеть на скамейке для зрителей.

— Потому, что если ты начнешь ошиваться с таким мусором, люди также будут считать тебя мусором. Это совсем не то, для чего мы с твоим отцом растили тебя.

Только не это. А вот и лекция. Я бы сейчас даже рыбу ела сырой, вместе с кишками и остальным, только бы не слушать. Я знаю подтекст ее слов, если Шелли не идеальна, то должна быть я.

Я делаю глубокий вздох, чтобы успокоиться.

— Мам, я поняла. Извини.

— Я просто пытаюсь защитить тебя, а ты попрекаешь меня этим.

— Я знаю. Извини. Что доктор Мейр сказал о Шелли?

— Он хочет, чтобы мы привозили ее дважды в неделю на обследования. Мне нужно, чтобы ты помогла мне с этим.

Я не упоминаю перед ней политику миссис Смол о пропусках тренировок, незачем доводить себя и ее еще больше. Кроме того, мне самой хочется знать, почему Шелли бунтует.

К счастью телефон звонит и моя мать отворачивается, чтобы ответить. Я тороплюсь в комнату Шелли, пока мама не остановит меня для какой-нибудь очередной дискуссии. Шелли сидит за своим специализированным компьютером и что-то печатает.

— Привет, — говорю я.

Шелли поднимает на меня голову. Она не улыбается.

Я хочу дать ей знать, что не обиделась на нее, я знаю, что она не хотела сделать мне больно. Шелли вполне возможно сама не осознает мотивов своего такого поведения.

— Хочешь сыграть в шашки?

Она качает головой.

— Посмотреть телевизор?

Тоже нет.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я не сержусь на тебя, — я подхожу ближе, но не настолько близко, чтобы она дотянулась до моих волос и глажу ее по спине. — Ты знаешь, я тебя люблю.

Никакого ответа. Ни кивка, ни звука. Ничего.

Я сажусь на край ее кровати и наблюдаю за тем, как она что-то делает в своем компьютере. Иногда я делаю какие-то комментарии. Она не нуждается во мне сейчас, но мне бы очень хотелось, чтобы все было наоборот. Потому, что придет время, и я буду ей нужна, а меня не окажется рядом. Это пугает.

Через некоторое время я оставляю сестру и направляюсь к себе в комнату. Я роюсь в своей копии адресной книги Фейрфилд Хай в поисках телефона Алекса.

Открыв свой сотовый, я набираю его номер.

— Алло? — отвечает мальчишеский голос.

Я делаю глубокий вздох.

— Привет, Алекс дома?

— Его нет.

— Quienes? — слышу я его маму на заднем фоне.

— Кто это?

Я понимаю, что я соскабливаю лак с ногтя, пока говорю.

— Бриттани Эллис. Я, эм, друг Алекса из школы.

— Это Бриттани Эллис, друг Алекса из школы.

— Toma el mensaje, — слышу, говорит она.

— Ты его новая девушка? — спрашивает мальчик.

Я слышу шлепок и "ой!", и затем парнишка спрашивает.

— Хотите что-то передать?

— Скажи, что звонила Бриттани Эллис. Мой номер…

Я стою на складе, где Кровавые Латино любят проводить вечера. Только что выкурил мою вторую, или третью сигарету — я перестал считать.

— Выпей пива и перестань выглядеть подавленным, — говорит Пако кидая мне Corona. Я рассказал о том, что Бриттани Эллис продинамила меня сегодня утром, и все, что он сделал, это покачал головой, как будто мне следовало знать лучше, прежде чем идти на северную сторону.

Я ловлю банку одной рукой и отправляю ее обратно.

— Нет, спасибо.

— Это недостаточно хорошее пиво для тебя? — говорит Хавьер, наверное, самый тупой среди Кровавых Латино. Контроль этого El buey своего уровня алкоголя такой же низкий, как и контроль использования наркоты.

Я затыкаю его, даже не сказав ни слова.

— Я просто шучу, чувак, — язык пьяного Хавьера заплетается.

Никто не хочет связываться со мной. В первый год в Кровавых Латино, я показал, на что способен в соперничестве.

Когда я был маленьким, я думал, что смогу спасти мир… или, по крайней мере, спасти свою семью. Я никогда не буду в банде, говорил себе я, когда был уже в достаточном возрасте, чтобы вступить в одну из них. Я защищу mi familia своими руками. В южной части Фейрфирлд ты либо один из банды, либо ты против них. Тогда у меня были мечты; я сильно заблуждался, думая, что, не состоя в банде, я смогу защитить свою семью. Но те мечты умерли в ту ночь, когда мой отец был застрелен в пяти метрах от моего шестилетнего лица.

Когда я стоял там, все, что я мог видеть, это красное пятно, расползающееся по его рубашке. Следующее, что я помню, был его вздох и все закончилось.

Мой отец был мертв.

Я даже не притронулся к нему. Я слишком боялся. Следующие несколько дней я не разговаривал. Даже когда полиция опрашивала меня, я не мог вымолвить ни слова. Они сказали, что я был в шоке и мой мозг не знал, как переварить все то, что случилось. Они были правы. Я даже не помнил, как выглядел тот человек, который застрелил отца. Я никогда не пытался мстить за его смерть, хотя каждую ночь я прокручиваю в голове момент выстрела, пытаясь сложить кусочки вместе.

Если бы я только вспомнил. Этот урод бы заплатил.

Зато сегодняшний день помнится прекрасно. Быть продинамленным Бриттани, ее мать сердито смотрит на меня… вещи, о которых хочется забыть, пристали к памяти как приклеенные.

Пако осушает полбанки пива одним глотком, не замечая даже, что небольшая струйка стекает от уголка его рта на рубашку. Когда Хавьер отворачивается к своим друзьям, Пако мне говорит:

— Кармен на самом деле тебя сломала.

— Это как?

— Ты не доверяешь девчонкам. Возьми хоть Бриттани Эллис…

Я ругаюсь сквозь зубы. — Пако, с другой стороны, дай-ка мне эту Corona. Поймав ее, я выпиваю пиво и сминаю банку рукой о стену.

— Может, ты не хочешь меня слушать, Алекс. Но тебе придется, независимо от того пьян ты или нет. Ты, говоришь о свободе, раздаешь синяки, но тебя ударила в спину твоя горяченькая латинская экс-подружка Кармен. Поэтому сейчас ты полностью изменился, пытаясь ударить в спину Бриттани.

Я неохотно слушаю Пако, когда беру себе еще пива.

— Ты называешь мою партнершу по химии полным изменением?

— Да. Но на этот раз, это аукнется тебе гораздо сильнее. Ведь она тебе нравится. Признай это.

Я не хочу признавать это.

— Я хочу ее только из-за пари.

Пако смеется так сильно, что запинается и оказывается на полу. Он указывает на меня рукой, все еще держащей пиво.

— Ты, мой друг, так хорошо себе врешь, что даже сам начинаешь верить в то дерьмо, которое произносишь. Эти две девчонки полные противоположности, чувак.

Я беру еще одно пиво. Пока я его открываю, я думаю о разнице между Бриттани и Кармен. У Кармен сексуальные, темные, таинственные глаза. Глаза Бриттани же кажутся невинными, и такими голубыми, ты просто можешь видеть сквозь них. Останутся ли они такими же, когда мы будем заниматься любовью?

Вот, черт. Заниматься любовью? Что такое завладело мной, что заставило меня думать о Бриттани и любви в одном предложении? Я серьезно схожу с ума.

В последующие полчаса я вливал в себя как можно больше пива. И теперь я чувствую себя отлично, чтобы не думать о… ни о чем.

Знакомый девичий голос пробивается сквозь мое оцепенение.

— Хочешь оторваться на пляже Даунвуд? — говорит она.

Я смотрю в шоколадные глаза. Хотя мой мозг затуманен и меня мутит, я знаю достаточно, чтобы понять, что шоколадные это противоположность голубым. Я не хочу голубые. Голубые заставляют меня чувствовать себя не в своей тарелке. Шоколадные прямые, с ними легче разобраться.

Здесь что-то не так, но я не могу понять что конкретно. И когда губы, принадлежащие шоколадным глазам, оказываются на моих, меня не заботит ничего, кроме, как стереть голубые из моей памяти. Даже если я помню, что шоколадные уже делали мне больно.