Галина Семеновна ссыпала все содержимое из своей тарелки в тарелку дочери. Все рассмеялись, уже не сдерживаясь.

На улице совсем распогодилось. Валерия Викторовна объявила свободное время, а сама принялась убирать со стола. Люся решила загорать и отправилась подыскивать себе удобное местечко. В ее распоряжении была вся территория усадьбы до самой трассы. Оголив верх до майки, с подстилкой под мышкой она направилась в глубь сада. Галине Семеновне нужно было завести развалюху, которая простояла всю зиму в гараже в одном из хуторских дворов, и она призвала на помощь Евгения. Я помогал Валерии Викторовне убирать со стола и ходил за ней по пятам. Вымыть посуду здесь было непросто. Для этого нужно было набрать студеной водицы из колодца, подогреть ее, снести всю посуду из дома на кухню и только затем вымыть. Я ничего не дал делать Валерии Викторовне и сделал все сам, за что был вознагражден — пока я мыл посуду, она стояла рядом.

— Знаешь, а ты меня действительно удивил!

— Это чем же, позвольте спросить?

— Я была более чем уверена, что тебе здесь будет не комфортно и ты начнешь капризничать, а ты очень органично смотришься, не то что наша девушка…

— Спасибо. Но это же ваш дом, поэтому мне важно…

В этот момент, когда я полез за очередной тарелкой в тазик с мыльной пеной и руки у меня были заняты, Лера Викторовна провела рукой по моим плечам, задержавшись на затылке.

— Как тебе спалось и что снилось на новом месте или кто? Расскажи!

— Ну, не жених точно, — удалось мне рассмешить ее. — А вообще, такое снилось, что и рассказывать неловко.

— Ты же знаешь, что я люблю интерпретировать сны, так что придется рассказывать, Саша…

— Нет, пожалуйста, прошу, не нужно!

— Чего ты так боишься? Это же просто сон.

— Ничего я не боюсь, просто, знаете… Я… стесняюсь! — мы подошли к колодцу, где я собирался набрать еще воды.

— Ладно, потом расскажешь, а пока что, давай, я тебе свой расскажу, хочешь?

— Конечно, хочу! — я опустил ведро в колодец.

— Сон, значит, такой, вот на этом самом месте, возле этого колодца ты меня соблазняешь, да так красиво… Дежавю. Вот так точно мы и стояли, как сейчас. Чертенок ты эдакий, Сашка!

Я чуть не упустил полное воды ведро в колодец. А она несла уже вымытые тарелки в дом.

Дело было сделано, стол убран, посуда вымыта. Лера Викторовна взяла меня за руку и повела за собой.

— Мы кое-куда сходим, ты не возражаешь?

Я не возражал, а она не отпускала моей руки. Мы вышли со двора и направились вдоль поля по тропе.

— Куда мы идем?

— На речку, я покажу тебе свое любимое место, я там всегда любила сидеть подолгу и о чем-нибудь думать. А цыганский табор я выглядывала вот отсюда, с этого самого места. Помню, в первый раз я увидела их вон там, — и она указала в сторону лесной опушки, еле различимой вдали. — Слышно их было уже здесь, но я решила подойти ближе и пробиралась через все поле. Они меня, конечно же, заметили, но вида не подали. А я лежала в высокой траве и затаив дыхание слушала, как они веселятся. Это был карнавал среди бела дня! Такого веселья я не видела даже на свадьбах. И откуда в них столько неуемной энергии?.. Я мечтала, чтобы они научили меня танцевать. Долго не решалась, наконец вышла к ним. Меня подозвал к себе самый старший, помню, он сидел на коряге с баяном, босой, и у него были густые-густые усы. Я уселась рядом с ним и смотрела на цветные, развевающиеся в танце перед самым моим носом юбки. А потом я сбросила свои сандалии, они учили меня танцевать, а старший аккомпанировал мне на баяне. Я так просила их меня украсть, но они не украли! Пришлось возвращаться домой, где мне снова влетело за то, что не помогала маме, как мои сестры.

Мы вышли на асфальтированную дорогу, за которой виднелся берег реки. Валерия Викторовна все это время держала мою руку. Отпустила только, когда пришлось пробираться сквозь заросли. Я следовал за ней, след в след. Камыши вокруг были в рост с нами. Было ясно, что река где-то совсем близко, а вот как к ней выйти, знала только она. Через просвет в зарослях камыша мы наконец вышли к воде. Теперь водная гладь открылась перед нами во всей красе. Настоящий оазис, если бы не два рыбака. На протяжении всего пути мы не встретили ни души, и на тебе! Они поздоровались, так было принято в селе. При виде них Валерия Викторовна и сама огорчилась, я это услышал по ее голосу. Но делать было нечего.

— Как же давно это было, уж и тропинки все заросли. Я не была здесь уже лет двадцать. Приезжать приезжала, а сюда вот только с тобой выбралась. Раньше и купаться можно было, сейчас все тиной заволокло. Ладно, идем обратно…

Я еле уговорил ее побыть здесь еще, хотя бы чуть-чуть. Мы присели на облысевший ствол какого-то дерева, вероятно, осины, склонившийся к самой воде. Я мог понять Валерию Викторовну, нахлынувшие чувства требовали уединения. Я боялся нарушить интимность ее воспоминаний. Но она заговорила сама.

— Саша, ты мне обещал, я слушаю твой сон.

— Только не это, Валерия Викторовна, умоляю!

— Давай так, нам помешали, мы здесь с тобой не одни. Но у тебя же богатое воображение, правда? У меня тоже. А помнишь, я говорила, при хорошей игре воображения женщину не нужно даже раздевать, достаточно только представить, что у нее под одеждой. Говорят же — разыгралось воображение. Вот я хочу, чтобы оно у тебя сейчас разыгралось, чтобы ты вернулся в свой сон, отчетливо его вспомнил и рассказал мне абсолютно все. Смотри, я даю тебе полную волю, цензуры нет. Это значит, что вместо того, что ты сделал бы, если бы мы были здесь одни, ты можешь все это проговорить. Совершим такой акт совместного творчества. К тому же если двое в анализе люди интересные, а мы же с тобой претендуем на это, то и анализ обещает быть занимательным. Так, я слушаю…

— Ладно! Слушайте… Очень теплый и солнечный день. Я знаю, что вы уехали к себе домой, к маме. Я выезжаю вслед за вами на машине, но совершенно не знаю дороги и даже не знаю, где это место находится. К тому же я совершенно не уверен в том, что вы хотите, чтобы я вас нашел, то есть я не знаю, обрадуетесь вы моему приезду или нет, но все равно еду. Я верю в то, что у меня получится отыскать вас, это просто вопрос времени. Если нужно, я буду на каждом километре останавливаться и спрашивать дорогу у всех подряд и буду делать это до тех пор, пока не отыщу вас. В общем, настроен я решительно. Но мне даже ничего не пришлось предпринимать. Я просто еду и вдруг понимаю, что уже совсем близко, я это чувствую. Мое волнение и желание видеть вас возрастает с каждой минутой. Теперь я точно должен знать, куда ехать, чтобы не терять ни минуты. Я останавливаюсь перед какой-то огромной дачей, которая еще не достроена. Забор и дом в несколько этажей, строительство идет не снаружи, а внутри, в самом доме. В надежде кого-нибудь в нем отыскать я захожу, но никого не вижу в этой части дома. А чтобы попасть в другую его часть, нужно преодолеть проход на втором этаже, который еще не закончен, не залит цементом, а только покрыт щебнем. Я делаю первый шаг, и сразу же мне навстречу, приветливо улыбаясь, выходит человек. Я только собираюсь объяснить ему, что меня привело сюда, как он сам начинает говорить. Сказал, что мне никуда больше не нужно ехать и что я встречу вас, как только выйду за ворота. Сейчас вы будете там проходить. Я этому известию ужасно радуюсь, спешно благодарю прораба и иду к воротам, все еще не веря, что нашел вас. И, действительно, как только я открываю ворота, сразу же вижу вас. Сердце начинает колотиться бешено. Вы идете с какой-то полной пожилой женщиной и разговариваете. Я окликаю вас, и вы оборачиваетесь. К моему еще большему удивлению, вы мне очень рады, подходите ко мне и смотрите так ласково, что у меня кружится голова. А когда вы проводите рукой по моему лицу и чуть приподнимаете мой подбородок, я на грани обморока. В это время я вспоминаю, что женщина, которая была с вами, прямо сейчас стоит и наблюдает за нами, и, конечно же, ей видно, как я вас люблю. Тогда вы обнимаете меня, и все вместе мы идем по дороге. Продолжая меня обнимать, вы говорите с вашей спутницей о чем-то своем. А я всю дорогу иду рядом, испытывая чувство блаженства от вашей близости.

Я замолчал.

— Это все?

— Все!

— Да, Саша…

— Что да, Валерия Викторовна? Вы же обещали!

— Идем, пора возвращаться. По дороге домой можем заехать в дом, где когда-то жила моя бабушка, если хочешь.

— Тот, что вы описали в своем романе? Хочу!

— Тогда тем более нужно поспешить.

Только теперь я снова заметил рыбаков. Все это время их как будто и не было вовсе. Когда я рассказывал свой сон, мой внутренний взор полностью перенес меня в него. Я видел его заново. От присутствия реальной Валерии Викторовны и от произносимых мной вслух слов, душа моя затрепетала. При всей своей робости я так увлекся рассказом, что называл все, что рисовала передо мной моя чувственная память, нисколько не заботясь о степени откровенности. Я утратил всякую осторожность в словах, которой обычно придерживался. Но должен признаться, мне понравилось говорить вот так, взахлеб, увлеченно. Вопрос был только в том, что именно я сообщил своим сном ей и почему она отказалась его интерпретировать.

По тем же зарослям мы пробирались назад к дороге. Обратный путь показался коротким. Я был счастлив оттого, что Валерия Викторовна оставила всех — Евгения, Люсю и даже маму — и все это время пробыла со мной. На протяжении всей этой поездки я отмечал ее доброе и даже ласковое ко мне отношение. Былая ее властность никуда не девалась. И я все равно побаивался ее. А желание мое возрастало с каждой минутой.