Кристина Скай - И придет ночь

– Это он! – закричал Джефферс, высоко подняв косматые седые брови. – Он уже здесь! Едет сюда! – От волнения бедняга не мог связать и двух слов.

– Джефферс, ты что, опять напился? – строго спросила герцогиня.

– Пока нет, ваша светлость! Но скоро мы напьемся! Мы с вами все обязательно напьемся! – Пробормотав эти слова, дворецкий повернулся и распахнул настежь двери гостиной.

На пороге появился высокий человек, закутанный в плащ. Ботинки его были забрызганы грязью, а плечи сгорблены, словно он нес на себе тяжелую ношу. Но эти гордые скулы и полные чувственные губы не могли принадлежать никому другому.

Индия первой обрела дар речи. Она покачнулась, прижав руки к груди. Ее голубые глаза казались огромными на ее бледном лице.

– Ты вернулся! Ах, Люк! Какой же ты дурачок! Наконец-то ты возвратился домой!

Притаившийся за зарослями ив человек наблюдал за промчавшейся мимо каретой. Час спустя он увидел, как по той же дороге, но в противоположную сторону проскакал одинокий всадник. Он направлялся к большому особняку, возвышавшемуся над долиной.

Наблюдатель посмотрел всаднику вслед, стиснув кулаки. Его темные глаза при этом вспыхнули яростью. Он вспомнил, сколько унизительных порок розгами ему пришлось вытерпеть, после того как иноземный узник, за которого он был в ответе, сбежал. Припомнил все насмешки и оскорбления, которые ему довелось перенести. Он впал в немилость дея.

Но больше он этого не потерпит!

– Скоро ты будешь у меня в руках, иноземец. И тогда, наконец, я смою позорное пятно со своего имени, и мои владения будут возвращены. Но для тебя, враг мой, радости не будет. Не жди пощады. – В его ухе поблескивала золотая серьга. Она красиво выделялась на фоне смуглой кожи алжирца. – Веселись же, англичанин. Когда ты попадешь ко мне в лапы, тебе станет не до смеха. Ты будешь проливать кровавые слезы. Жизнь твоя превратится в ад – уж я-то об этом позабочусь!

Силки были расставлены.

Петля затянута.

Скоро капитан элитной охраны дея познает сладкий вкус мести.

Он стоял на пороге и оглядывал комнату.

Вокруг он видел призраки бывшего счастья, слышал отзвуки смеха, что некогда здесь раздавался. Ничего не изменилось. Окна по-прежнему блестели как алмазы. На полу в лучах яркого солнечного света лежали все те же бесценные старинные ковры.

Суоллоу-Хилл.

Это был его родной дом, от которого он отрекся. И здесь жила его семья, что была им отвергнута.

А теперь Люк вернулся вопреки всем принесенным им клятвам и придуманным им же самим причинам. Он сознавал, что его возвращение ставит жизнь его родных под угрозу, ибо люди, которые ищут его, ни за что не отступятся, пока снова не сделают его своим пленником.

Но сейчас Люк об этом не думал. Его поразила боль в глазах сестры и потрясение, написанное на лице брата.

– Индия, – тихо сказал он. – Господи, ты стала настоящей красавицей. Ты просто ослепительна.

Сестра кинулась к нему в объятия. Он крепко сжал ее плечи. Он никогда не забывал о ней в эти годы отчаяния. Их по-прежнему связывала некая духовная нить. Люк подумал, что за эти годы ей тоже пришлось немало пережить.

Она вскинула голову, словно прочитав его мысли. В глазах ее застыли слезы.

– Я знала, – прерывисто прошептала она, – знала, что ты жив, но что над тобой нависла смертельная опасность. Мне все твердили, чтобы я перестала ждать и надеяться, но я им не верила. Я-то была уверена, что они заблуждаются, считая тебя мертвым.

Люк нагнулся и поцеловал ее прямо в голову, в ее рыжие волосы, как на полотнах Тициана.

– Ты оказалась права, моя дорогая. Хотя для твоего же душевного равновесия было бы лучше, если бы ты согласилась с остальными и перестала верить в то, что я жив.

– Никогда, – ответила она, крепко сжав его руку. Они сами не заметили, как возле них оказался потрясенный, счастливый и смущенный Йен.

– Ах ты, прохиндей, – проворчал он. – Дуралей несчастный. Где ты скитался целых пять лет? Даже для такого распутника, как ты, это слишком долго. Не могла же игра в карты так затянуться?

Люк заключил широкоплечего Йена в объятия.

– Это долгая история, Йен, а я устал с дороги. Господи, как ты вырос! И как раздался в плечах! – Он слегка прищурился. – Дай-ка я угадаю: Пиренейский полуостров?

Йен кивнул:

– Девяносто пятый пехотный полк.

– И давно?

– В следующем месяце будет два года.

Они обменялись взглядами.

– Тогда нам будет о чем поговорить, мой маленький братец. – В голосе Люка прозвучала ирония: ведь Йен был ниже его всего на дюйм.

– А как же я?! – взорвалась герцогиня Крэнфорд. Она крепко вцепилась в тросточку своими морщинистыми руками. – Неужели тебе нечего сказать бабушке, негодник?

Оставив брата и сестру, Люк подошел к хрупкой старушке, повинуясь ее властному взгляду.

– Только то, что ты превосходно .выглядишь, бабушка. С тех пор когда я последний раз тебя видел, ты ничуть не изменилась. Твое платье шила мадам Грес, не так ли? Просто потрясающе. Ты не утратила своего безупречного вкуса.

– Вот прохвост. – Голос бабушки дрожал от слез. – Но на этот раз у тебя не выйдет заговорить мне зубы. Я хочу, что ты ответил мне на некоторые вопросы! Почему ты так долго не подавал о себе весточки? Мы ведь страдали, гадали, что с тобой...

Йен подошел к Люку и положил ему руку на плечо:

– Уверен, что со временем он нам все расскажет, бабушка.

Люк с улыбкой посмотрел на своего «маленького братишку»:

– Теперь уже ты за меня заступаешься, Йен? Когда-то все было наоборот.

– Тебя не надо защищать, – искренне возразил Йен. – Ты похож на человека, который способен сам за себя постоять.

– А... где отец? Мать? Скажи, как они себя чувствуют?

– Они живы и здоровы. Отец снова отправился на поиски антикварных редкостей, а мама поехала с ним. Должен же кто-то за ним присмотреть.

Люк облегченно перевел дух.

– Поверить не могу. – Он провел рукой по лбу.

– Все мы изменились, – негромко сказал Йен. – Но отдохни: судя по слою пыли на твоих ботинках, ты проскакал пол-Норфолка. Садись, чувствуй себя как дома. Я попрошу Джефферса, чтобы он принес тебе поесть.

– Ну, – хмыкнула герцогиня, – он недостоин такого приема. Ведь он столько лет нас обманывал!

Люк покачал головой:

– Ты всегда была настоящим цербером, бабушка. Никогда не забуду, как ты застала меня при попытке влезть на большой старый дуб, росший рядом с лугом. Я похитил дуэльный револьвер отца и, помнится, сражался с целым племенем индейцев. За этим занятием ты меня и застукала. У меня до сих пор не прошли синяки от тумаков, которыми ты меня наградила.

– Ты это заслужил, неслух. Этот дуэльный пистолет на протяжении шести поколений был семейной реликвией рода Деламеров. Он чуть не свалился в пруд. Я едва успела его поймать.

Люк прищурился:

– У тебя всегда была отличная реакция, бабушка. И сейчас, наверное, тоже.

– Не советую проверять это, мой мальчик.

Люк распахнул ей объятия. Рядом с ним старушка казалась еще более хрупкой и маленькой. Люк осторожно обнял ее за плечи. Он не мог не заметить, как состарили ее эти пять лет. Вокруг глаз у нее появились новые морщинки, она усохла еще больше, чем прежде.

Эти пять лет изменили их всех, подумал Люк. Страдал не только он один, но и его семья тоже, и – кто знает? – может быть, им довелось вынести не меньше испытаний, чем ему. Но слава Богу, теперь все это было в прошлом. Он снова вернулся домой. Самое страшное осталось позади.

Люк не знал пока, останется он здесь или нет. Пока ему не хотелось об этом думать – сейчас было слишком хорошо.

Он погладил бабушку по плечу. Она отстранилась от внука и вгляделась в его лицо. Старая герцогиня едва доставала ему до груди.

– Я не плачу, – заявила она, несмотря на то что у нее по щекам струились слезы. – Я никогда не плачу. Особенно из-за того, кто проявил ко мне такую черную неблагодарность.

– Конечно, не плачешь, дорогая моя, – улыбнулся: ему вспомнилось, что точно такие же слова говорила женщина, которая похитила его сердце. – Скажи, где она?

В глазах герцогини зажегся озорной огонек.

– Она? Кого ты имеешь в виду?

– Не шути со мной, бабушка. Я хочу знать, где Силвер Сен-Клер.

– Сен-Клер? – Герцогиня обернулась и посмотрела на Йена и Индию: – Вам знакомо это имя, дорогие мои?

Брат и сестра Люка сочли благоразумным промолчать.

– Бабушка! – угрожающе произнес Люк.

– Ах да. Припоминаю, припоминаю. Была здесь такая. Очаровательная девушка – немного упрямая, правда, но я это считаю скорее положительным качеством, чем наоборот. И брата ее помню – настоящий вундеркинд. Он напомнил мне твоего отца, когда он был в таком же возрасте. Только батюшка твой был помешан не на естественных науках, а на предметах старины.

– Бабушка!

– Не рычи на меня, медведь! Все равно тебе меня напугать не удастся. А твоей прелестной подружки здесь уже нет. Она совсем недавно уехала.

– Что?!

Индия, широко улыбаясь, положила брату руку на плечо:

– Она и вправду прелесть, Люк. Но скажи мне: тебе снился сон?

Люк зарделся легким румянцем.

– Сон? Не понимаю, о чем ты, Индия.

– Да все ты понимаешь, дурашка! Сон Деламеров. Тот, который снится всем Деламерам, после того как они встретят свою настоящую любовь. Помнишь, мама рассказывала нам, что самый первый Деламер, который ступил на английскую землю, был очень несчастлив в любви. Его возлюбленная предала его, и он в мучениях умер.

Перед смертью он поклялся, что всегда будет являться своим потомкам во сне, предупреждая их таким образом, что они встретили свою настоящую любовь. Он не хотел, чтобы они повторили его ошибку и были бы так же несчастны, как он.

Люк покраснел еще сильнее.