Иногда очень тяжело отчаянно изображать, будто ты — «нормальный» ребенок. Никто не говорил мне, что я не должна быть совершенной все время. Но вся моя жизнь наполнена бесконечным, огромным чувством вины. Вины за то, что я нормальный ребенок. Вины за то, что я должна убедиться, что Шелли любят так же сильно, как и меня. Вины за те опасения, что мои собственные дети могут быть такими же, как моя сестра. Вины за те неловкие моменты, когда люди смотрят на Шелли в общественных местах. И она никуда не денется. Как это возможно, если я чувствую ее с рождения? Для миссис Фуэнтес семья — это любовь и защита. Для меня семья — разделение вины и условная любовь.

— Миссис Фуэнтес, я не могу обещать, что не причиню Алексу боль. Но я не могу держаться подальше от него, даже если вы этого хотите. Я уже пробовала.

Потому что Алекс вытаскивает меня из моей темноты. Я чувствую, как у меня на глаза наворачиваются слезы и катятся по щекам. Я расталкиваю толпу и ищу туалет.

Пако выходит из туалета, когда я проношусь мимо него.

— Ты, возможно, захочешь подождать, прежде чем… — Голос Пако исчезает, когда я закрываю дверь на замок.

Вытерев глаза, я смотрюсь в зеркало. Я в ужасном состоянии. Тушь растеклась и… ой, это бесполезно. Я соскальзываю вниз и сажусь на холодный кафельный пол. Теперь я понимаю, что Пако хотел мне сказать. Здесь плохо пахнет, э… просто воняет… до такой степени, что меня тошнит. Я зажимаю нос рукой, стараясь не обращать внимания на отвратительный запах, и думаю о словах миссис Фуэнтес.

Я сижу на полу в туалете, вытирая глаза туалетной бумагой, и делаю все возможное, чтобы зажать нос. Громкий стук прерывает мои рыдания.

— Бриттани, ты там? — слышу я голос Алекса через дверь.

— Нет.

— Пожалуйста, выходи.

— Нет.

— Тогда впусти меня.

— Нет.

— Я хочу научить тебя кое-чему по-испански.

— Что?

— No es gran cosa[94].

— Что это значит? — спрашиваю я, по-прежнему прижимая платок к лицу.

— Я скажу тебе, если ты дашь мне войти.

Я поворачиваю ручку до щелчка. Алекс ступает внутрь.

— Это означает «ничего страшного».

За ним закрывается дверь, он приседает рядом со мной, берет меня за руки и притягивает ближе к себе. Затем фыркает пару раз.

— Вот дерьмо. Здесь был Пако?

Я киваю. Он гладит меня по волосам и что-то шепчет по-испански.

— Что сказала мама?

Я прячу лицо в его груди.

— Она просто была честной, — бурчу я в его рубашку.

Громкий стук в дверь прерывает нас.

— Abre la puerta, soy Elena[95].

— Кто это?

— Невеста.

— Впусти меня! — командует Елена.

Алекс открывает дверь. Перед нами предстает видение в белых оборках и долларовых купюрах, прикрепленных к задней части ее платья, которые мешают ей зайти. Она пробирается к туалету и закрывает за собой дверь.

— Что здесь случилось? — Она тоже старается не дышать. — Здесь был Пако?

Мы с Алексом киваем.

— Что он такое ест, что на другом конце от него воняет гнилью? Черт, — говорит она, пока достает платок и затыкает им нос.

— Это была прекрасная церемония, — говорю я через ткань.

Это самая странная и нелепая ситуация, в которой я когда-либо оказывалась. Елена хватает меня за руку.

— Выходи на улицу и наслаждайся вечеринкой. Моя тетя может быть грубоватой, но она безобидная. Кроме того, я думаю, в глубине души ты ей нравишься.

— Я отвезу ее домой.

Алекс играет роль моего героя. Интересно, когда он устанет от нее?

— Нет, ты не повезешь ее домой, или я запру вас обоих в этой вонючей комнате.

Она говорит так, что, похоже, действительно это сделает. Снова раздается стук в дверь.

— Vete vete[96].

Я не знаю, что сказала Елена, но она точно говорила с удовольствием.

— Soy Jorge[97].

Я пожимаю плечами и жду разъяснений от Алекса.

— Жених, — дает он мне подсказку.

Хорхе прошмыгивает в комнату. Он не такой грубый, как остальные, потому что не обращает внимания на тот факт, что в комнате пахнет так, будто кто-то умер. Но он осторожно вдыхает несколько раз, и на его глазах выступают слезы.

— Пойдем, Елена. — Хорхе пытается неприметно зажать чем-то нос, но у него не получается. — Гости потеряли тебя.

— Разве ты не видишь, что я разговариваю с моим двоюродным братом и его девушкой?

— Да, но…

Елена поднимает одну руку, чтобы заткнуть его, второй она удерживает ткань над носом.

— Я говорю с братом и его девушкой, — заявляет она с нажимом. — И мы еще не закончили.

— Ты, — Елена указывает прямо на меня. — Пойдем со мной. Алекс, я хочу, чтобы вы с братьями спели.

— Елена, я не думаю, что… — качает головой Алекс.

Елена останавливается перед Алексом, заставляя замолчать даже его.

— Я не прошу тебя думать. Я попрошу тебя вместе со своими братьями спеть для меня и моего мужа.

Елена открывает дверь и тащит меня через весь дом на задний двор. Она отпускает меня, только когда забирает микрофон у вокалиста.

— Пако! — объявляет она громко. — Да, я обращаюсь к тебе. — Елена показывает на Пако, разговаривающего с кучей девушек. — В следующий раз, если захочешь сходить по-большому, сделай это в чужом доме.

Девушки хихикают и оставляют Пако в одиночестве. Хорхе бросается на сцену и пытается забрать оттуда жену. Бедный человек старается из-за всех сил, а все вокруг смеются и хлопают. Когда Елена наконец уходит со сцены, Алекс разговаривает с вокалистом группы, а остальные гости просят спеть его вместе с братьями. Пако садится рядом со мной.

— Прости насчет туалета. Я пытался предупредить тебя, — говорит он смущенно.

— Все нормально. Я думаю, что Елена и без того смутила тебя.

Я наклоняюсь к Пако и спрашиваю:

— Если серьезно, что ты думаешь о наших отношениях?

— Если серьезно, ты лучшее, что случалось с этим парнем.

40. Алекс

После того как умер отец, мама пыталась подбодрить меня, Карлоса и Луиса музыкой. Мы танцевали вокруг дома и по очереди пели с ней. Я думаю, так она пыталась забыть о своем горе хотя бы на некоторое время. Ночью я слышал, как она рыдала в своей комнате. Я никогда не открывал дверь, но всегда хотел врубить на полную громкость песню и забрать ее боль. Я с группой стою перед микрофоном.

— Я не хочу делать из себя посмешище, но братья Фуэнтес не могут отказать невесте. Елена умеет убеждать.

— Да, это правда! — кричит Хорхе.

Елена бьет его кулаком по руке. Он морщится. Елена знает, как нанести удар. Хорхе целует свою невесту, он слишком счастлив, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Мы с братьями начинаем петь. Ничего серьезного. Мы поем экспромтом песни Энрике Иглесиаса, Шакиры и моего любимого Маны. Когда я нагибаюсь, чтобы спеть для моих маленьких двоюродных сестер, я подмигиваю Бриттани. Тут я замечаю, что толпа перестает гудеть и по ней пробегает удивленный шепот. Это Гектор. Он пришел на праздник, хотя такое бывает крайне редко. Он идет через двор в дорогом костюме, пока все таращатся на него. Я заканчиваю песню и занимаю место рядом с Бриттани. Я должен защитить ее.

— Хочешь закурить? — Пако вытаскивает пачку «Мальборо» из кармана.

Я бросаю быстрый взгляд на Бриттани и отказываюсь. Пако смотрит на меня с любопытством, потом пожимает плечами и берет сигарету для себя.

— Замечательно спели, Алекс. Если бы ты дал мне еще пару минут, твоя novia была бы в моих руках.

Он назвал Бриттани моей девушкой. Это на самом деле так? Я веду ее к холодильнику с напитками, Пако тащится за нами. Я осторожен и не хочу, чтобы Бриттани заметил Гектор. Марио, друг одного из моих кузенов, стоит рядом с кулером в рубашке в цветах «Трехголового питона» и больших мешковатых джинсах. «Трехголовый питон» теперь наш союзник, но если бы Бриттани увидела их на улице, то, наверное, побежала бы в противоположном направлении.

— Эй, Алекс, Пако! — окликает нас Марио.

— Я смотрю, ты приоделся на свадьбу, Марио, — бормочу я.

— Cabron[98], костюмы придуманы для белых ребят. — Марио не замечает, что моя девушка как раз белая. — Бандиты в пригородах слишком мягкотелые. А вот в городах собираются по-настоящему крутые парни.

— Ладно, крутой парень, — спокойно говорит Пако. — Попробуй сказать это Гектору.

Я в упор смотрю на Марио.

— Марио, если ты продолжишь нести подобную чушь, я лично докажу, насколько мы можем быть жесткими… Не стоит недооценивать «Мексиканскую кровь».

Марио отходит.

— Ну, у меня свидание с бутылкой «Короны». Увидимся позже, чувак.

— Похоже, он наложил в штаны. — Пако разглядывает Марио сзади.

Я перевожу взгляд на побледневшую Бриттани.

— Ты в порядке?

— Ты угрожал этому парню, — шепчет она. — По-настоящему угрожал ему.

Вместо того чтобы ответить ей, я беру ее за руку и веду к краю импровизированной танцплощадки. Начинает играть медленная музыка. Бриттани пятится, когда я пытаюсь притянуть ее к себе.

— Что ты делаешь?

— Потанцуй со мной, — велю я ей. — Не спорь. Положи мне руки на плечи и танцуй.

Я не хочу слышать, как ее пугает то, что я в банде, и как она хочет, чтобы я ушел оттуда и стал встречаться с ней.

— Но…

— Не думай о том, что сказал Марио, — говорю я ей на ухо. — Он испытывает нас, проверяет, насколько мы преданы Гектору. Если он почувствует какие-то разногласия, то его банда сможет этим воспользоваться. Понимаешь, все банды разделяются на родню и чужаков. Те банды, которые связаны с родней, постоянно соперничают с теми, кто связан с чужаками. Марио относится к…