— Мне тоже. Но уже поздно, — извиняюсь я перед ним. — У нас впереди еще столько ночей вместе.

— Чем раньше они наступят, тем лучше.

Я иду к дому и готовлюсь к скандалу. Естественно, мама стоит в прихожей, скрестив руки на груди.

— Ты опоздала.

— Я знаю. Извини.

— Ты думаешь, у меня свободные правила?

— Нет.

Она вздыхает.

— Мама, мне очень жаль. Мы пошли смотреть игру Cubs вместо кино, и дорога была просто ужасной!

— Игру? На другом конце города? Вас могли ограбить!

— Все в порядке, мама.

— Ты думаешь, что знаешь все, Брит, но это не так. Ты могла уже лежать мертвой где-то на аллее, а я бы думала, что вы с Колином в это время в кино. Проверь свой кошелек — деньги или права не пропали?

Я открываю кошелек и проверяю его содержимое, только чтобы успокоить ее, достаю документы и деньги.

— Все на месте.

— Считай, тебе повезло. На этот раз.

— Я всегда осторожна, когда выхожу в город, мама. Кроме того, Колин был со мной.

— Мне не нужны оправдания, Брит. Ты не могла позвонить и предупредить, что у вас поменялись планы и поэтому приедете поздно?

Чтобы она наорала на меня сначала по телефону, а потом еще раз дома? Нет. Но я не могу ей этого сказать.

— Я не подумала об этом. — Это все, что я могу сказать.

— Ты вообще когда-нибудь думаешь о своей семье? Все вертится не только вокруг тебя, Бриттани.

— Я знаю, мама. Обещаю, в следующий раз я позвоню. А сейчас я устала. Можно я пойду спать?

Она отпускает меня взмахом руки.

В субботу утром я просыпаюсь от маминых криков. Отбросив одеяло, я встаю с кровати и сбегаю по лестнице — посмотреть, из-за чего шум. Шелли сидит в своем инвалидном кресле, пододвинутом прямо к кухонному столу. Вся ее рубашка и брюки заляпаны едой — как будто она маленький ребенок, а не двадцатилетняя девушка.

— Шелли, если еще раз так сделаешь, отправишься в свою комнату!

Мама кричит на мою сестру и ставит на стол тарелку с протертой едой. Шелли скидывает миску на пол. Мама задыхается, прищуривает глаза и смотрит на Шелли.

— Я помогу, — бросаюсь я к сестре.

Мама никогда не била сестру. Но ее напряжение настолько велико, что его можно сравнить с ударом.

— Не сюсюкай с ней, Бриттани, — говорит мама. — Если она не будет есть сама, будем кормить ее через трубку. Ты этого хочешь?

Я ненавижу, когда она так делает. Она сразу говорит о худшем варианте развития событий, но не пытается решить проблему. Я вижу такое же разочарование в глазах моей сестры. Мама указывает пальцем на Шелли, потом на еду на полу.

— Вот почему я не беру тебя в ресторан, — заключает она.

— Мама, перестань, — говорю я. — Не нагнетай обстановку. Она и так уже расстроена. Зачем делать все еще хуже?

— А как же я?

Внутри меня по венам начинает разливаться напряжение, оно наполняет мои руки и ноги. Оно бурлит во мне с такой силой, что я не могу больше сдерживаться.

— При чем здесь ты? Почему ты всегда все сводишь к себе? — выкрикиваю я. — Мама, разве ты не видишь, как ей больно? Почему вместо криков ты не выяснишь, что случилось?

Не думая, я беру салфетку и сажусь на колени рядом с Шелли. Я начинаю оттирать ей штаны.

— Бриттани, не надо! — просит мама.

Я не слушаю ее. Я должна это сделать. Но прежде чем я успеваю закончить, Шелли запускает руки в мои волосы и начинает их тянуть. Больно. Во всей этой суматохе я и забыла про новое развлечение моей сестры.

— Эй! — обращаюсь я к ней. — Шелли, пожалуйста, прекрати!

Я пытаюсь надавить на ее кулаки, как показывал врач, чтобы освободить волосы, но все бесполезно. Я неуклюже сажусь у ног Шелли и скручиваюсь от боли. Мама ругается, вокруг разлетаются остатки ужина, а я почти не чувствую головы.

Мама пытается вытащить руки Шелли из моих волос, но та не ослабляет хватку.

— Кастет, мама!

Я вспоминаю совет доктора Меира. Господи, сколько же волос она выдрала? Я чувствую, что часть моей головы полысела. После моего напоминания мама, должно быть, надавила Шелли на суставы, потому что она отпустила мои волосы. Иначе сестра выдрала бы мне их все. Я сажусь на пол и сразу ощупываю затылок. Шелли улыбается. Мама хмурится. А у меня в глазах стоят слезы.

— Я отвезу ее к доктору Меиру прямо сейчас, — качает головой мама и смотрит на меня — она считает, что из-за меня ситуация вышла из-под контроля. — Это слишком затянулось. Бриттани, бери машину отца и встреть его в аэропорту. Он прилетает в одиннадцать. Это все, чем ты сейчас можешь помочь.

16. Алекс

Я уже час жду в библиотеке. Ладно, прошло уже полтора часа. Пока не пробило десять, я сидел снаружи на бетонной скамейке. В десять я вошел в холл и остановился, якобы заинтересовавшись будущими мероприятиями библиотеки. Я не хочу показывать, как сильно я хочу увидеть Бриттани. В десять сорок пять я сажусь на пуфик в отделе подростковой литературы и открываю учебник по химии. Мой взгляд скользит по странице, хотя и не различает слов. Сейчас уже одиннадцать. Где она?

Я могу пойти погулять с друзьями. Черт, я должен встретиться с друзьями. Но у меня есть глупое желание — хочу понять, почему Бриттани меня прокатила. Я говорю себе, что дело в задетом самолюбии, но в глубине души беспокоюсь о ней. Она намекнула в кабинете медсестры, что ее мама явно не станет кандидаткой на премию «Мать года». Бриттани понимает, что ей уже восемнадцать лет и она может уйти из дома когда захочет? Если там все так плохо, почему она остается? Потому что ее родители богаты. Если я уйду из дома, моя новая жизнь не будет особо отличаться от прежней. А вот для девушки, которая живет на северной стороне, отсутствие дизайнерских полотенец и горничной, вероятно, хуже смерти.

Я прождал Бриттани достаточно. Я хочу зайти к ней и узнать, почему она меня кинула. Не успев все обдумать, я сажусь на мотоцикл и еду на северную сторону. Я знаю, где она живет… в огромном белом доме с колоннами. Я паркую мотоцикл возле ее дома и звоню ей дверь. Я откашливаюсь, чтобы не подавиться словами. Черт возьми, что я ей скажу? И почему я чувствую себя так неуверенно, будто мне нужно произвести на нее впечатление, иначе она меня осудит? Никто не отвечает. Я снова нажимаю на звонок.

Где слуга или дворецкий, который открывает дверь когда нужно? Когда я собираюсь уйти и спросить самого себя, какого хрена я себя так веду, дверь открывается. Передо мной стоит старшая копия Бриттани. Очевидно, это ее мама. Она окидывает меня взглядом, и на лице у нее читается смесь разочарования и презрительной насмешки.

— Я могу помочь вам? — спрашивает она.

Чувствую, что она видит во мне садовника или продавца, который ходит по домам и беспокоит людей.

— Мы не подаем милостыню.

— Я и не собираюсь вас ни о чем просить. Меня зовут Алекс. Я просто хотел знать, Бриттани… э… дома?

Супер. Теперь через каждые две секунды я вставляю «э».

— Нет. — Ее взгляд так же категоричен, как и ответ.

— Вы не знаете, куда она пошла?

Миссис Эллис прикрывает дверь — вероятно, боится, что я загляну внутрь, увижу ее драгоценности и захочу их украсть.

— Я не даю информацию о местонахождении моей дочери. А теперь, если позволите… — Она захлопывает дверь прямо перед моим носом.

Я стою перед дверью, как полный кретин. Наверняка Бриттани была дома и попросила маму выпроводить меня. Я помню, как она переиграла меня в школе. Ненавижу игры, в которых не могу выиграть. Я иду к мотоциклу и думаю, как я должен чувствовать себя: как брошенная дворняжка или как рассерженный питбуль?

17. Бриттани

— Кто такой Алекс?

Это первое, что мама спрашивает меня, когда мы с отцом приезжаем из аэропорта.

— Парень из школы, мой напарник по химии, — медленно начинаю я. Минуточку. — Откуда ты знаешь об Алексе?

— Он был здесь после того, как ты уехала в аэропорт. Я отправила его куда подальше.

В мозгу что-то начинает вспыхивать, и до меня доходит. О нет! Я забыла сегодня утром встретиться с Алексом. Представляю, как он ждет меня в библиотеке, и меня пронзает чувство вины. Я не доверяла ему, но сама же его подвела. Он, должно быть, в ярости. Мне становится плохо.

— Я не хочу, чтобы он появлялся рядом с нашим домом, — продолжает мама. — Соседи начнут говорить о вас. Как они говорят о твоей сестре. — Я знаю, о чем она думает.

Надеюсь, однажды я буду жить в таком месте, где не придется переживать по поводу сплетен соседей.

— Хорошо.

— Ты не можешь сменить напарника?

— Нет.

— Ты пробовала?

— Да, мама. Я пробовала. Миссис Питерсон отказалась дать мне другого партнера.

— Может быть, нужно постараться сильнее. Я позвоню в школу в понедельник и…

Я не обращаю внимания на жжение в затылке, откуда сестра вырвала прядь волос, и впиваюсь в маму взглядом.

— Мама, я справлюсь. Не нужно звонить в школу, я не хочу чувствовать себя двухлетним ребенком.

— Это Алекс научил тебя так разговаривать с матерью — без всякого уважения? Считаешь, теперь ты можешь открывать на меня рот просто потому, что посидела с этим мальчиком?

— Мама…

Я хочу, чтобы папа сейчас оказался здесь и вмешался. Но как только папа пришел домой, он отправился в свой кабинет проверять электронную почту. Я хочу, чтобы он был арбитром, а не сидел на скамейке запасных.

— Если ты начнешь общаться со всякими отбросами, люди будут считать тебя такой же. Мы с отцом не так тебя воспитывали.

О нет! Сейчас начнется лекция. Я бы согласилась съесть живую рыбу, весы, да все, что угодно, только бы не слушать ее. Я понимаю подтекст, стоящий за ее словами: Шелли неидеальна, поэтому я должна стараться за двоих. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться.