Карету качнуло, и Гидеон тихо выругался. Сдерживая позывы тошноты, подступившие к горлу, Гидеон не издал до этого ни звука.

– Проклятие, – прокряхтел он, поняв причину, – я сижу спиной к движению. Поменяемся местами, старина?

Вспомнив нелюбовь Гидеона сидеть спиной к движению кареты, Маккена уступил. Когда они пересели, Гидеон положил ногу на подушку противоположного сиденья, не обращая внимания на роскошную бархатную обивку.

– О чем это вы задумались? – Он подпер голову рукой, чтобы она не стукалась о плечо. – Вам наконец удалось уговорить леди Алину?

Маккена пристально посмотрел на него. Гидеон поморщился и потер виски.

– На мой взгляд, есть что-то такое в этих женщинах Марсден и в их аристократических замашках, что ни одного мужчину не оставит равнодушным.

Замечание так точно отражало собственные размышления Маккены, что ему оставалось лишь хмуро улыбнуться.

– Вам, кажется, небезразлична Ливия?

– Да, – последовала реплика. – И это не тот интерес, что я испытывал прежде к другим женщинам.

Маккена был удивлен, что его друг не на шутку увлекся сестрой Алины. Казалось, выбор неудачный во всех отношениях.

– А вы не слишком стары для нее?

Порывшись в кармане в поисках серебряной фляжки, Гидеон выказал раздражение, что забыл наполнить ее. Швырнув пустую фляжку на пол, он слепо смотрел на него.

– Можно сказать, что я во всем слишком... для нее. Слишком стар, слишком циничен, слишком зависим от алкоголя... и так можно продолжать бесконечно.

– Вам стоит быть поосторожнее, не то Уэстклифф не посмотрит, что вы иностранец и свернет вам шею, как зарвавшемуся петуху.

– Если он сделает это быстро, то ради Бога, – ответил Гидеон, пожимая плечами. – К черту, Маккена, больше я не позволю вам заманить меня в Стоуни-Кросс-Парк. Мы поедем в Лондон, уладим наши дела и вернемся в Нью-Йорк как можно быстрее.

– Вам придется ехать в Нью-Йорк без меня, – сказал Маккена.

– Вы, кажется, решили свои проблемы, или я чего-то не понимаю? Какая женщина смогла сделать из вас идиота?

Маккена молча отвернулся к окну и стал смотреть на бескрайние зеленые поля. Леди Алина Марсден, подумал он злобно. Женщина столь привередливая, что скорее останется старой девой, чем примет предложение мужчины, который ниже ее по социальному статусу.

– Я хочу, чтобы она поехала со мной в Нью-Йорк.

Гидеон молчал долгое время.

– Леди Алина дала понять, что она готова обдумать такое предложение?

– Нет. На самом деле она ясно дала понять, что любое другое предложение ей не подходит. Потому что я не из ее класса.

Гидеона, казалось, не удивили его слова.

– Естественно, ведь вы работяга в глазах общества, где ценится праздность и презираются амбиции.

– Но вы тоже работаете.

– Да, но не регулярно, и каждый знает, что я могу не работать. Деньги обеспечат мне достойную по нью-йоркским стандартам старость. – Гидеон задумался на какой-то момент, прежде чем продолжить. – Не дурачьте меня, Маккена. Вы лучший из всех людей, которых я встречал в своей жизни, и я готов отдать за вас жизнь, если потребуется. Но, как говорят в обществе, социальный фактор работает против вас, вы не только стоите на одну ступень ниже Алины, вы бесконечно далеки от вершины.

Эти слова вряд ли могли улучшить настроение Маккены. Тем не менее Гидеон всегда говорил с ним прямо и честно, и Маккена ценил это гораздо больше, чем бесчисленную ложь. Приняв его замечание, он нахмурился, глядя на носок своего черного ботинка.

– Я не сказал бы, что ситуация полностью безнадежна, – продолжал Гидеон. – У вас есть преимущество, которое может вдохновить многих женщин, даже леди Алину, и заставить забыть о вашем низком происхождении. Женщины, кажется, находят вас необыкновенно привлекательным, и одному дьяволу известно, сколько у вас денег. К тому же вы можете быть чертовски убедительным, когда хотите. Не говорите мне, что вы не можете уговорить тридцатилетнюю старую деву из Гемпшира выйти за вас замуж. Особенно если она уже продемонстрировала свое... хм... свое расположение к вам, что очевидно.

Маккена бросил на него взгляд, полный недоумения.

– Разве кто-то говорит о женитьбе?

Вопрос, казалось, поставил Гидеона в тупик.

– Вы только что сказали, что хотите увезти ее с собой в Нью-Йорк?

– Но не как жену.

– Как любовницу? – с недоверием поинтересовался Шоу. – Вы думаете, что леди Алина позволит унизить себя подобным предложением...

– Я заставлю ее принять его любым способом.

– А как же ее отношения с лордом Сандриджем?

– Я положу им конец.

Гидеон, казалось, с ужасом смотрел на него.

– Мой Бог! Или я опять что-то не так понял, Маккена, или вы действительно хотите разрушить надежды леди Алины на брак, запятнав ее имя на двух континентах и разорвав все связи с семьей и друзьями, тем самым лишив возможности появляться в обществе? Или сделать ей ребенка, который навсегда останется бастардом?

Эта мысль вызвала злорадную улыбку на лице Маккены.

– Леди Марсден родит бастарда от бастарда... да, это особенно воодушевляет меня.

Гидеон холодно оглядел его.

– Черт побери, я никогда не мог бы подумать, что вы способны на подобную гнусность.

– Видимо, вы недостаточно хорошо знаете меня, Шоу.

– Наверное, – пробормотал Гидеон, качая головой. Было видно, что он не прочь продолжить беседу, но плохая дорога заставила его откинуться на сиденье, и он со стоном обхватил голову руками.

Маккена снова отвернулся к окну, презрительная усмешка все еще блуждала по его лицу.


Удовольствие, которое Марк испытал от отъезда Шоу и Маккены, длилось лишь один день... пока он не узнал, что Ливия отправилась в Лондон на следующее утро после отъезда американцев. Это означало, что она должна была собрать вещи и сделать другие приготовления к отъезду и что кто-то из слуг обязательно знал об этом. Но благодаря миссис Фэрклот все слуги хранили молчание, начиная с тех, что работали на кухне, и кончая теми, кто трудился на конюшне и в саду, – никто не посмел ослушаться экономку и рассказать о планах Ливии.

Когда карета Ливии скрылась за горизонтом, солнце только-только показалось на небе, и его первые лучи осветили Стоуни-Кросс-Парк.

Вздохнув с облегчением, Алина стояла в холле, одетая в легкое платье из голубого муслина и домашние туфли, которые забыла сменить. Она улыбнулась миссис Фэрклот, чье категоричное несогласие с действиями Ливии не помешало ей сделать все, чтобы помочь ей осуществить задуманное.

– Миссис Фэрклот, – сказала Алина, взяв в свою руку теплую ладонь экономки и пожав ее пальцы. – Сколько лет вы наблюдаете, как Марсдены совершают поступки, которые вы не одобряете?

Экономка улыбнулась в ответ на риторический вопрос, пока они молча наблюдали, как карета исчезла за поворотом.

Мужской голос нарушил тишину. Повернувшись, Алина встретила подозрительный взгляд брата. Марк был одет в охотничий костюм, холодность его темных глаз соответствовала суровому выражению лица.

– Вы не соизволите объяснить мне, что происходит? – резко начал он.

– Конечно, дорогой. – Алина взглянула на миссис Фэрклот: – Спасибо, миссис Фэрклот, я уверена, что у вас есть неотложные дела.

– Да, миледи, – последовал немедленный и благодарный ответ, так как экономка совсем не хотела присутствовать при вспышке гнева Марка. Она степенно удалилась, ее черная юбка колыхалась при каждом шаге.

– Кто уехал в той карете? – поинтересовался Марк.

– Может быть, пройдем в гостиную? – предложила Алина. – Я попрошу принести чай и...

– Только не говори, что Ливия.

– Хорошо, не буду. – Она сделала паузу, прежде чем тихо добавить: – Но это была она. И прежде чем ты выскажешь свои возражения...

– Это невообразимо! Моя сестра не могла броситься в Лондон следом за этим проклятым американцем! – вскричал Марк, пылая от гнева.

– С Ливией все будет в порядке, – ответила Алина. – Она остановится в Марсден-Террас вместе с компаньонкой, так что...

– Я верну ее сейчас же. – Передернув мускулистыми плечами, Марк направился к двери.

– Нет! – воскликнула Алина, прекрасно понимая, что брат способен на все, когда его терпение лопается. – Ты не сделаешь этого, Марк! – Хотя она не повысила голос, ее тон заставил его остановиться. – Если ты посмеешь преследовать ее, я собственными руками пристрелю лошадь, на которой ты отправишься в Лондон.

Марк развернулся, с недоверием глядя на нее.

– Боже мой, Алина, разве я должен объяснять тебе, чем она рискует?

– Я прекрасно знаю, чем рискует Ливия. Но это ее выбор. – Пройдя мимо брата, Алина направилась в гостиную, которая располагалась рядом с главным холлом, чувствуя, что Марк идет за ней следом.

Он закрыл за собой дверь сильным ударом ноги.

– Ну приведи хоть один довод, почему я не должен ехать? Я должен стоять и спокойно смотреть на то, что происходит?

– Потому что Ливия никогда не простит тебе этого.

Их взгляды встретились. Злость переполняла Марка.

Он тяжело опустился на стоящий рядом стул. Алине стало жалко брата, она понимала, что для такого человека, как он, вынужденное бездействие – худший вид наказания.

– Но почему он? – пророкотал Марк. – Неужели она не могла выбрать приличного молодого человека из подходящей семьи?

– Мистер Шоу совсем не так ужасен, – сказала Алина, пряча улыбку.

Он хмуро посмотрел на нее.

– Я не вижу в нем ничего хорошего, кроме белобрысой шевелюры и пустого обаяния, а еще этого проклятого американского высокомерия, которое так нравится женщинам.

– Ты забыл упомянуть его американские деньги, – пошутила Алина.

Марк поднял глаза к небесам, соображая, что он сделал, чтобы заслужить такую напасть.

– Он использует ее, а затем разобьет сердце, – спокойно произнес Марк.