— Давай просто забудем об этом.

— Ну ладно. Позвони мне сегодня вечером, — просит он. — Но если сможешь освободиться пораньше, приходи к Дугу, я буду у него.

Когда я возвращаюсь домой, нахожу Багду в комнате Шелли на первом этаже. Она пытается сменить ей памперс, но Шелли лежит в неправильном положении. Ее голова там, где должны быть ноги, одна нога свешивается с кровати… это катастрофа. А Багда кряхтит и сопит так, будто это самая сложная задача, с которой она когда-либо сталкивалась. Моя мама вообще проверяла ее рекомендации?

— Я все сделаю. — Я отталкиваю Багду.

Я меняю памперсы моей сестре с детства. Не особо весело менять их человеку, который весит больше тебя, но если все делать правильно, то это не займет много времени и не будет большой проблемой.

Моя сестра широко улыбается, когда видит меня.

— Бвии!

Моя сестра не может произносить слова, но находит им замену междометиями. «Бвии» означает «Бриттани», я улыбаюсь в ответ и располагаю ее на кровати поудобнее.

— Эй, малышка! Ты будешь ужинать?

Тем временем я достаю салфетки из контейнера и стараюсь не думать о том, что я делаю.

Багда наблюдает со стороны, как я меняю памперс и надеваю на сестру чистые штаны. Я пытаюсь комментировать свои действия, но смотрю на Багду и понимаю — она не слушает.

— Твоя мама сказала, что я могу уйти, когда ты вернешься домой, — говорит Багда.

— Хорошо. — Я как раз мою руки, а Багда уже исчезла, будто она настоящий Гудини[30].

Я везу Шелли на кухню. На нашей обычно чистой кухне сейчас полный бардак. Багда не мыла посуду, а свалила все в раковину и не протерла пол после того, как Шелли его испачкала. Я готовлю ужин для сестры и прибираюсь. Шелли пытается произнести слово «школа», а получается «кола», но я понимаю, что она имеет в виду.

— Да, это был мой первый день в школе после каникул, — рассказываю я Шелли, пока измельчаю еду и ставлю ее перед сестрой. Я кладу ложку с супом ей в рот и продолжаю: — И моя новая учительница по химии, миссис Питерсон, должна быть надзирателем в лагере для трудных подростков. Я посмотрела программу. Эта женщина не может прожить и недели без тестов или контрольных. Год будет нелегким.

Сестра смотрит на меня и осмысливает мой рассказ. Ее напряженное выражение лица говорит о том, что она поддерживает и понимает меня без слов. Потому что каждое слово, которое она произносит, — это борьба. Иногда я хочу сказать эти слова за нее, потому что чувствую ее напряжение как свое собственное.

— Тебе не понравилась Багда? — спокойно спрашиваю я.

Моя сестра качает головой. И судя по тому, как Шелли поджала рот, она не хочет об этом говорить.

— Будь терпелива с ней, — советую я ей. — Она пришла в новый дом и пока не знает, что делать.

Когда Шелли заканчивает ужинать, я приношу ей посмотреть журналы. Моя сестра любит журналы. В то время как она занята перелистыванием страниц, я делаю себе на ужин бутерброд — два кусочка хлеба и между ними сыр — и сажусь за стол делать уроки. Как только я достаю тетрадь миссис Питерсон для эссе про уважение, я слышу, что открылась дверь гаража.

— Брит, ты где? — кричит мама из прихожей.

— На кухне.

Мама заходит на кухню с пакетом из «Нейман Маркус»[31].

— Вот, это тебе.

Я открываю пакет и достаю светло-голубой топ от Geren Ford.

— Спасибо, — благодарю я и стараюсь не показывать его Шелли, которой мама ничего не купила. Но это не волнует мою сестру. Она слишком занята разглядыванием фотографий хорошо и плохо одетых знаменитостей и их блестящих украшений.

— Топ подойдет к тем темным джинсам, которые я купила тебе на прошлой неделе, — говорит мама, достает стейки из морозилки и кладет их в микроволновку, чтобы разморозить. — Так… как тут были дела у Багды, когда ты вернулась домой?

— Не очень, — говорю я. — Тебе нужно обучить ее.

Мама не отвечает, но я и не удивляюсь. Через минуту приходит папа и жалуется на работу. У него фирма по производству компьютерных чипов, и он предупредил, что нас ждет тяжелый год, но моя мама до сих пор тратится на вещи, а папа подарил мне BMW на день рождения.

— Что на ужин? — спрашивает папа и ослабляет галстук. Он, как обычно, выглядит усталым и измученным.

Моя мама смотрит на микроволновку.

— Стейк.

— Я не хочу ничего жирного, — говорит он. — Просто что-нибудь перекусить.

Моя мама с яростью выключает микроволновку.

— Яйца? Спагетти? — предлагает она в пустоту.

Мой отец выходит из кухни. Даже когда он физически здесь, его разум все еще на работе.

— Что угодно. Главное, легкое, — просит он.

В такие моменты мне жалко маму. Папа не балует ее вниманием. Он или на работе, или в командировке, или просто не хочет иметь дело с нами.

— Приготовлю салат, — предлагаю я и достаю листья салата из холодильника.

Судя по легкой улыбке на лице мамы, она благодарна за помощь. Мы работаем бок о бок в тишине. Я накрываю на стол, мама приносит салат, яичницу и тосты. Она жалуется, что ее не ценят, но думаю, она хочет, чтобы я просто слушала и ничего не говорила. Шелли все еще занята журналами и не заметила стычки между родителями.

— Я еду в Китай в пятницу на две недели, — объявляет папа, когда возвращается на кухню в спортивных штанах и футболке. Он садится на свое место во главе стола и накладывает на тарелку яичницу. — Наш поставщик доставил некачественный материал, и я должен выяснить, в чем дело.

— А как же свадьба Демайо? Она будет в эти выходные, и мы уже согласились прийти.

Папа опускает вилку и смотрит на маму.

— Да, я уверен, что идти на свадьбу детей Демайо гораздо важнее, чем удержать мой бизнес на плаву.

— Билл, я не говорю, что твой бизнес не важен. — Мама кладет свою вилку на тарелку. Удивительно, что в наши тарелки еще не встроены чипы. — Просто невежливо отменять визит в последнюю минуту.

— Ты можешь пойти туда одна.

— Чтобы пошли слухи, почему я без тебя? Нет, спасибо.

Это обычный разговор Эллисов за ужином. Мой отец говорит, как тяжело работать, моя мама старается делать вид, что мы беспечная семья, а мы с Шелли тихо сидим в сторонке.

— Как дела в школе? — спрашивает мама.

— Все хорошо. — Я пропускаю тот факт, что Алекс будет моим партнером. — У меня очень строгая учительница по химии.

— Наверное, не стоило выбирать химию, — вставляет папа. — Если ты не получишь «А», то твой средний балл понизится. В Северо-Западный университет сложно попасть, и они не дадут тебе поблажку лишь потому, что это моя альма-матер.

— Я поняла, папа. — Я чувствую себя совершенно подавленно. Если Алекс несерьезно отнесется к нашему проекту, как я получу высший балл?

— К Шелли сегодня приходила новая сиделка, — мама сообщает отцу. — Помнишь?

Папа пожимает плечами, потому что последний раз, когда ушла очередная сиделка, он настаивал на том, что Шелли должна жить в каком-то учреждении, а не дома. Я не помню, кричала я когда-то так сильно, как тогда, потому что я никогда не позволю им отправить Шелли в место, где про мою сестру забудут и не будут ее понимать. Мне нужно приглядывать за ней. Вот почему для меня так важно попасть в Северо-Западный университет. Если я буду близко, то смогу жить дома и проследить, чтобы мои родители не послали ее куда подальше.

В девять Меган звонит мне, чтобы пожаловаться на Дарлин. Она думает, что Дарлин изменилась за лето и слишком много о себе думает просто потому, что встречается с парнем из колледжа. В девять тридцать звонит Дарлин — она подозревает, что Меган ей завидует, потому что она встречается с парнем из колледжа. В девять сорок пять звонит Сьерра — она разговаривала с Меган и Дарлин сегодня вечером и вообще не хочет в это вмешиваться. Я согласна с ней, но думаю, нас уже впутали.

В десять сорок пять я дописываю эссе об уважении для миссис Питерсон и помогаю маме уложить Шелли. Я так устала, что моя голова сейчас отвалится. Я переодеваюсь в пижаму, забираюсь в постель и набираю номер Колина.

— Привет, детка, — отвечает он. — Что делаешь?

— Ничего такого. Я уже в постели. Повеселились У Дуга?

— Если бы ты была там, было бы круче.

— Когда ты вернулся?

— Около часа назад. Я рад, что ты позвонила.

Я натягиваю большое розовое одеяло до подбородка и погружаюсь головой в мягкие пуховые подушки.

— Неужели? — Я напрашиваюсь на комплимент и говорю своим кокетливым голосом. — Почему?

Он так давно не говорил, что любит меня. Я знаю, что он не самый ласковый человек в мире. Он как мой отец. Но мне нужно услышать эти слова от Колина. Я хочу услышать, что он любит меня. Я хочу услышать, что он скучал по мне. Я хочу, чтобы он сказал, что я девушка его мечты. Колин откашливается.

— У нас никогда не было секса по телефону.

Ладно, это не те слова, которых я ждала. Я не должна разочаровываться или удивляться. Он — несовершеннолетний парень, и я знаю, что в этом возрасте ребята думают только о сексе и обо всем, что с ним связано. Сегодня днем я подавила чувство, возникшее внизу живота, когда читала слова Алекса о том, чтобы заняться сексом. Вряд ли он знает, что я девственница. У нас с Колином еще не было секса. Ни настоящего, ни по телефону. В апреле прошлого года мы почти дошли до этого на пляже за домом Сьерры, но я струсила. Я не была готова.

— Секс по телефону?

— Да. Потрогай себя, Брит. И говори мне, что ты делаешь. Это очень заводит.

— А пока я трогаю себя, что будешь делать ты? — спрашиваю я его.

— Дрочить. А ты что, думала, я буду делать домашку?

Я смеюсь. Это нервный смех, потому что мы не видели друг друга пару месяцев, мы толком еще не разговаривали, а теперь он хочет за один день перейти от «привет, рад тебя видеть после каникул» к «поласкай себя». Будто я в песне Пэта Маккерди.