— Кретин! Дьявольское отродье! Отпусти меня немедл… Однако Рейне не удалось закончить фразу, ибо Ранульф еще сильнее сжал железный обруч своих рук вокруг талии девушки. Тогда она попыталась вырваться силой, обрушив на него целый шквал ударов, колотя его по рукам, ногам, по всем местам, до которых могла достать. Но он, казалось, вовсе не замечал ее усилий, а продолжал свой путь с Рейной, которая сидела у него на бедре, а ноги ее болтались высоко над землей.

Когда он наконец поставил ее на землю, они были уже возле самого входа в палатку. Взглянув на лицо рыцаря, Рейна сжалась от страха, ибо оно было подобно грозовым молниям.

— Миледи, вы доставляете мне хлопот больше, чем стоите! — прогремел Ранульф прямо в лицо девушки.

Если бы он промолчал, Рейна, возможно, все же поддалась бы чувству страха, ибо выражение его лица было действительно ужасным. Однако это была лишь видимость. Только вот последние его слова задели ее за живое. К тому же если бы он ударил ее хоть раз одним из своих дубовых кулаков, так крепко сжимавших ее бока, ей бы точно не пришлось беспокоиться ни об этом, ни о чем другом…

— О! Здесь-то вы и ошиблись, Фитц Хью! — с трудом проговорила Рейна. — Моя цена хорошо известна, и те тридцать сребреников Иуды, что вы получили за меня, — лишь ничтожная сумма по сравнению с той, в которую оценивается мое состояние. Один лишь Клайдон приносит мне ежегодно в четыре раза больше! Ваш друг Ротвелл, несомненно, знает об этом. Ох и посмеялся он, наверное, над тем, как легко одурачил вас, предложив столь ничтожную сумму! Взамен же он получит власть и огромное состояние!!!

Ответом ей был легкий пинок, вернувший ее в палатку.

— У вас есть пять минут, чтобы одеться, по истечении времени палатка будет разобрана. А через десять минут мы покидаем лагерь.

Больше Ранульф ничего не сказал, вернее, не прокричал. Никак не отреагировал он и на ее тираду, приказав ей лишь исполнять его требования. Он воистину был неотесанным медведем как в размерах, так и в умственном развитии. Господи! Что же он все-таки за идиот?! Ведь он мог попросить у нес все что угодно и непременно получил бы это незамедлительно после ее возвращения в Клайдон!.. Однако Рейна все еще была в его распоряжении, следовательно, он мог запросто отказаться от сделки с Ротвеллом, приняв ее более выгодное предложение. Но осознавал ли он это?! Как видно, нет. Ибо ничего, кроме пятисот марок, он не видел или же просто не желал видеть. И, к сожалению, Рейна не могла предложить ему именно эту сумму, ибо, отправляясь в Крестовый поход, ее отец опустошил казну…

Глава 12

В тот день Ранульфу казалось, что путешествие их было необычно долгим и утомительным, хотя, несмотря на медлительность пеших воинов Ротвелла, отягощенных разнообразным вооружением, их отряду удалось преодолеть достаточно приличное расстояние. Люди же Ранульфа, а всего их было около тридцати, ехали верхом на лошадях, которые, возможно, и не были такими шикарными, каких Ранульф подарил Эрику и Серлу в день принятия ими обета рыцарства, однако вполне удовлетворяли их потребности в длительных переходах… Да, вот уже в течение четырех лет сопровождали Ранульфа его верные друзья, готовые в любой момент прийти на помощь своему предводителю. Ранульф вспомнил, как однажды ему пришлось в течение долгих четырех месяцев охранять владения одного лорда, занимавшегося разведением лошадей, от банд шотландских грабителей, набеги которых на его земли были нескончаемы и чрезвычайно губительны для хозяйства. Это была тяжелая служба и дорогая цена, однако когда воины Ранульфа пересели на лошадей, то им стало гораздо легче выполнять те поручения, успех которых во многом зависел от скорости и неожиданности действий воинов.

Как правило, находясь в седле, Ранульф, погруженный в мысли о проведении одной операции или о подготовке другой, не замечал бега времени. Он всегда очень тщательно планировал действия своего отряда, отчего все воины признавали в нем талантливого стратега. Иногда он просто мечтал о том благословенном дне, когда он наконец достигнет своей цели и станет владетелем поместья, и тогда ему уж не придется наниматься на службу к разному сброду. Он будет возделывать свои плодородные земли и обустраивать жизнь своих вилланов… Мечты!.. Каждую свободную минуту тратил Ранульф на то, чтобы как можно подробнее изучить принципы земледелия и животноводства, законы, в соответствии с которыми жили владельцы имений, — все, что имело отношение к его будущей жизни, ибо, к своему величайшему огорчению, Ранульф не получил соответствующего образования.

Первые девять лет жизни Ранульф провел в доме деревенского кузнеца, жестокого и безжалостного человека, за которого дед Ранульфа, влиятельный лорд, выдал его мать, как только узнал, что под сердцем она носит наследника его рода. Через год после рождения сына бедная женщина умерла, а мальчик остался у своего приемного отца, который и знать не желал о сироте, пока тот не вырос настолько, что смог помогать ему в кузнице. Еще совсем маленького он заставлял его выполнять непосильную работу, отчего уже в юном возрасте мышцы Ранульфа налились упругой силой.

Казалось бы, жизнь Ранульфа как незаконнорожденного наследника хозяина поместья должна была быть относительно безмятежной, на самом же деле все обстояло иначе. Порой она была просто невыносимой. Деревенская молодежь презирала его, а приемный отец, негодуя из-за того, что мальчика нужно кормить, одевать, заботиться о нем, заставлял его в отместку до изнеможения работать в кузнице, в то время как настоящий отец Ранульфа, которому в год рождения сына самому исполнилось всего шестнадцать лет, казалось, напрочь забыл про несчастного сироту. Лишь время от времени дед Ранульфа приходил навестить его, чтобы убедиться в том, что мальчик получает надлежащее воспитание, однако он ни разу не приласкал внука, не смягчил боль его одиночества добрым словом… Отца же своего Ранульф и видел-то всего несколько раз, причем издалека. Только однажды удалось ему как следует разглядеть отца, который к тому времени был уже пять лет женат, а законного наследника у него так и не появилось. Это произошло, когда Ранульфа оповестили, что его отправляют в Монтфорд для того, чтобы он получил там образование, необходимое для рыцаря. В тот же день узнал Ранульф и о существовании своего сводного брата, который тоже был незаконнорожденным, однако этот факт отнюдь не препятствовал тому, чтобы его сделали единственным наследником в случае, если у лорда так и не родится законный наследник, что было вполне вероятно, ибо его бесплодная жена не собиралась умирать… Однако то, что все же другой был назван наследником его отца, стало известно Ранульфу много лет спустя. А все это время он не переставал лелеять слабую надежду, что станет наконец-то наследником состояния отца. Эта надежда и придавала ему сил для того, чтобы он мог вытерпеть все те ужасы, которые несло с собой обучение под руководством жестокого и беспощадного лорда Монтфорда. Вот почему Ранульфу было так нестерпимо больно, когда он узнал, что другой получил все, стал наследником всего состояния…

Образование, данное Ранульфу в Монтфорде, было сугубо военным, и поскольку лорд Монтфорд сам был далеко не щепетильным человеком, то и воспитанникам своим не привил деликатности и благородных манер.

Еще не достигнув шестнадцатилетнего возраста, Ранульф был посвящен в рыцари, ибо проявил себя как достойный воин в одной из междоусобных воин, и, надо признать, действительно заслужил столь высокую награду. Однако ему пришлось задержаться в замке, ибо Уолтер, который, хоть и был его старше, работал еще год, чтобы заслужить звание рыцаря. И Ранульф терпеливо ждал друга, ибо они поклялись, что отправятся на поиски фортуны вместе.

Так что недостойные рыцаря и благородного воина манеры Ранульфа, как посмела заявить эта нахалка, достались ему в наследство от воспитания, полученного в Монтфорде, где не было и намека на учтивость. Однако была еще одна достаточно веская причина, заставлявшая Ранульфа вести себя подобным образом по отношению к Рейне, — это отчаянная ненависть и недоверие, что испытывал он ко всем благородным дамам, с которыми ему не раз приходилось сталкиваться и которых он считал самыми подлыми и коварными существами на свете. Чрезмерно затянувшееся общение с хозяйкой Клайдона окончательно испортило столь удачно начавшийся день, поскольку, вместо того чтобы предаться мечтам о будущем, Ранульф мог думать лишь о том досадном случае, что произошел утром, и о том, что почувствовал он, когда увидел Рейну, вихрем проносящуюся верхом на лошади по лагерю…

В тот момент она совсем не была похожа на этих чопорных дам, высокомерных и лживых. Облако черных как смоль волос струилось по ее спине, очаровательно ниспадая на плечи, чуть прикрывая восхитительные бедра. Коротенькая рубашка теперь совсем не прикрывала ее, обнажая длинные стройные ноги прекрасной формы, гораздо более длинные, чем мог предположить Ранульф, ибо она была женщиной такого хрупкого, деликатного сложения. Или это ему просто показалось, потому что слишком много ему удалось увидеть?!

Рейна великолепно держалась в седле; гордо расправленные плечи, высоко поднятая голова… Несомненно, такому искусному обращению с лошадьми учили ее еще с колыбели. И когда она проносилась по лагерю, такая свободная и гордая, с черными развевающимися волосами, Ранульф не мог отделаться от навязчиво преследовавшей его мысли, что Рейна была удивительно красива, хотя он и знал, что на самом деле все было не так великолепно. Но Ранульф с ужасом почувствовал, как неуемная страсть к этой девушке наполняет горячей волной все его тело, которое отказывалось сопротивляться этому блаженному чувству, поглощавшему его целиком.

Несомненно, он чувствовал подобное лишь потому, что случайно увидел ее обнаженную грудь. Но нет — дело было не только в этом. За всю свою жизнь Ранульф насмотрелся на женскую грудь довольно, чтобы вдруг кровь его воспламенилась от одного лишь вида еще одной, несмотря даже на то что она чуть не ткнулась в его лицо. И все же эта молочно-белая округлость отличалась от всего того, что доводилось Ранульфу видеть прежде. Она была слишком мала, чтобы заполнить собой жадную ладонь мужчины, однако совершенство формы покорило бесстрашного воина: грудь, по-девичьи упругая, ничуть не свисала, как груди больших объемов, отчего они выглядели дряблыми, а эта — желанной. Но что воистину делало ее неповторимой, так это похожий на чайную розу сосок, слишком большой для такой маленькой груди, слишком чувственный… Когда материя слегка задела его и сосок сморщился, Ранульф почувствовал необычную сухость во рту, а увидев Рейну скачущей на разъяренной лошади, он не смог уже более бороться со своими чувствами, что действительно превратились в пожирающую страсть. И в то же время Ранульф не мог объяснить всего, что с ним происходило. Рейна была воплощением того, что он так не любил, — и от этого ему становилось страшно.