На протяжении долгого времени я, испытывая к Валерии Викторовне сексуальное влечение, не признавался в этом не только ей, а и самому себе. И если другие студенты при этом хотя бы пыталась идти в ногу с объектом своей страсти, то я, наоборот, то и дело делал шаг в сторону. Я отказывался безоговорочно признавать ее авторитет. Во всех наших спорах у нее был такой вид, будто она знает или понимает обо мне нечто, чего сам о себе я не ведаю. И меня это раздражало. Наверное, так и было, просто мне без моего на то согласия присваивали статус «клиента»! И не только мне. «Клиентом» становился каждый студент, проявивший и выказавший какую-либо степень интереса не только к предмету, но и к самой Валерии Викторовне. Такой человек автоматически становился анализируемым. Как будто чем-нибудь или кем-нибудь интересоваться — это болезнь! Или интересоваться именно Валерией Викторовной и ее предметом — это болезнь? Вот это мне было совершенно непонятно, и при каждой попытке меня «лечить» я восставал. Поэтому в моей к ней любви Валерия Викторовна видела невроз. А я долгое время не мог понять, о чем она вообще говорит. Из университетских лекций я узнал, что невроз может возникать, когда сознание пытается приглушить или подавить сексуальное влечение. Инстинктивное, бессознательное, дикое и сексуальное «Оно» конфликтует с морализаторским и цензорским «Сверх Я». Начинается война. А между ними на поле боя стоит «Я». «Я» находится между двух огней, и нет ему в этом противостоянии покоя. Я вспомнил двух девочек из своего детства. Они жили в моем доме, и мы часто вместе играли во дворе. Они то и дело конкурировали между собой и постоянно ссорились, и каждая пыталась склонить меня на свою сторону, перетянуть к себе. В такие моменты я чувствовал себя очень неудобно и не знал, что мне делать. Я понимал, что, если я приму одну из сторон, вторая обязательно на меня обидится. Наверное, в состоянии такого же дискомфорта пребывает «Я», пока «Оно» и «Сверх Я» воюют между собой. А еще я понял, что есть Валерия Викторовна с разговорами о сексуальном, есть Марина Мирославовна и Братство с разговорами о духовном, и мое «Я» между ними.

Сублимация, к которой то и дело призывала Валерия Викторовна, могла решить проблему сексуального влечения лишь наполовину. Конечно же, не она это придумала, а Фрейд. По Фрейду, только с помощью сублимации происходит нормальное взаимодействие «Оно», «Я» и «Сверх Я». Это когда человек прибегает к какому-нибудь виду деятельности, как правило, творческому, где его сексуальные влечения могут найти свободу и выход, не задев при этом честь «Сверх Я». Своего рода компромисс. И у Валерии Викторовны это отлично получалось. Распаляя желание обративших на нее внимание студентов, она не собиралась удовлетворять их сексуально, она хотела перенаправить их сексуальную энергию в творческое русло. Это была ее схема. И, в общем-то, она работала. Даже я начал писать стихи. Мог стать ее аспирантом. Многие приносили ей «пробы пера». Девчонки изучали ее предмет и ее работы. Похоже, под лозунгом сублимации Валерия Викторовна собиралась поднять творческий дух студенчества. В продолжение темы сублимации у нас с Валерией Викторовной когда-то состоялся разговор, и она сказала вот что:

— Все писатели когда-то кого-то хотели. Если просто взять и удовлетворить свое сексуальное желание, то с этого момента оно пойдет по нисходящей, пока не исчезнет вовсе. Когда хочешь и когда получил — это две совершенно разные энергии. Первая может своротить горы, это движущая сила. Вторая ничего не создает, она разрушительна. Желание пройдет, и ничего не останется. Напротив, сдерживаемая сексуальная энергия накапливается и наконец выливается в творческий процесс, растворяясь в нем. Это топливо, и оно на вес золота. Его нельзя растрачивать направо и налево. И тогда, каким бы ни было будущее, созданное произведение останется навсегда. Желания рождаются и исчезают, а произведения остаются. В этом — развитие человека. А можно просто переспать. Каждый выбирает сам.

Впечатление от услышанного было неоднозначным. Писать мне по-прежнему не хотелось, но и перспектива просто переспать уже не воодушевляла.

Говоря о неврозе, Валерия Викторовна имела в виду те вспышки моей агрессии, когда она пыталась склонить меня в лоно своей деятельности. Как-то я так ей и заявил:

— Любую в себя влюбленность вы расцениваете как болезнь! И это странно!

Валерия Викторовна тогда не стала мне отвечать и сделала вид, что пропустила мои слова мимо ушей. Но я-то знал, что она меня прекрасно слышала! Не сдерживаясь более, я продолжил. В конце концов она не выдержала и дала волю гневу. Сказала, что она взрослый и самодостаточный человек, что влюблена в свою работу, что у нее есть все что нужно. И раз я к ней прибился (она так и сказала — «прибился», словно я щенок), значит, мне что-то от нее нужно, и это что-то она может мне дать. Тогда я злился еще больше и утверждал, что мне от нее ничего не нужно! На что она сказала:

— В таком случае гуляй со своими сверстниками и не ходи за мной!

Каждая моя дерзость имела последствия. Тогда я очень обиделся и не появлялся у нее целых две недели! Во мне бушевали страсти, разрывали меня изнутри, и это не могло укрыться от ее зоркого глаза. Иногда я ни с того ни с сего старался задеть, обидеть ее. Противостоял тогда, когда в душе давно готов был сдаться. Делать все это меня заставляли неведомые силы. Я делал, а потом переживал, каялся, просил прощения. Она понимающе прощала, так как прекрасно знала, что инстинктивная природа человека делится на сексуальную и агрессивную. Я сдерживал себя, как мог, при этом нервничал и злился. Думаю, мое упрямство и моя стойкость уже давно ее удивляли. Просто она не знала, что за этим стоит Братство, которое активизировало мое «Сверх Я», мою цензуру, моего стража нравственности и высоких идей настолько, что мне даже подумать о воплощении своих желаний в жизнь было страшно. Мое «Оно» со всей своей бурлящей сексуальной энергией робело перед таким «правильным» и духовным «Сверх Я» во мне же. И я не сдавался.

Нормальность своих влечений я не ставил под сомнение. Разве возможно не реагировать на сексуальность этой женщины?! И какая разница сколько мне лет?! Мой азарт распаляло соперничество. Мы никак не могли поделить Валерию Викторовну между собой. В то же время Валерия Викторовна точно знала, что делает, и делала это наверняка. Никогда я не испытывал ничего подобного по отношению к своим сверстницам! Они никогда не вели со мной никаких игр. Как правило, я сразу же получал то, что хотел. Все было прямолинейно и неинтересно. Валерия же Викторовна сводила меня с ума своей игрой, своей недоступностью, своей властностью. Поэтому я искренне не понимал, что ненормального в том, что я интересовался зрелой женщиной, которая была опытна, безумно сексуальна, да еще и умна. По-моему, желать такую женщину — это самое нормальное, что вообще может быть. Но когда она рассматривала меня как невротика, который пытается избавиться от своих неразрешенных в детстве проблем с матерью, олицетворяя свою мать с ней, она для меня становилась самодовольной особой, которой я был готов противостоять до бесконечности. В такие моменты я был в ярости и почти что ненавидел ее.

— То, что было очевидно для Фрейда, вовсе не являлось таковым для его пациентов. Когда он открывал им значение подсознательных процессов, происходящих с ними, они эти значения отрицали, — говорила обычно Валерия Викторовна, продолжая накалять обстановку.

Она часто называла меня инфантильным. Из ее уст это звучало подобно ругательству. Я же не видел в этом ничего ужасного, с ней мне хотелось быть инфантильным. Зрелый и авторитарный Евгений уже был, и чем все это закончилось! Я любил свою страсть, не хотел ничего менять и тем более не собирался от нее избавляться с помощью какой-то там сублимации. И, в конце концов, проводила же она почему-то со мной столько времени! И если она такая взрослая и гармоничная, то почему я не вижу рядом с ней взрослых людей на таком празднике, как день рождения? Где ее подруги? И вообще, есть ли они у нее? Я о них никогда не слышал. Допустим, подруг у нее могло и не быть из-за бросающихся на нее мужчин. То, что они на нее в прямом смысле бросаются, я видел собственными глазами, а женщины в таких вопросах, как известно, завистливы. Но ее окружением, как она сама нас называла, были дети. Легко и приятно быть мудрым среди маленьких и влюбленных. Все время в «дамках» — более умная и опытная, пользующаяся уважением, порой благоговением, играющая с желанием, анализирующая, научающая! Я рвал и метал! Было достаточно вспомнить одну из былых обид, например, то, с какой легкостью меня заменили Лизой в поездке, и я был готов порвать с нею навсегда. Правда, я помнил и другое. Например, я помнил принятое Валерией Викторовной приглашение одного студента на выступление всемирно известного балета, попасть на которое было весьма сложно, если не невозможно. В тот вечер я ждал ее возле концертного зала в надежде встретить, несмотря на огромный поток людей. И встретил. Ему только и оставалось, что сверкать на меня своими глазищами, так как Валерия Викторовна поблагодарила парня за вечер и разрешила мне ее проводить. В такие моменты я забывал обо всем и уже ни на что не злился. Как хищник, урвавший кусок добычи, некоторое время я оставался сыт и доволен. Затем все начиналось снова.

Теперь эта Лиза пришла, да еще и со своим так называемым кавалером. И хотя в этот день в почете был я, мне сложно было делить Валерию Викторовну со всеми ними. Зачем она пригласила их на такой праздник, как день рождения?!

Все уже сидели за столом и собирались отведать угощение, как вдруг Лиза решила вручить Валерии Викторовне свой подарок. Они вышли из-за стола и отправились в соседнюю комнату. Мы с Евгением переглянулись и, вспомнив сегодняшнее утро, не могли сдержать улыбку. Я был совершенно спокоен. Чтобы не подарили Валерии Викторовне ее студенты, мы с Евгением останемся вне конкуренции. Наши тигры красовались в комнате на ковре, а мы с Женей, под стать их горделивой осанке, довольные собой сидели за столом. Женя хотел выпить, поэтому призвал бывшую супругу срочно вернуться к гостям за стол. На правах старшего он предложил тост. Пока он говорил, Валерия Викторовна не сводила с него глаз. Осушив свои рюмки, гости принялись за еду. Лиза заботилась о содержимом Гришиной тарелки. Тот попробовал возражать, но не тут-то было. Я окинул взглядом стол, после первого тоста все успели закусить, и Евгений провозгласил следующий. Валерия Викторовна неодобрительно на него глянула, я это заметил, но Женя не обратил никакого внимания, щедро наполнив бокалы и рюмки гостей. Все пили вино, он водку, я безалкогольное пиво, от которого все равно немножко опьянел. Гриша вел себя тихо, Люся, как обычно, во всеуслышание восхищалась наспех приготовленными Валерией Викторовной салатами. Тема молча с аппетитом ел. Валерия Викторовна только успела поблагодарить за внимание и за подарки, как Женя снова предложил выпить. Во время всех последующих тостов она заметно нервничала и сама не пила. Бывший муж ее волнение игнорировал. От вина щеки у всех раскраснелись. Я же был трезв и всем доволен.