Симона Элькелес - Идеальная химия

— Алекс нравится тебе больше, чем друг, да? — спрашиваю я.

— Скорее как брат. Мы знаем друг друга с детства.

Я показываю, как проехать к моему дому. Она говорит правду?

— Ты не считаешь его привлекательным?

— Я знаю его с четырех лет. Он ревел, когда его мороженое упало на асфальт. Я была с ним, когда, ну… просто пойми, что мы через многое прошли вместе.

— Многое? Не хочешь пояснить?

— Не тебе.

Я почти вижу, как между нами растет невидимая стена.

— Здесь заканчивается дружба?

Она искоса смотрит на меня.

— Наша дружба только началась, Бриттани. Не забегай вперед.

Мы почти подъехали.

— Мой дом третий справа.

— Я знаю.

Она останавливает машину перед моим домом, не заезжая на обочину. Я смотрю на нее. Она смотрит на меня. Она ждет, что я приглашу ее зайти? Я не привожу домой даже близких друзей.

— Спасибо, что подвезла, — говорю я. — И за то, что разрешила переночевать у тебя.

Изабель слегка улыбается:

— Без проблем.

Я берусь за ручку дверцы.

— Я не допущу, чтобы между мной и Алексом что-то произошло. Хорошо? — Даже если что-то невидимое глазу все же происходит.

— Хорошо. Иначе у вас будут проблемы.

Умпы-Лумпы снова начинают стучать у меня в голове, поэтому я не могу как следует обдумать ее предупреждение. Дома родители сидят за столом на кухне. Там тихо. Слишком тихо. Перед ними разложены проспекты типа брошюр. Они быстро выпрямляются, как дети, когда поймаешь их за какой-то проделкой.

— Я… я думала, что ты еще… у Сьерры, — запинается мама.

Мои чувства обостряются. Мама никогда не заикается. И она не упрекает меня за внешний вид. Это плохо.

— Я была, но у меня жутко разболелась голова. — Я подхожу и рассматриваю подозрительные брошюры на столе.

Пансионат «Солнечные акры» для особенных людей.

— Что вы делаете?

— Обсуждаем варианты, — говорит отец.

— Варианты? Разве мы не решили, что отправить туда Шелли — плохая идея?

Мама поворачивается ко мне:

— Нет. Это ты решила, что это плохая идея. Мы все еще думаем об этом.

— Я поступаю в Северно-Западный университет в следующем году, поэтому я смогу жить дома и помогать.

— В следующем году ты должна сосредоточиться на учебе, а не на сестре.

— Бриттани, послушай, — поднимается папа из-за стола. — Мы должны рассмотреть этот вариант. После того, что она сделала вчера…

— Я не хочу слышать об этом, — перебиваю я его. — Я не дам вам отправить сестру куда подальше.

Я сметаю брошюры со стола. Шелли должна быть со своей семьей, а не с незнакомцами. Я разрываю проспекты напополам, бросаю их в мусорное ведро и бегу к себе.

— Открой, Брит, — через минуту мама дергает ручку двери в мою спальню.

Я сижу на краешке постели, и перед моими глазами возникает картинка, как Шелли уезжает. Нет, этого не может произойти. От этой мысли мне становится больно.

— Ты даже не дала указаний Багде. Словно ты всегда только и хотела отослать Шелли.

— Не глупи, — доносится приглушенный мамин голос, — в Колорадо строится новый центр. Открой дверь, и мы спокойно все обсудим.

Я никогда не позволю этому случиться. Я сделаю все, что смогу, чтобы моя сестра осталась дома.

— Я не хочу ничего обсуждать. Мои родители хотят отправить мою сестру в хоспис у меня за спиной. Моя голова скоро лопнет. Просто оставь меня в покое!

Из кармана что-то торчит. Это бандана Алекса. Изабель не моя подруга, но она помогла мне. Алекс, парень, который вел себя вчера как герой и позаботился обо мне больше, чем мой собственный бойфренд, просит меня быть собой. Разве я знаю, как быть настоящей? Я прижимаю бандану к груди. И разрешаю себе заплакать.

Она мне звонила. Если бы не бумажка, на которой Луис нацарапал ее имя и номер телефона, я бы никогда не поверил, что Бриттани на самом деле мне звонила. Я пытался узнать подробности, но у Луиса память как у блохи, и он с трудом вспомнил ее звонок. Единственное, чего я добился, — она просила меня перезвонить. Это было вчера днем, когда ее еще не стошнило на мои ботинки и она не отрубилась у меня на руках.

Когда я попросил ее быть собой, я увидел в ее глазах страх. Интересно, чего она так боится? Моя задача — сломать ее «стену совершенства». Помимо светлых локонов и роскошного тела в ней должно быть что-то еще. Например, тайны, которые она унесет с собой в могилу, и секреты, которые она скорее умрет, чем раскроет. О боже! Она настоящая загадка, и все, о чем я думаю, — найти к ней ключ. Когда я сказал, что мы похожи, я не врал. Эта связь между нами не исчезает, а, наоборот, становится сильнее. Чем больше времени я провожу с ней, тем ближе хочу ей стать.

Мне нужно позвонить Бриттани, чтобы просто услышать ее голос, даже если он будет наполнен ядом. Я сажусь на диван в гостиной и сохраняю ее номер в телефоне.

— Кому звонишь? — Пако врывается в мой дом без звонка или стука.

За ним идет Иза. Я закрываю телефон.

— Nadie[64].

— Тогда поднимай свою задницу с дивана и пойдем играть в футбол.

Играть в футбол намного лучше, чем сидеть здесь и думать о Бриттани и ее тайнах, хотя я до сих пор чувствую последствия вчерашней гулянки. Мы идем в парк, где остальные ребята уже разминаются. Марио, мой одноклассник, брат которого разбился в прошлом году, хлопает меня по спине.

— Будешь вратарем, Алекс?

— Нет. — Я привык атаковать. И в футболе, и в жизни.

— Пако, а ты?

Пако соглашается и занимает нужную позицию, то есть садится перед линией ворот. Мой ленивый друг будет сидеть там до тех пор, пока мяч не покатится на его сторону поля.

Большинство игроков не из моего района. Мы выросли вместе, играли на этой площадке, когда были детьми, и даже вступили в «Мексиканскую кровь» в одно время. Прежде чем я попал туда, я помню рассказы Лаки, что банда — это вторая семья… семья, которая заменит ту, которой не было. Она обеспечит защиту и безопасность. Для ребенка, потерявшего отца, это звучало идеально.

На протяжении многих лет я научился абстрагироваться от всякой дряни. Драк, оборота наркотиков, перестрелок. И я говорю не только о парнях с другой стороны. Я знаю парней, которые пытались выбраться. Но потом их находили мертвыми или избитыми своей собственной бандой настолько, что они, наверное, предпочли бы умереть. Если честно, я блокирую это дерьмо, потому что оно пугает меня. Я должен быть достаточно жестким и не переживать об этом, но у меня не получается.

Мы занимаем позиции на поле. Я представляю, что в мяче джекпот. Если я уведу его подальше от остальных и забью в ворота, то волшебным образом превращусь в богатого и влиятельного человек, который сможет забрать свою семью (и Пако) из этой дыры. В обеих командах много хороших игроков. Но у наших соперников есть преимущество — наш вратарь Пако, который почесывает яйца на другом конце поля.

— Эй, Пако. Хватит играть с самим собой! — кричит Марио.

В ответ Пако как будто хватает яйца и начинает их трясти. Крис проводит мяч прямо перед ним и забивает гол. Марио забирает мяч из ворот и замахивается на Пако.

— Если бы игра интересовала тебя так же, как твои huevos, они бы не открыли счет.

— Что я могу поделать, если они чешутся, чувак. Твоя подружка, похоже, заразила меня хламидиями вчера ночью.

Марио смеется, он ни на секунду не верит, что его девушка могла ему изменить. Пако бросает мяч в Марио, тот делает передачу Лаки. Лаки бежит с мячом дальше. Он пасует мне, и я использую свой шанс. Я бегу по импровизированному полю и останавливаюсь на секунду, чтобы оценить, смогу ли забить с этого расстояния. Я делаю ложное движение влево, передаю пас на Марио, он пинает мяч обратно. Один быстрый удар — и мяч оказывается в воротах.

— Го-о-ол! — кричит наша команда, а Марио подходит дать мне пять.

Но наша радость оказывается недолгой. По улице ползет подозрительный синий «кадиллак».

— Узнаешь? — напрягается Марио.

Игра останавливается, и ребята понимают: что-то не так.

— Может быть, это возмездие, — говорю я.

Мои глаза следят за окном машины. Когда машина останавливается, мы все ждем, пока кто-нибудь выйдет из нее. К этому моменту мы будем готовы. Но нет. Из машины вылезает мой брат Карлос с парнем по имени Уилл. Вербует новых членов для банды. Моему брату лучше не вступать в их ряды. Я надрывался, чтобы он знал: я уже в «Мексиканской крови» и ему не придется туда вступать. Если хоть один из членов семьи в банде, остальные под защитой. Я в деле. Карлос и Луис не в банде, и я сделаю все, чтобы так все и оставалось.

Я совершенно забываю про футбол, делаю веселое лицо и подхожу к Уиллу.

— Новая машина? — спрашиваю его.

— Это моей мамы.

— Крутая. — Я обращаюсь к брату: — Где вы тусовались?

Карлос наклоняется к машине, как будто проводить время с Уиллом — обычное дело. Уилл в банде недавно, и теперь он думает, что самый крутой.

— В торговом центре. Там новый музыкальный магазин. Гектор встретил нас там, и…

Я правильно услышал?!

— Гектор?

Не хватало мне, чтобы мой брат зависал с Гектором. Уилл, в свободной рубашке, бьет Карлоса по плечу, чтобы тот заткнулся. Мой брат закрывает рот, как будто туда что-то попало. Клянусь, я надеру ему задницу, если он захотел вступить в банду.

— Фуэнтес, ты играешь? — кто-то кричит мне с поля.

Я стараюсь скрыть свой гнев и обращаюсь к брату и его другу, который хочет переманить его на темную сторону:

— Хотите поиграть?

— Не-е-е. Мы потусим у меня, — говорит Уилл.

Я беспечно пожимаю плечами, хотя чувствую себя совсем по-другому. Que те importa![65] Возвращаюсь на поле, хотя безумно хочу схватить Карлоса за ухо и притащить его домой. Но я не могу устроить подобную сцену, так как об этом может узнать Гектор и засомневаться в моей преданности. Иногда я чувствую, что вся моя жизнь — одна сплошная ложь.