— Ей давно уже следовало задать хорошую порку, — полностью согласился Уильям, ухмыльнувшись.

Ранульф отвернулся, протягивая свой шлем Кенрику. Случайно взгляд его остановился на вдове, которая находилась слишком далеко, чтобы услышать все то, что о ней было сказано. Она была очень бледна, возбуждена и тряслась от страха, понимая, что поединок закончился не в ее пользу и судьба ее решена. Однако когда Ранульф приблизился к ней, чтобы огласить ей свое решение, Луиза мгновенно изменилась, лишь взглянув на него. Лицо ее меняло, тело обмякло, глаза вдруг стали томными, и он даже почувствовал, скорее услышал, как в голове ее шевельнулась определенная мысль. Он слишком уж насмотрелся на подобное представление, чтобы ошибиться в том, что явилось причиной столь разительной перемены. Он слишком часто видел этот взгляд женщины, призывавшей мужчину дать ей то, что она так страстно желала получить.

— Даже не мечтайте об этом, леди, — прогремел он и, отвернувшись, направился обратно.

Она могла подождать, пока выздоровеет Серл и сможет явиться к ней, чтобы сообщить решение Ранульфа. А до тех пор у леди была возможность погрузиться в раскаяние и печаль, ибо она заслуживала гораздо большего наказания, если учесть, какую дорогую цену пришлось заплатить за ее упрямство и ребячество. А если все же она так ничего н не поймет — Ранульф не будет к ней настолько снисходителен.

Глава 35


— Он возвращается, миледи!

Больше Рейне и не нужно было ничего слышать. Она выбежала из своей спальни, бросилась вниз по лестнице, через зал, опять по лестнице и дальше, пока не остановилась во внутреннем дворе как раз в тот момент, когда Ранульф спешивался. Забыв про буйного коня, чьи поводья он все еще держал в руках, она бросилась к мужу и повисла у него на шее.

Услышав, как похабно он выругался, она моментально осознала, что ей не следовало быть настолько импульсивной. Следующей ее мыслью было то, что все его тело как-то странно вздрагивает, а потом она услышала, как лошадь заржала и встала на дыбы, что и проделывала весьма успешно всякий раз, когда какой-нибудь болван, не исключая и ее хозяина, осмеливался подбежать к ней.

Когда Ранульфу удалось наконец успокоить животное, он был невероятно зол. Однако взглянув на пепельно-серое лицо жены, которое вдруг напомнило ему выражение ужаса в глазах Луизы де Бирг, он решил сменить гнев на милость. Ранульф подошел к Рейне и обнял ее.

— Вы поступили очень неразумно, леди, — просто сказал он.

— Я знаю. Неразумно и глупо. Обещаю, это больше не повторится.

— Хорошо, — тихо проговорил он. — А теперь, возможно, вы скажете мне, почему так неразумно и глупо поступили?

Она смущенно опустила глаза, а руки ее все еще нервно прикасались к его плечам, медленно проводили по ним, а потом она снова прильнула к нему, крепко обхватив за шею.

— Я беспокоилась, — прошептала она ему в самое ухо. — Когда воины, сопровождавшие разбойников, прибыли в замок и сказали мне, куда вы поехали и зачем, мне стало страшно. Я вспомнила Уильяма Лионела, а он ведь совсем не слаб, и, подумав, что вы будете драться с ним, я испугалась, что он может поранить вас.

Она почувствовала, как Ранульф беззвучно затрясся, и только через пару секунд дошло до нее, что он просто смеялся. Отчего моментально и след простыл ее волнений, сменившихся досадой. Она протиснулась сквозь узенькую щелочку его объятий и вновь почувствовала под ногами твердую почву.

— Не будьте настолько глупы, женщина. Все, что ей нужно было в этот момент, чтобы вспыхнуть от ярости, — его многозначительная ухмылка, и она ее получила.

— Да. Я, конечно же, не должна была беспокоиться о безмозглом болване, который отправился в логово предателя лишь с небольшим отрядом!

— Еще прежде чем мы добрались до имения, ко мне присоединился Эрик со своими воинами. — Он все еще улыбался.

— О! — пробормотала Рейна, однако она не была настроена соглашаться с ним. — И все же вам следовало подождать.

— Это еще зачем? Я приехал туда во главе огромного войска по сравнению с той кучкой воинов, что встретили нас в поместье. Что же касается Лионела, то он, возможно, мужчина достаточно внушительного сложения, однако, Рейна, взгляни на меня и скажи, на кого из нас ты бы поставила?

Она смерила его сердитым взглядом за подобное самоуверенное бахвальство.

— Для того чтобы убить и великана, необходим лишь один меткий воин, у которого есть в колчане хоть одна стрела. Вы не невидимка.

— Возможно, и нет, — согласился он. — Однако я и не идиот. В течение последних семи лет я занимался только тем, что брал штурмом крепости и побеждал целые армии для своих хозяев. Неужели вы думаете, что я буду глупо рисковать теперь, когда я сражаюсь ради самого себя?

— Полагаю, что нет, — проворчала она, кивнув.

— Тогда о чем же вы волновались?

— Для того чтобы волноваться, женщине не обязательно иметь какую-то определенную причину, — раздраженно ответила Рейна. — Мне просто захотелось понервничать, вот я и понервничала ради своего собственного удовольствия.

— Подождите, леди. Прежде чем вы зайдете настолько далеко, что я окончательно перестану понимать вас, я должен сказать, что едва держусь на ногах. Вам следовало бы предложить мне принять ванну, накормить и спать уложить, а не выговаривать мне, как нашкодившему мальчишке, целую вечность. Знаете ли, как долго я уже не спал?

Яркий румянец залил ее щеки.

— Господи милостивый! Почему же вы позволили мне так глупо себя вести?! Прошу вас, милорд, заходите, и вы получите все то, о чем мечтаете.

Он уставился на ее бедра, мелькавшие перед ним, пока она поднималась по лестнице, и покачал головой. Как бы ему хотелось, чтобы она не произносила сейчас именно эти слова. Ибо в тот момент он был слишком обессилен, чтобы ими воспользоваться.


Рейна не была уверена в том, что именно ее разбудило, однако мгновенно осознала, что кровать рядом с ней пуста, а потом Рейна повернула голову и увидела, что действительно случилось. Едва она заметила, что Ранульф все еще был в спальне, как почувствовала приступ тошноты. Он стоял, облокотившись на кровать и отдернув занавески, чтобы ничто не могло помешать ему смотреть на нее — и от этого чувство обеспокоенности Рейны возросло никак не меньше, чем в сто раз. Однако это был явно не предел: Ранульф был обнажен, и великолепное его тело купалось в неярком свете одинокой свечи. Если он и заметил свой новый халат, который все еще лежал на сундуке, то, несомненно, проигнорировал его.

— Что-то случилось, милорд?

— Нет.

— Что же вы тогда делаете, стоя возле кровати?

— Просто смотрю на То, как вы спите, — сказал он и добавил— А знаете, вы немного похрапываете.

Челюсть ее отвисла, однако уже через мгновение Рейне удалось вернуть ее в исходное положение.

— Я не храплю!

— О! Храпите. Негромко, конечно, но это было не что иное, как храп.

Черт возьми, что за ужасные вещи он говорил женщине, а она даже не могла ответить ему тем же.

— Благодарю вас. Я бы вообще-то не расстроилась, если бы и впредь ничего об этом не подозревала. Он усмехнулся:

— Не сердитесь на меня, мой маленький генерал. Я все еще наслаждаюсь тем, что вы проявили такую обеспокоенность моей судьбой. Никто и никогда не заботился обо мне так нежно, как вы.

Как могла она сердиться на него после того, как он сказал подобное?

— Я сделала не больше, чем просто искупала и накормила вас.

— А еще подогрели вино для меня и простыни, закрыли окна, чтобы создать в комнате полумрак, и строго-настрого приказали своим воспитанницам не шуметь, чтобы они не разбудили меня в таком ранний час.

Подшучивал он над ней или, наоборот, благодарил? Тем не менее Рейна вспыхнула. Она думала, что он будет еще долго спать, пережив такое нечеловеческое напряжение. А как счастлива была она, когда вчера он вернулся домой без единой царапины, какое наслаждение доставила ей забота о нем! Но неужели за ним действительно еще никто так не ухаживал?! Нестерпимое желание обнять его и просто прижать к себе вновь выполнило все ее существо, но он не был ребенком, которому необходимы подобные телячьи нежности, хотя ей так этого хотелось.

— Я была просто уверена, что вы проспите все утро, милорд. Что-то побеспокоило вас?

"О! Именно вы и побеспокоили меня, — подумал про себя Ранульф, — так нежно прижавшись к моему телу!» Однако он уже однажды заставил ее вспыхнуть и не стал говорить подобное вслух.

— Нет. Несколько часов отдыха — это все, что было мне необходимо, чтобы восстановить силы. Я еще не привык к такой роскоши, как нормальный сон. Однако я был настолько изможден, что даже не спросил про Уолтера. Как он себя чувствует?

— Он очнулся и, как я и предсказывала, начал жаловаться на сильнейшие боли, — по крайней мере хоть на этот раз она могла сказать ему правду. — Но не расскажете ли вы мне, что все-гаки случилось в поместье Кэйт?

— Неужели вы не расспросили моих людей об этом, едва только уложили меня спать?

Его многозначительная улыбка невыносимо раздражала ее, и все же она выдержала этот взгляд и ответила с подобной же ухмылкой:

— Итак, Эрик рассказал мне о том, что вы сражались с Лионелом.

— И? — потребовал продолжения он.

— Ну что ж, отлично. И я поняла, что все прошло вполне благополучно и мне не стоило так беспокоиться, — сердито сказала она— Однако я уже говорила вам, что женщине необязателен определенный повод для волнения.

— Меня волнует более всего, леди, что вы вообще беспокоились обо мне.

— Неужели вы думаете, что мне бы снова захотелось оказаться в затруднительном положении поиска нового мужа? — парировала она.

— В таком случае вы вполне довольны своим нынешним супругом?

— Удовлетворена. Он громко рассмеялся:

— Весьма многозначное слово.

А Рейна процедила сквозь стиснутые зубы:

— Вы отвлеклись, милорд. Эрик ничего не сказал мне о том, что именно вы делали у Луизы де Бирг.