Каждому из слушателей вводного курса еще только предстояло сделать выбор — продолжать ли курс, сдавать ли экзамен. В случае положительного решения слушатель будет проходить обязательный этап служения с последующим выбором учителя. Я свой выбор уже давно сделал, в самую первую секунду, как только увидел ее. Но я точно выбирал не Фортаа и точно не Тату. Однако в Братстве моими наставниками автоматически становились и они. Им я служить не собирался. Все, что я делал, было искренним, но не во имя идеи, а лишь для того, чтобы быть рядом с одним определенным человеком, что вне Братства было невозможно. Я готов был служить Марине Мирославовне, но не Братству.

Время шло, я работал и через какое-то время отметил, что давно уже ничего не читал. Куда-то подевалась моя страсть к книгам или у меня теперь просто не оставалось на это времени. Я все чаще допоздна задерживался в офисе. А когда после работы отправлялся в Братство, домой возвращался за полночь. На первых порах на работе все для меня было внове. Со временем я приспособился, привык, и каждый новый день стал походить на день предыдущий. Все чаще я вспоминал праздные студенческие дни и наши с Валерией Викторовной прогулки по городу среди бела дня. С ней я мог быть, когда вздумается, я мог отыскать ее в университете, дома или в городе, и мне не требовался повод, чтобы увидеть ее. Хоть я и не пошел к ней в аспирантуру и отказался писать роман, она все равно позволяла мне с ней видеться. Она не одобряла мою занятость в офисе, но все же приняла ее как некую данность. Я каждый раз убеждал то ли ее, то ли себя, что именно это мне и нужно. А сам начал завидовать ее образу жизни, главным содержанием которого были свобода и творчество. У меня теперь не было времени даже на художественную книгу. О психоанализе я не забывал, я теперь зарабатывал и мог себе позволить второе высшее на платной основе. Но до этого я хотел поработать со специальной литературой самостоятельно. Вопреки занятости и усталости я решил взяться за Фрейда. Это была литература, которая заставляла думать, от которой мысль кипела. Именно это мне было нужно. Это как в спорте, когда долго не занимаешься, все тело изнывает от желания вновь почувствовать мышцы. Нечто подобное я ощутил в отношении ума, как будто он атрофировался. В офисе я думал, конечно, но это был совершенно иной образ мысли, рутинная работа. В Братстве все стало настолько сомнительно, что у меня возникла необходимость в научной трактовке изучаемого материала. И если Фрейд был сложен для самостоятельного изучения, то я собирался читать и перечитывать его до тех пор, пока не начну понимать. В интернете я мог просматривать различные источники, теории и интерпретации на заданную тему, мог осваивать терминологию и читать последователей. После чего снова возвращаться и перечитывать первоисточник. Я несся домой в предвкушении, моя былая страсть познания вернулась ко мне!

Теперь все встало на свои места: помимо рутинной офисной работы и Братства с его эзотерическими дебрями, я занялся изучением психоанализа, пока самостоятельно. Но чем глубже я погружался в теорию, тем больше у меня возникало вопросов, и далеко не на все я мог найти ответ в интернете. Мне нужен был учитель. Пока что им могла быть только Валерия Викторовна. Но я медлил. В конце концов процесс настолько увлек меня, что я решился-таки поступать. Мое желание совпало с датами приема, я счел это добрым знаком и, не колеблясь, отнес документы. Поступить оказалось легче, чем я предполагал. С работы меня отпускали на сессии, и теперь у меня не было ощущения, что мой мозг простаивает. Я начал свое заочное обучение на курсе психологии. Теперь я спокойно относился и к рабочим будням, и к внутренним лекциям в Доме. Меня теперь не волновало ни первое, ни второе.

Несмотря на свою занятость, о дне рождения Валерии Викторовны я не забыл. Я отлично помнил его дату. Она была отмечена в моем карманном блокнотике и наступала ровно через неделю. Теперь я собирался явиться к Валерии Викторовне в день ее рождения, будучи снова студентом, но уже факультета практической психологии. Я собирался к ней уже давно, а тут такой повод! И мне было, чем похвастать — своим поступлением. Оставалось подумать о подарке. В обеденное время я вышел с работы и отправился в торговый центр. Я еще не знал, что собираюсь выбрать, и разгуливал, рассматривая стеллажи. Я проходил отдел игрушек и даже не собирался там задерживаться, как в поисках табличек с названиями отделов мой взгляд скользнул по самой верхней полке. С нее на меня взирал огромный хищник. Я остановился и долго его рассматривал. Это было то, что нужно. Валерия Викторовна часто говорила об этом звере, она родилась в год тигра и когда-то даже подарила мне голубого цвета носки с красными тиграми. Было ясно, что без этого тигра я из магазина не уйду. С приобретенной игрушкой я еле умещался в узком проходе к кассе. Когда очередь подошла, я вынырнул из-под тигра и протянул банковскую карточку.

Продуманные и приобретенные заранее подарки всегда бывают удачными. На них была потрачена энергия. По крайней мере, они нравятся тем, кто собирается их вручать. Потому что подарок, купленный впопыхах, в последнюю минуту, как правило, не приносит удовлетворения ни самому дарящему, ни тому, кому он предназначен. Так что планирование, которому я научился на работе, определенно имело свои плюсы.

Целую неделю я ждал, а субботним утром не удержался и, не дожидаясь вечера, сел в машину. Букет я собирался купить по дороге.

Я думал, что буду первым и единственным гостем в такое время. Но ошибся. Мы с Евгением, бывшим мужем Валерии Викторовны, припарковались почти одновременно. Еще оставаясь за рулем, через закрытое стекло мы поприветствовали друг друга, а уже в следующую минуту не могли удержаться от смеха. На пассажирских местах как в моей, так и в его машине сидело по тигру. Я в своем выборе оказался не оригинален. Теперь нам предстояло вручить двух огромных одинаковых тигров Валерии Викторовне и как-то это объяснить. Благо, хоть цветы выбрали разные.

— Ну, идем, — слышу я за спиной и пытаюсь закрыть машину, удерживая под мышкой букет и объемную мягкую игрушку одной рукой.

Думаю, это было интересное зрелище, хорошо, что мы никого не повстречали по дороге. Вся эта ситуация веселила не только меня, но и Евгения.

Мы позвонили в дверь и в ожидании переминались с ноги на ногу. Наконец щелкнул замок, и дверь отворилась. Я не видел, что в этот момент делал Женя, потому что сам я смотрел на Валерию Викторовну. Увидев нас, ничего не понимая, она удивленно смотрела то на меня, то на него. Мы стояли молча и ждали. Только она собиралась что-то сказать, как мы с Женей, ни о чем не договариваясь заранее, одновременно протянули цветы. Пропуская нас в квартиру, она отступила назад и все так же растерянно взирала на две усатые морды у нас в руках.

Мы снова смеялись, на этот раз втроем. Валерия Викторовна забеспокоилась, что она еще не одета и не накрашена, но, позабыв обо всем уже через минуту, она просила Женю или меня сфотографировать ее в обнимку с двумя тиграми на фоне наших букетов. Затем она сфотографировалась по очереди с нами. Валерия Викторовна любила фотографироваться.

Гости были приглашены на два часа дня. Но я не знал, кто именно. Евгений ушел по своим делам, Артема не было дома, и я с удовольствием остался помогать. Нужно было сходить в магазин. Я купил все необходимое по списку, который она мне вручила. Попросить меня вынести мусор Валерия Викторовна не решалась и собиралась дожидаться Тему. Я разрешил эту несложную задачу с удовольствием. Во время приготовлений на кухне, развлекая разговорами, я мелко нарезал лук, потому что Валерия Викторовна этого делать не любит. Я перестарался. Она лишь руками всплеснула, когда увидела. С новостью о своем втором образовании я решил повременить.

Я и не заметил, как быстро пролетело время. Явился первый гость. Я ожидал увидеть коллег Валерии Викторовны, думал, что будет обязательно кто-нибудь с кафедры и кто-нибудь из писателей, но вместо этого увидел Люсю. Успел вернуться и Артем, они с Евгением зашли вместе. Стол был накрыт, но ожидали еще двоих. Ими оказалась Лиза и какой-то невысокого роста худой, курчавый парень, которого я видел впервые. Они позиционировали себя как пару. С деланным безразличием она почтила своим взглядом и меня. Парня всем нам представила Валерия Викторовна, сказала, что Гриша ее студент и пишет отличные рассказы, после чего мы уселись за стол. Лиза со своим кавалером разместилась на диване. Уж больно робко он держался. Выглядело так, будто не он за ней, а она за ним ухаживает. Лиза наполнила его тарелку салатом и закусками и налила вина. Теперь мне казалось, что я его где-то видел, возможно, он заходил на кафедру. Лера Викторовна рассказывала мне о нем.

Как часто бывало, я ожидал ее возле университета и потом мы шли вместе по улице. Однажды по дороге она рассказала мне о парне, который все время к ней ходит. Я уж собирался приревновать, как Валерия Викторовна меня успокоила, заметив, что его интересует лишь оценка его писательских трудов. Меня это вроде бы успокоило. Но когда Валерия Викторовна сказала, что пишет он не очень, я успокоился окончательно.

Тогда она так и не назвала его имени. Но это точно был он! Гриша был застенчив и робок, худоба делала его беззащитным. У него были густые черные волосы и карие глаза, он все время пытался пригладить непокорную челку. Когда он сильно волновался, начинал чуть заикаться. Почему он ходил к Валерии Викторовне, она и сама не знала. По крайней мере, так она сказала мне. Я же слышал от нее не раз, что студенты видят в ней учителя, в котором сознательно или подсознательно нуждаются. По этому поводу я с ней спорил. По моему мнению, студенты видели в ней совсем другое, и, если придерживаться теории того же Фрейда, за всем стоит только два желания — либо сексуальное, либо желание быть значительным. Валерия Викторовна женщина очень сексуальная. Дружба с преподавателем! — самооценка подскакивает моментально, автоматически. Поэтому если студенты искали дружбы, то давать им она должна была дружбу или не давать. Если же любви, то же самое. А пользоваться их доверием, чтобы «помогать», она могла, как минимум, спросив у них на это разрешения. Много раз я пытался спорить и с тем утверждением, что за всем стоит сексуальное желание и без него не бывает ничего! Спорил я рьяно, так как был убежден — желание желанию рознь. Существует нечто гораздо большее, то, что стоит в основе всего. Об этом то и дело говорили в Братстве, и я внутренне был с этим согласен.