Может быть, даже будет весело.

Я представляю, как вся школа станет свидетелями, как белая чика пускает слюни по мексиканцу, которого она поклялась ненавидеть. Она больно шлепнется на свою белую задницу, когда я закончу с ней.

Я протягиваю руку:

— По рукам.

— Ты должен представить доказательство.

Я вытаскиваю очередную сигарету.

— Лаки, что ты от меня хочешь? Волосы с ее лобка?

— Откуда мы узнаем, что это ее? — возражает Лаки. — Может, она не настоящая блондинка. Кроме того, она, возможно, делает депиляцию бразильским воском. Знаешь, когда все…

— Сделай фото, — предлагает Педро. — Или видео. Мы сделаем muchos billetes[35] на этом. И назовем его «Бриттани переходит южную границу».

Из-за подобного идиотского трепа у нас такая плохая репутация. Не то чтобы богатые дети не трепали языком, уверен, что тоже так делают. Но у моих друзей нет никаких границ. Честно говоря, они чертовски забавные, когда болтают о ком-то другом. Но когда они подкалывают меня, мне вообще не смешно.

— О чем разговор? — К нам подходит Пако с тарелкой из столовой.

— Мы поспорили на мою машину и мотоцикл Алекса, что он не переспит с Бриттани Эллис до Дня благодарения.

— Ты псих, Алекс? — спрашивает Пако. — Этот спор просто самоубийство.

— Отвали, Пако, — предупреждаю я.

Это не самоубийство. Глупость — возможно. Но не самоубийство. Если я смог справиться с горячей Кармен Санчез, то уломаю и ванильную печеньку Бриттани Эллис.

— Бриттани Эллис не в твоей лиге, амиго. Может быть, ты и красавчик, но ты стопроцентный мексиканец, а она белая, как хлеб для тостов.

Девушка на класс младше, Летиция Гонсалес, проходит мимо нас.

— Привет, Алекс, — улыбается она мне, прежде чем сесть к своим друзьями.

Другие парни пускают слюни по Летиции и перемещаются к ее друзьям, мы с Пако остаемся одни под деревом.

Пако подталкивает меня.

— А вот она, бонита мексикана, точно для тебя.

Но я смотрю не на Летицию, а на Бриттани. Игра началась, и я должен сосредоточиться на призе. С ней надо начать флиртовать, но любой бред с ней не сработает. Почему-то мне кажется, что она привыкла, что и ее парень, и другие засранцы пытаются с ней переспать.

Я выберу новую тактику, которой она не ожидает. Я буду изучать ее все глубже, пока она не будет думать только обо мне. И я начну прямо на следующем уроке, когда ей придется сидеть рядом со мной. Маленькая прелюдия в классе химии, чтобы зажечь ее.

— Carajo![36] — негодует Пако, бросая свой обед. — Они думают, что можно купить У-образные лепешки, положить туда начинку и называть это тако, но в столовой не отличат мясо для тако от какашки. У него именно такой вкус, Алекс.

— Меня сейчас стошнит, чувак.

Я не могу смотреть на еду, которую взял из дома. Благодаря Пако теперь все выглядит как дерьмо. Я засовываю остатки ланча в бумажный пакет.

— Хочешь попробовать? — ухмыляется Пако и протягивает мне тако с говном.

— Если поднесешь его ко мне ближе хоть на дюйм, ты пожалеешь, — предупреждаю я.

— Я трясусь от страха.

Пако крутит тако и выбешивает меня. Ему нужно было лучше подумать.

— Если на меня попадает хоть крошка…

— Что ты сделаешь, надерешь мне задницу? — Пако саркастически напевает и по-прежнему вертит тако. Может быть, надо было дать ему по морде, чтобы не разбираться с этим сейчас?

Пока я размышляю над этим, чувствую что-то на моих штанах. Я смотрю вниз, хотя я знаю, что там увижу. Да, большой кусок мокрого нечто, что раньше было тако, падает прямо мне в пах, на потертые джинсы.

— Вот черт! — На лице Пако написан шок. — Хочешь, чтобы я это вытер?

— Пусть только твои пальцы приблизятся к моему члену, и я отстрелю тебе huevos[37], — рычу я сквозь стиснутые зубы.

Я убираю непонятное мясо с джинсов. Остается большое жирное пятно. Я поворачиваюсь к Пако:

— У тебя есть десять минут, чтобы принести мне новые штаны!

— Твою мать, как я должен это сделать?

— Подойди к этому творчески.

— Возьми мои.

Пако начинает расстегивать джинсы прямо посреди двора.

— Может быть, я неточно выразился, — говорю я ему. Как я собираюсь быть крутым парнем на химии, когда выгляжу так, будто обмочился? — Я имел в виду, найди новые штаны, которые подойдут мне, pendejo. Ты настолько тупой, что можешь пройти кастинг на роль эльфа Санта-Клауса.

— Я приму твои оскорбления, потому что мы почти братья.

— Девять минут и тридцать секунд.

В то же мгновение Пако уже бежит к школьной парковке.

Мне серьезно наплевать, где он найдет брюки; я должен получить их до следующего урока. Мокрая промежность — не лучший способ показать Бриттани, что я мачо.

Остальные закончили обедать и уже вернулись в школу, а я до сих пор сижу под деревом. Из динамиков полилась музыка, а Пако нигде не видно. Здорово. Теперь у меня есть пять минут, чтобы добраться до класса миссис Питерсон. Стиснув зубы, я иду на химию и стратегически прикрываю книгами пах. Я сажусь на стул и пододвигаюсь как можно ближе к лабораторному столу, чтобы скрыть пятно.

Бриттани заходит в класс, ее золотистые волосы, заканчивающиеся идеальными локонами, лежат у нее на груди и подпрыгивают, когда она шагает. Но это меня не заводит, а пробуждает желание их растрепать.

Я подмигиваю ей, когда она смотрит на меня. Она фыркает и отодвигает от меня стул как можно дальше.

Я вспоминаю правило «нулевой терпимости» миссис Питерсон, снимаю бандану и кладу ее на колени прямо над пятном. Затем поворачиваюсь к королеве помпонов, сидящей рядом со мной:

— Тебе придется когда-нибудь поговорить со мной.

— Чтобы у твоей подружки появилась причина побить меня? Нет, спасибо, Алекс. Мне нравится мое лицо таким, какое оно есть.

— У меня нет девушки. Не хочешь ей стать? — Я оглядываю ее сверху донизу и сосредотачиваюсь взглядом на декольте.

Она прикусывает бледно-розовую верхнюю губу и усмехается:

— Не в этой жизни.

— Mujer, если бы у тебя был такой же уровень тестостерона, ты тоже не знала бы, что с ним делать.

«Все правильно, Алекс. Подразни ее, заставь хотеть тебя. Она заглотит наживку».

Она отворачивается от меня.

— Ты отвратителен.

— А если я скажу, что мы отличная пара?

— Тогда я скажу, что ты идиот.

9. Бриттани

Как только я обозвала Алекса идиотом, миссис Питерсон попросила внимания.

— Вы будете тянуть тему вашего проекта из этой шляпы, — объявляет она. — Они все одинаково сложные, поэтому вам в паре нужно будет работать над ним и вне класса.

— А как же футбол? — встревает Колин. — Я не могу пропускать тренировки.

— И группа поддержки… — Дарлин буквально читает мои мысли.

— Учеба на первом месте. Вы должны найти удобное для вас обоих время. — Миссис Питерсон останавливается перед нашим столом и протягивает шляпу.

— Миссис Пи… а здесь есть тема «Лечение склероза»? — Дерзкие вопросы Алекса выводят меня из себя. — Не думаю, что за это время мы сможем завершить этот проект.

Я уже сейчас вижу в своем табеле огромную «D». Приемную комиссию Северо-Западного университета не волнует, что мой партнер по химии решил превратить наш проект в шутку. Ему плевать даже на свою жизнь, так почему его должен заботить урок химии? Мысль о том, что от Алекса зависит, какую оценку я получу по этому предмету, угнетает меня. Для моих родителей оценки — отражение твоей ценности/успеха. Разумеется, «С» или «D» означают, что ты никчемен.

Я опускаю руку в шляпу и вытаскиваю маленький белый листок бумаги. Я медленно открываю его, прикусывая губу в ожидании. Жирным шрифтом написано: «Грелки для рук».

— Грелки? — переспрашиваю я.

Алекс наклоняется и в замешательстве смотрит на бумажку.

— Какого хрена грелки?

Миссис Питерсон предупреждающе смотрит на Алекса.

— Если ты хочешь остаться после уроков, то у меня на столе уже лежит бланк с твоим именем. Или задай вопрос еще раз без ненормативной лексики, или приходи ко мне после занятий.

— Я бы с радостью провел с вами время, миссис Пи, но лучше позанимаюсь химией с моей партнершей, — отвечает Алекс, имея при этом наглость подмигнуть Колину. — Так что я переформулирую вопрос. Что это за грелки?

— Тепловая химия, мистер Фуэнтес. Мы используем их, чтобы согреть руки.

Алекс ухмыляется во весь рот и поворачивается ко мне:

— Я уверен, что мы сможем согреть и другие части тела.

— Ненавижу тебя. — Я говорю достаточно громко, чтобы услышали Колин и остальные. Если я буду так и сидеть здесь и позволю ему взять надо мной верх, я, наверное, услышу в голове мамин голос: «Репутация — это все».

Я знаю, что весь класс наблюдает за нашим разговором, и даже Изабель, которая считает Алекса не таким уж плохим. Она правда не видит его таким, какой он есть, или она ослеплена его выразительным лицом и популярностью у друзей?

Алекс шепчет мне:

— Между любовью и ненавистью тонкая грань. Возможно, ты путаешь свои чувства.

Я отворачиваюсь от него:

— Даже не надейся.

— Я буду.

Алекс переводит взгляд на дверь класса. За окном стоит его друг и машет. Они, вероятно, собирались прогулять урок.

Алекс хватает учебники и встает.

Миссис Питерсон оборачивается:

— Алекс, сядь.

— Мне нужно в туалет.

У учительницы между бровей залегает морщина, а рука упирается в бок.

— Следи за языком. И я уверена, в туалете не понадобятся учебники. Положи их на лабораторный стол.