— Почему у меня возникло такое чувство, что продолжение этой истории совсем мне не понравится? — с трудом проговорила Рейна, наблюдая за тем, как еще сильнее потемнело его лицо.

— Возможно, мне не стоит продолжать…

— Нет, раз уж вы зашли так далеко, я должна услышать все до конца, независимо от того, хорошим или плохим он окажется.

— Семья, в которую леди принесла ребенка через несколько дней после его рождения, была самой бедной в деревне. Но кроме того, она же была и самой многодетной, ибо тогда у них уже было семеро детей. И леди Энн прекрасно знала об этом. Они сопротивлялись, говоря, что не хотят еще одного ребенка, а она насильно заставила их взять его… А через две недели он умер от голода…

— О Господи! — простонала Рейна.

А Уолтер, не глядя на нее, мягко продолжал:

— Это был единственный раз, когда мы с Ранульфом подрались: он хотел убить всю семью и сжечь деревню, но я не мог позволить ему сделать это. Ведь в том, что случилось, их вины не было. Они были самыми нищими вилланами из тех, кого нам доводилось когда-либо встречать, они и сами медленно умирали от голода. У них у самих было полно голодных ртов, чтобы тратить еду на незаконнорожденного ребенка госпожи. Один из работавших в господском доме слуг позже рассказал нам, что леди не хотела, чтобы к ее возвращению ребенок был все еще жив. Она знала, что может случиться, и надеялась, что так все и произойдет. Она получила именно то, к чему так стремилась.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Рейна закрыла лицо руками. Она не хотела больше слушать его! Господи! Дети ведь единственные невинные создания на целом свете! Так много умирало их от различных болезней, но то, что сделала та женщина… И что это могла быть за женщина, которая не пожелала даже найти для своего малютки достойный дом?!

— А кто это был? Вы… вы знаете?

— Девочка. Сильная и здоровая. Вот почему потребовалось так много времени, чтобы…

Рейна сделала ему рукой знак замолчать, ибо рыдания и так уже сжимали ее грудь. Она чувствовала на глазах слезы и старалась сдержать их, изгнать из головы непонятный страх… Это не имело к ней никакого отношения. Но кого она хотела обмануть?! Это случилось с ее мужем, и он все еще страдал из-за пережитого. Но все же несправедливо с его стороны было обвинять всех женщин из-за одной бессердечной шлюхи!

— Давайте трезво посмотрим на это, — сказала Рейна, немного овладев своими эмоциями, хотя голос ее по-прежнему был взволнован. — Это несчастье произошло одиннадцать или двенадцать лет назад…

— Восемь, — поправил ее Уолтер. Рейна удивленно произнесла:

— А я думала, что он старше…

— Из-за своего мощного сложения он всегда выглядел старше своих лет, но сейчас ему всего двадцать три.

— Пусть так. Восемь лет тоже вполне достаточный срок, чтобы понять, что не все женщины таковы.

— А как бы вы чувствовали себя, если бы это произошло с вами? — горячо проговорил Уолтер. — Леди Энн была такой нежной и ласковой в общении, она никогда не повышала голос, никогда никого не бранила, не обидела грубым словом ни единого человека. Ее безжалостность, бессердечность и жадность были так умело от всех скрыты. Думаете, что после этого Ранульф мог доверять льстивым улыбкам дам?!

— Но мы же не все таковы!

— Да, я знаю. Однако потребуется немало усилий, чтобы убедить в этом Ранульфа. — И потом он пробормотал:

— Улыбайтесь же, он возвращается.

— Вы, должно быть, сумасшедший, я не смогла бы сейчас улыбаться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. А если я и улыбнусь, то он непременно захочет выяснить причину моего веселья. Неужели вы все еще не заметили, что сегодня мы с ним не в слишком хороших отношениях? Я сердита на него!

— Но вы ведь его простите?

— То, о чем вы только что мне поведали, объясняет лишь его недоверие к женщинам, но никак не извиняет его животных манер, — прошипела Рейна.

— Это исправимо, миледи, если вы приложите хотя бы немного усилий и проявите терпение по отношению к нему.

У Рейны не было возможности ответить, ибо подошел Ранульф, который первый раз в жизни появился вовремя. Уолтер дал Рейне возможность немного передохнуть и собраться с мыслями, а сам, коротко переговорив о чем-то с Ранульфом, поспешно удалился, оставив их вдвоем.

Рейна все еще не решалась взглянуть на Ранульфа, ибо была слишком ошеломлена нахлынувшим на нее потоком чувств и не решалась заговорить, все еще не доверяя своему голосу. Кто бы мог подумать, что она почувствует сострадание и жалость к такому мужчине, как Ранульф?! Он казался таким несокрушимым, невосприимчивым к нежным эмоциям, но был ли он таким подростком? Однако увидев Эдвину, которая, пересекая зал, задумчиво уставилась на ее мужа, Рейна моментально забыла, о чем рассуждала всего мгновение назад.

— Я причинил вам сегодня боль?

— Что?

— Ну, я имею в виду в лесу… — прояснил Ранульф. — Я обидел вас?

Как хотелось Рейне утвердительно кивнуть головой в ответ. Однако она почувствовала тогда все что угодно — разочарование, досаду, злость, — но только не боль. А начинать со лжи Рейна не могла.

— Нет.

— Вы уверены?

— Да.

— Вы бы сказали мне, если бы я обидел вас? Рейна недоверчиво взглянула на него. Что это с ним произошло?! Или он просто так по-идиотски шутит? Как бы там ни было, Рейне благополучно удалось преодолеть грань возмущения.

— Если вы вдруг причините мне боль, можете быть уверены, я заору так громко, что не только вы, но и все остальные жители замка узнают об этом. Можете быть абсолютно в этом уверены, милорд.

Ранульф, нахмурившись, взглянул на нее. Возможно, он должен был раньше спросить у нее об этом… Но ведь она целый день была не в настроении. А сейчас она опять все перемешивала, отчего ему становилось не по себе, ибо Ранульф уже не помнил, о чем шла речь…

— Если я захочу положить вас себе на колени, леди, то можете быть уверены, мне будет все равно, кто об этом узнает.

И она еще сочувствовала ему? О! Она, должно быть, сумасшедшая!

— Благодарю вас за предупреждение, — сухо сказала она и сделала вид, что собирается встать.

Однако его рука быстро накрыла ее, пытаясь удержать.

— Я не хотел… — Он замолчал вдруг, а взгляд его еще сильнее помрачнел. — Почему вы так сердиты сегодня?

— Если вы соизволите задуматься над этим, то ответ без труда придет.

— Но я уже сделал все, что было в моих силах, однако до сих пор вразумительного ответа не нашел. Я предпочел бы, чтобы вы сами мне сказали.

— Хорошо. — Она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не мог слышать, о чем они говорили, а потом только рискнула встретиться с внимательным взглядом его фиолетовых глаз.

— Я не получила от этого удовольствия.

— От чего?

— Вы знаете, — прошипела она.

Ранульф было заулыбался, однако сказал довольно серьезно:

— А вы и не должны получать от этого удовольствие. Рейна уставилась на него, размышляя над тем, что бы он с ней сделал, если бы она ударила его сейчас чем-нибудь тяжелым.

— Кто сказал вам подобную глупость? Нет, позвольте, я сама угадаю. Священник?! И вы верите всему, что говорит вам священник?! Дурень! Он же не Бог! Он человек, подверженный ошибкам так же, как и другие люди. Да половина этих попов грешит не меньше простых людей. Господи Боже мой! Да подумайте хоть своей головой! Нет, спросите-ка об этом любую замужнюю женщину замка, и она скажет вам, что думает о подобной устарелой ерунде. Не воображайте, что мне понравится, когда со мной обращаются хуже, чем с обыкновенной шлюхой!

Теперь Ранульф знал, что именно думала его жена об этом. Он смотрел, как гордо выступает она, и с трудом сдерживал приступ хохота. Господи! Она была высокомерна, даже когда богохульствовала! Невероятно! Итак, она хочет, чтобы ей доставили удовольствие?! Постепенно смех Ранульфа исчез, а на лице появилось серьезное выражение. Как мог он сделать это, если боялся даже дотронуться до нес, боялся обжечь ее своей страстью?! Она ведь была такой маленькой и хрупкой!..

Глава 27


Рейна тихонько прокралась в комнату. При тусклом свете ночной свечи она, едва ступая, добралась до сундука. Поставив на него свою сумку с медикаментами, Рейна поспешно расстегнула мантию.

А муж ее по-прежнему спал. Рейне совсем не понравилось то, что он не опустил занавеску у кровати, ведь теперь и малейший шорох мог разбудить его. Однако то немногое, что она уже узнала о нем, предполагало, что сон Ранульфа крепок и безмятежен.

Как облегченно она вздохнула, когда ее срочно вызвали в деревню! И хотя Рейне пришлось несколько часов напряженно поработать, она была рада, что избежала объятий мужа. Сестра пекаря упала, и у нее начались преждевременные роды. Рейна без устали хлопотала возле ее кровати большую часть ночи и, применив все средства, о которых только могла вспомнить, выиграла борьбу за жизнь несчастной женщины. Хотя ребенка Рейне спасти не удалось, однако это было не в ее силах: если бы женщина осталась в кровати, то, возможно, и смогла бы доносить свое дитя до положенного срока.

Рейна все еще не могла поверить, что во время их последнего разговора с Ранульфом она все-таки осмелилась сказать ему, что так ее волновало, а поэтому была несказанно рада, когда у нее появилась возможность избежать брачного ложа хотя бы до тех пор, пока Ранульф спал. Размышляя над сказанным, она все больше ужасалась своей дерзости, а то, что ее муж не рассмеялся прямо ей в лицо, услышав подобное, немало ее удивляло. Наверняка он теперь думает, что она хочет его или по крайней мере то удовольствие, что он может ей дать. Мужчины никогда не сомневаются в своих достоинствах, так что же еще мог подумать Ранульф?! Конечно, ему и в голову не пришло, что ей просто не нравится его скачкообразная тактика! О! Черт бы побрал ее длинный язык!

Рейна приоткрыла сундук и вздрогнула от скрежета металлических петель. Когда же до слуха ее донесся шелест простыней, она просто сорвала с себя нижнюю юбку, не беспокоясь более о шнурках и завязках и, поспешно скомкав, засунула ее вместе с мантией в сундук. Рейна настолько обезумела, что собиралась даже провести остаток ночи на пуховике, свернувшись клубочком на полу прямо на том месте, где стояла. Больше всего на свете не хотела она, чтобы проснулся Ранульф, однако наутро ей все же пришлось бы объяснить мужу, почему она пренебрегла его постелью.