– Мама! – Голос Мэри Мэй перешел в рычание. Она тоже выскочила в сад в ночном облачении и кое-как ковыляла босиком по траве.
– Я набрала воды для цветов, – отстраненно сообщила мать. – Уже сколько дней нет дождя.
– Сколько раз я тебе говорила: не перегибайся через край! Это опасно. Можно упасть. Мама, как ты … Откуда в лейке вода, мама?
– Ангел, добрый ангел. Прилетел ко мне.
– Ангел? – прошептал Кэррик, закрывая лицо руками.
Я не стала ничего ему объяснять, боясь, что Мэри Мэй услышит. У нее, опытного стража, все чувства обострены, странно, что она нас еще не почуяла. Она отобрала у матери лейку.
– Хватит чуши про ангелов, мама. Двенадцатый час, тебе давно пора в постель. Если будешь так себя вести, придется установить сигнализацию.
– Энди хочет, чтобы цветы поливали вовремя. Он просил.
– Папа умер. Мама, ты забыла?
– Элис соберет лепестки и использует в аппликациях.
Мэри Мэй резко втянула в себя воздух.
– Не смей произносить при мне ее имя! – зашипела она. Вылила воду из лейки обратно в пруд, ухватила мать за локоть и повела обратно в дом.
– Где они все? – жалобно, по-детски спросила мать. – Почему ты ничего не говоришь о них? Я хочу повидать своих детей. Хочу знать, что у них все в порядке. Хочу попрощаться.
– Нет никакой надобности прощаться. Ты тут, со мной, тебя никто не тронет. Помнишь? Только ты и я, мама, больше нам никто не нужен.
Мы с Кэрриком смотрели, как они уходят в дом.
– Она совсем чокнутая, хуже, чем я думал, – шепнул он.
И при этом она учит новичков. Я подумала об Арте, о том, как она отравляет его разум. Мало ли что она могла наговорить обо мне. Любую ложь – и он, возможно, поверил. Кажется, я снова занялась поиском оправданий для Арта? Потрясла головой, выбрасывая его из своих мыслей.
В передней части дома вспыхнул свет.
– Там спальня матери, – отметил Кэррик. – А где же искать чертов шар? Он где угодно может быть.
– В гараже. – Я указала на пристройку.
– Откуда ты знаешь?
– Ее мама сказала, она все время ходит что-то искать в гараже. Значит, там.
Мы видели, как Мэри Мэй снова прошла мимо задней двери, потом свет вспыхнул в кухне, а оттуда она перешла в примыкавший к дому гараж. Там загорелись два высоких окна. Попасть в гараж можно либо из дома, либо через въезд с другой стороны.
Слышен был грохот, перемещались коробки, рушились, потом вдруг вопль, прямо-таки безумный визг. Жуткий, словно ведьму жгут на костре, мучительный вопль разочарования и злобы.
Судя по звукам, она разносила мои вещи в пух и прах, я испугалась, не разбила бы она шар – тут-то бы и обнаружилась спрятанная внутри видеозапись. Я дрожала в тоненькой футболке, а Кэррик пытался меня согреть, прижимая к себе. Ближе, ближе, поцеловал в шею, мне тут же стало тепло от жара его тела.
Двадцать минут Мэри Мэй шуровала в гараже, потом затихла. Изнемогла от злобы. Свет в гараже погас, она переместилась в кухню, тощая, страшная, волосы дыбом, где ее безупречная укладка. Подойдя к раковине, Мэри Мэй налила себе стакан воды и уставилась в окно так, словно заметила нас. Меня снова затрясло, и Кэррик покрепче обнял меня.
Свет погас, наваждение исчезло. Она спит в передней части дома, комната ее матери – в задней половине.
– Подождем три четверти часа – и вперед, – предложил Кэррик. – После такой истерики она не сразу уснет.
– У нас нет времени, Кэррик. Как только Креван узнает, что я на свободе, кому он первым делом позвонит? Конечно же ей.
– Время есть, я же тебе сказал. – Он поглядел на часы. – Операцию отложили до утра. Твоя мама поедет туда часов через семь, не раньше. И не одна. Все под контролем. Если приедет Креван, Тина предупредит нас.
– Семь часов – это слишком долго. – Я покачала головой, перебирая все, что может за столько часов пойти не так. Потом уселась и стала следить за домом, чувствуя, как нарастает во мне тревога.
Дедушка заперт в замке, против него стряпают дело, обещание ограничиться суточным арестом, естественно, оказалось ложью. Джунипер в той псевдобольнице, куда мама должна ворваться утром, вопия об учиненной несправедливости, о преступлении. Кэррик в бегах, его разыскивают. Все мы под угрозой, это я навлекла на близких опасность. Нельзя, чтобы они пострадали. Мой план должен сработать.
Мы словно хищные птицы следили за домом Мэри Мэй. Через сорок минут полной тишины, убедившись, что никто больше в доме не движется, мы начали действовать. Кэррик, пригнувшись, быстро пошел через двор к гаражу, в надежде найти вход там, чтобы не пробираться через дом. Но у гаража не было двери, не было замка, в котором можно было бы поковыряться, оба окна располагались слишком высоко, и в них едва ли удалось бы протиснуться, настолько узкие. Другого выбора не оставалось – только пройти через дом.
Я подошла к окну той комнаты, где спала старуха, тихонько постучала по стеклу, молясь, чтобы там не оказалась настороже и сама Мэри Мэй.
Мать тут же появилась у окна, слегка меня напугав: яркая белая рубашка, седые волосы, прозрачная кожа – при таком освещении она казалась не ангелом, скорее эльфом. Я приложила палец к губам, кивнула в сторону двери, и она тихо двинулась туда. Открыла мне дверь, я вошла, оставив дверь приотворенной для Кэррика, пошла вслед за старой женщиной в ее спальню. В доме было очень тихо, я шла на цыпочках, но Кэррик крупнее и на нем тяжелые ботинки, шагал он неуклюже, и у меня сердце готово было разорваться от страха всякий раз, как он на что-то натыкался или под ним скрипела половица. Аромат выпечки смешивался в этом доме с каком-то густым, застоявшимся запахом. По ту сторону узкого коридора – спальня Мэри Кэй, дверь распахнута, должно быть, и во сне караулит мать. Я вошла вслед за старухой в ее спальню и тихонько прикрыла дверь.
– Сядь, сядь, – попросила она, протягивая руку.
Я опустилась на стул рядом с ней. Женщина сидела на кровати, подоткнув под спину подушки.
– Я готова, я жду его. – Она храбро задрала подбородок.
Я замерла, не зная, как на это ответить. Хоть бы Кэррик нашел шар прежде, чем мы слишком далеко зайдем.
– Ты знаешь, что ищет Мэри? – спросила она.
Я кивнула.
– Можешь найти это?
– Постараюсь.
– И тогда все уладится?
Я кивнула.
– Я всего лишь хочу увидеть еще раз детей, – продолжала она со слезами на глазах, голосок снова стал детским. – Она забрала их у меня.
Я взяла ее за руку, пытаясь утешить.
– Она всегда была немного … странной. В детстве, бывало, если что-то захочет, то сильно, слишком сильно. И так же она любила Генри – слишком сильно … до одержимости. А Генри полюбил ее младшую сестру Элис, и этого Мэри стерпеть не могла. Отомстила всем родным, кто скрывал это от нее. Уничтожила нашу семью. – Слезы капали, боль, даже спустя столько лет, оставалась непереносимой. – Но ведь я все-таки ее мать. И я прошу Бога пожалеть ее, – продолжала она, заклиная меня взглядом. – Она причинила очень много боли, но потому, что ей самой больно, – все время.
Я протянула ей бумажный платок, и старуха утерла глаза.
Собралась, приготовилась:
– Мне не страшно. Это, наверное, значит, что я готова.
Послышался стук в окно, мы с ней обе так и подскочили. Я подумала, все кончено, Мэри Мэй вызвала стражей. Они окружили дом, над крышей завис вертолет, включил прожектор. Будут снимать – арест Заклейменной в прямом эфире. Я дернула занавеску, но увидела Кэррика – он радостно потрясал стеклянным шаром.
– Кто это? – пугливо спросила старуха, поплотнее кутаясь в одеяло.
У меня голова шла кругом, сильный прилив адреналина. Я схватила обе ее руки, сердечно пожала.
– Вам еще рано уходить, – шепнула я.
– Рано? – удивилась она.
Я покачала головой, улыбнулась:
– Ложитесь спать. Скоро вы увидитесь с детьми. Я обо всем позабочусь.
Я уложила ее, подоткнула одеяло под ее щуплое тело. Старуха закрыла глаза, успокоилась, улыбнулась – ей уже виделась встреча с детьми.
Шесть часов спустя мы – Рафаэль Ангело и я – добрались до дома судьи Санчес. Пентхаус из мрамора и стекла в самом высоком здании города разительно отличался от горного убежища Рафаэля. Судья Трибунала зарабатывает немалые деньги – клеймит сограждан и смотрит на всех сверху вниз, с судейского кресла или с верхнего этажа небоскреба. Люди, прогуливающиеся в парке под ее окнами, кажутся малыми точками, незначительными, она может принимать решения и не думать о том, как они скажутся на живом человеке. А теперь в дом судьи Санчес проникла реальная жизнь. Санчес только что проснулась, глаза еще сонные, – мы ворвались в ее дом на рассвете.
Ее трудно узнать без красной помады и очков в оправе такого же цвета – непременный публичный образ. Сейчас на ее лице нет и следа косметики, волосы заколоты шпилькой, она кутается в черный кашемировый кардиган, словно ей холодно, хотя тут вовсе не холодно. Она провела нас в огромную кухню-столовую-гостиную, где помимо окон во всю высоту стены еще и потолок стеклянный. Заметила, как я поглядываю на потолок.
– Мой сын – звездочет, – пояснила она. – Поэтому мы поселились здесь.
– Астроном будет точнее, – поправил ее вошедший в кухню подросток, тоже заспанный, растрепанный, на ходу он завязывал пояс халата. Примерно моих лет, красивый, довольно высокий, заносчивый с виду.
– Только если тебе за это платят, – возразила она, уставившись в ноутбук, который раскрыл перед ней Рафаэль.
Парень глянул на меня, узнал и обернулся к матери, стараясь скрыть изумление. Селестина Норт в доме судьи!
– Кофе будешь, мама? – спросил он.
Трудно поверить, что она – чья-то мама. Что в ее сердце вмещается любовь и забота о другом человеке. Как говорится, у зеркала два лица. И вероятно, Санчес честно пытается мне помочь, пусть и ради собственной выгоды.
"Идеал" отзывы
Отзывы читателей о книге "Идеал". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Идеал" друзьям в соцсетях.